Одержимость

Ему казалось, что он находится в пучинах своего разума. Мелькающие вспышки ярких огней, которых вокруг него не было совершенно. Небольшая дозировка кокаина сильно влияла на мозг Драко Малфоя, от которой по всему телу он мог чувствовать, как под каждым уголком его кожи разливается приятнейшее чувство эйфории. — Вы когда-нибудь были одержимы? Я обречен быть собой. Мое сердце каждый раз впускало несколько женщин, и знаешь, мне нравилось это. Не то, чтобы я что-то чувствовал к ним, нет. Было приятно, но кислые духи быстро надоедали. Они были без ума, а я пользовался этим. В целом, как делал всю жизнь. Ты знаешь, что я эгоист. Я не достоин ни любви, ни помилования. Вокруг меня одно шоу, понимаешь? Я всегда в движении, а именно, ищу прорыв. Смешиваю наркоту с алкоголем, ты знаешь, что такое кокаин? — он вытаскивает из бардачка пакет с содержимым. — Я употребляю его, когда мне хочется веселья, когда ну уж слишком грустно; да чёрт, всегда. Ты не должна быть со мной. Быть с таким, как я, равно собственному уничтожению, понимаешь? Ты погубишь себя, а я буду наблюдать за этим. И самое страшное — я ничего не смогу сделать с этим. Драко Малфою наконец удалось расслышать первый вопрос за всё время пребывания в кресле у маггловского психолога. Он ненавидел думать об этом, но от причины его медленного схождения с ума было не убежать. Каждый раз, как только она проходила мимо, его рассудок притуплялся, а эмоции, словно взятые под её собственный контроль, заставляли делать Малфоя невероятные вещи, от которых где-то в глубине души было противно. Но он не верил своим чувствам. Словно в его организм забирались черви, которые медленно гнили вместе с кровью, сворачиваясь в маленькие комки, подступающие к горлу всякий раз, когда речь заходила о причине его недосыпа. — Мистер Малфой? — мистер Дэвис щёлкнул пальцами перед его глазами, заставляя тем самым всё тело Драко покрыться табуном мурашек. От неожиданных и резких движений ему теперь каждый раз становилось не по себе. — Я думаю, что каждый из нас был чем-то одержим, — начал было бывший ученик факультета Слизерин, пытаясь уйти от неприятной темы, — к примеру, очень многие школьники гонятся за оценками, — он откашлялся, вспоминая, что его это совершенно не волновало, — своего рода это одержимость быть правильным, я часто слышал, что такое недоразумение называют «синдромом отличника». Врач скептически оглядел пациента, после слегка кивнув головой. Минута молчания стала для Драко глотком свежего воздуха и надеждой на то, что говорить об этом больше не придётся. — Вы не так меня поняли. Тогда Драко Малфой почувствовал, как каждый сантиметр его тела покрывается прозрачной пленкой холодного пота. — Почему вы пытаетесь уйти от этой темы? Тогда он больше не смог себя сдерживать. Его ноги превратились в вату, а радужная пелена, застилающая глаза, чуть ли не заставила его упасть на пол. Но найдя в себе силы и подорвавшись со стула, он буквально смёл бумаги со стола психолога, а затем, облокотившись руками о деревянный предмет, нацелил сосредоточенный взгляд прямиком на глаза мистера Дэвиса. — Какой же Вы, мистер Дэвис, недалекий, — шипя процедил он сквозь зубы, — будь моя воля, я бы с радостью показал, на что способен, но увы, моя репутация слишком дорога мне. Это единственное, что радует меня в эти непростые дни. За сеанс я оставлю полную сумму, пусть он и длился пять минут от положенных шестидесяти, — напоследок Драко фыркнул, демонстрируя своим холодным лицом всё презрение, испытываемое к врачу. Было сложно сформулировать свои мысли так, как хотелось в полной мере, но после сладостной речи Драко понял, что вышло всё куда лучше, чем планировалось. Он поспешно вышел из кабинета, чувствуя, как ярость заставляет кровь в каждой жиле без исключения закипать. Сейчас ему нужно отвлечься, и уж точно не думать о том, как магл не смог помочь ему. И чего он только ожидал, когда принимал рекомендации от неё. Когда Драко казалось, что хуже быть не может, то обязательно случалось то, после чего становилось откровенно хреново, что даже самому злейшему врагу он не смог бы пожелать такого дерьма. Это приключилось и сейчас после столкновения с той самой причиной недосыпа. — Грейнджер… — процедил опять Драко, хищным взглядом обводя её хрупкую фигуру. Серые глаза скользнули к пухлым губам, но почти сразу же уделили внимание углубленному декольте, в которое можно было закинуть скомканный кусок бумаги, и Драко было подумал, что туда поместится и не один. Обтягивающее платье четко сидело на её осиной талии, и увы, задний вид Драко разглядеть сейчас не мог, именно поэтому ему пришлось вернуться к карим глазам, которые смотрели на него теперь с заметным отвращением и высокомерием. — Кто позволил тебе пялиться на мою жену, ублюдок? — противный голос Уизли послышался рядом с ухом, от которого Драко слегка встрепенулся. Гермиона же замерла в предвкушении унижения бывшего однокурсника. — Я наслышан о твоих похотях, Малфой. Даже не смей смотреть на неё, когда за твоей спиной есть статус маньяка. А теперь по порядку: он действительно следил за Гермионой всё это время, что замечала рыжая голова не раз. Некоторые конфликты заканчивались мелкими ссадинами и несбывшимися угрозами, но даже это не смогло остановить самого Драко Малфоя. — Ты не понимаешь, что несёшь, рыжий болван, — как-то без энтузиазма отозвался Драко, словно зная, что именно эти слова первые полетят в ход. — У тебя была нездоровая одержимость Гермионой, но если ты вдруг смог забыть о таком, то я с радостью напомню тебе! — кулаки Рона чесались и плакали по лицу Драко уже давно, и Уизли старался не упускать возможности вмазать ему снова, но почти каждый раз вмешивалась Гермиона, которая потом получала в два раза больше. Но не в публичных местах, а там, дома. Рональда учили не выносить ссоры из избы. Говорят, что роднее дома места нет, но Грейнджер старалась не появляться там, когда её пьяный муженёк в прямом смысле заваливался домой, да ещё и под руку с какой-нибудь пассией. И это не та история, где пара преодолевает все трудности и живёт до глубокой старости в согласии, мире и любви. Боясь сказать ему хоть слово, потому что синяки невозможно было терпеть и скрывать постоянно, Гермиона уходила в бар, где сама увлекалась изменами. Но более, чем секс на одну ночь, её не интересовало ни капли. Всего лишь глоток свободы, который приводил её в чувства, а затем бил по самолюбию. Сейчас столкнуться с Драко было очень некстати, но от цепких рук судьбы никто и никогда не мог убежать. Поэтому гордо выпрямив спину, Гермиона откашлялась и указала изящной рукой, обвитой полупрозрачной чёрной перчаткой на дверь, откуда только что вышел Драко. — Зайди в кабинет, милый, — произнесла томным голосом Грейнджер, пытаясь скрыть всё своё недовольство маской любезности. — Я сама поговорю с Драко. Разумеется, если ты позволишь. Рон едва заметно кивнул, после пройдя в кабинет психолога. Она знала, что он позволит, потому что до неё ему не было совершенно никакого дела, но подобные просьбы в присутствии других людей для Рона были неуместны, именно поэтому Гермиона уже была готова к побоям и ругательствам. Из-за агрессии мужа супружеская пара и начала посещать мистера Дэвиса, хотя даже глупцу понятно, что никакой психолог тут не сможет помочь. — Время идёт, но кое-что всё же остаётся неизменным: ты как позволяла этому оболтусу унижать тебя, так и позволяешь по сей день, — Драко овладело нездоровое желание прикоснуться к Гермионе, и воспользовавшись ситуацией, он слегка наклонился к ней, вдыхая терпкий запах её парфюма. За несколько лет после войны она успела измениться: от чувственной, сопереживающей и отзывчивой девочки с Гриффиндора не осталось ничего. Теперь у неё был другой облик: чёрствая, грубая и высокомерная Гермиона Джин Грейнджер — вот, что теперь было частью её образа. Холодная и неприступная днём, но горячая и открытая ночью. Он запомнил это, как пароль от подземелий в Хогвартсе. — Мы с ним живём в полнейшей идиллии, Малфой, — даже её голос стал твёрже и увереннее звучать, — а теперь прошу меня извинить, дела не ждут. Она подалась вперёд, но тут же её талию обвили холодные мужские руки, слегка сжимающими движениями оглаживая кусок ткани. — Был рад увидеть тебя, Гермиона, — шепнул Драко, наклонившись к Грейнджер так близко, что она задержала дыхание. Краем глаза ему удалось увидеть синюю отметину на фарфоровой шее, — давай встретимся в кафе напротив твоего дома ровно в восемь часов. И по его интонации Гермиона поняла, что это не являлось вопросом. Она ловко пихнула Драко в стену, недовольно пробубнив несколько нецензурных фраз, а затем прошла к кабинету, хлопнув дверью со всего размаху. Почему-то он был уверен, что она придёт.

***

В старинном здании скрипнула дверь. Драко Люциус Малфой скинул пальто на руки одному из официантов, думая, что он работает в качестве вешалки. Выгнать его никто не решился, по одному лишь величавому взгляду бездонных глаз было ясно — богат. Уверенность била через край, и потому Драко решил, что можно как следует перекусить. Ужин выдался плотнее ожидаемого и даже сумел заставить Малфоя позабыть о времени, но как только серые глаза уловили стрелку часов, показывающих ровно девять, он засуетился. В спешке Драко расплатился мятыми купюрами за еду, не забывая и про выпитый им алкоголь для смелости. В этом не было необходимости, но так, казалось, куда проще. Его тёмный силуэт двигался к дому Гермионы, выглядывая свет в окнах. Он давно привык наблюдать за тем, как она переодевается в домашнюю одежду после тяжёлого рабочего дня; рассуждать в голове на тему её тела, выглядящего в темноте по-особенному. Драко даже удалось один раз достигнуть кульминации прямо перед её дверью, и ничего ужасного в этом ему не виделось. Более того, отрицание слежки за Грейнджер прочно осело в малфоевской голове, и иногда Драко думал, что это она следит за ним. Дойдя до привычной точки, откуда обычно и велись наблюдения, Малфой остановился, оглядывая пустую гостиную через окно. Света в доме не было, что придавало ему уверенности в себе. — Я всего лишь зайду в дом, чтобы удостовериться, что её там нет, — мысленно Драко убеждал себя в том, что проникнуть туда вновь — правильное решение. Малфой давно сделал дубликат ключей, чтобы заходить в гости к Грейнджер без чьего-либо ведома. Данное поведение с его стороны не казалось чем-то странным и страшным, гораздо поразительнее было каждый раз выбираться через окно, когда молодая пара открывала входную дверь. Удивительнее всего было то, что ни Уизли, ни Грейнджер не заметили кого-то лишнего, когда в Рождественскую ночь решились проверить кровать на прочность, под которой Драко лежал как бы невзначай, покусывая нижнюю губу от накрывающего с головой возбуждения, спровоцированного стонами возлюбленной. Он знал, что секс бывает у них крайне редко, и что Гермиона довольно часто спит с другими, из-за этого все её одноразовые партнёры резко обрывали с ней связь и исчезали из жизни. Грейнджер каждый раз думала, что проблема в ней, и она по сей день не знает, что глубоко заблуждалась. Тихо проникнув в дом, на случай, если всё же кто-то окажется внутри, Драко отметил, что шума нигде нет, и данный признак подал зелёный свет его эротическим фантазиям. Он тихо прошёлся по гостиной, улавливая ноздрями сладкий аромат женского парфюма: она ушла совсем недавно. Поднявшись наверх, Малфой открыл дверь в её общую с Роном спальню, и под мелькающий свет вечерних фонарей, принялся оглядывать комнату. Разбросанные вещи, скомканные в непонятные фигуры, были везде: начиная от туалетного столика и заканчивая крышкой унитаза в маленькой уборной. Без внимания не остались и чёрные чулки, покоившиеся на краю кровати. Они, словно маня за собой, приноровили парня осесть на шёлковом постельном белье. Схватив едва ощутимый материал в правую руку, Малфой поднёс его к своему носу, вдыхая природный запах Гермионы. Тот, вскружив ему голову, заставил сердце подскочить, а глаза направить на шкаф с одеждой. Драко чётко помнил, что ему понравился чёрный кружевной комплект её нижнего белья. Он потянулся к полке в попытках найти его. И когда пальцы нащупали желанное, что крышесносно сказалось на нём, Малфой вытащил трусики, оглядывая в темноте их размер. — Я скучал по вам, — прошептал он в воздухе, поднося нижнюю часть белья к губам, — как бы я хотел сейчас видеть вас на вашей хозяйке, — рука сама потянулась к ремню. Глаза прикрылись от удовольствия, а ноги и вовсе перестали держать Драко, принуждая падать на постель. И вот его рука почти касается возбуждённой плоти, а в горле и вовсе пересыхает. Сердце бешено колотится, почти выпрыгивая из груди, а губы, искусанные в кровь, придают атмосфере особый шарм. Если он и правда одержим ей, как говорят все вокруг, то ему совершенно безразлично, потому как поделать с собой Драко ничего не может: его слишком тянет к ней, даже без каких-либо намёков с её стороны. Воздух давит на всё тело. Тишина оглушает. — Мне нравится эта нездоровая одержимость. Малфой наконец ощутил тех самых бабочек в животе, о которых девчонки в Хогвартсе шептались чуть ли не на каждой перемене, начиная с шестого курса. Лёгкость и в то же время тягость сего ощущения подтолкнули его к моменту, когда дышать становилось с каждым разом всё тяжелее, и казалось, что лёгкие вот-вот взорвутся, но поступающий вовремя глоток кислорода окрылял с новой силой. Малфоевский перстень блестел в лунном свете, а рука, скользящая вверх и вниз, заставляла Драко издавать приглушённые стоны, окутанные всей нежностью, которую только он мог вложить в эту самую секунду. Сейчас ему была важна лишь Гермиона, которая в его голове кричала от наслаждения так сильно, что складывалось впечатление, будто она находится прямо рядом с ним. И она находилась. Пока Драко был увлечён пошлыми фантазиями, крутившими его рассудок в разные стороны, Гермиона Грейнджер резко распахнула дверь, в панике забегая в дом. Карие глаза блуждали по каждому уголку дома, в попытках найти утерянное обручальное кольцо, которое пропало с её пальца в самый неподходящий момент. И когда наконец она с лёгкостью выдохнула, доставая кольцо из-под туалетного столика в гостиной, её уши уловили мужской тембр голоса на втором этаже. Схватив первую тяжесть, попавшуюся под руки, Гермиона тихими, медленными шагами принялась подниматься по лестнице, в надежде выяснить, кто же посмел проникнуть в дом. В её голове уже играла бурная фантазия, как она застаёт своего мужа в их спальне с какой-нибудь молодой блондинкой, скачущей на нём, словно тот лошадь. Губы Грейнджер слегка дрогнули в лёгкой ухмылке, как только до неё дошло, что Рональд не способен быть горячим и страстным любовником, судя по тому, как вяло он обходился с ней в постели. Её глаза округлились, когда она увидела тень одинокого мужчины, лежащего на её чулках. Гермиона попыталась слегка открыть дверь, чтобы не спугнуть незваного гостя, и когда ей всё же удалось увидеть больше, Грейнджер, словно ошпаренная, прикрыла рот рукой, наблюдая за тем, как Драко Малфой удовлетворяет себя, держа параллельно в левой руке её нижнее бельё. На неё сразу же нахлынули воспоминания о том, какой Драко на самом деле: вечное жужжание Рона о том, что тот постоянно следит за ней, дало о себе знать именно сейчас. Гермиона захотела незаметно уйти, до того момента, как поняла, что её возбуждает вся эта нелепая, но в то же время ужасающая ситуация. Тихо отложив предмет, занимающий целую ладошку, Грейнджер закусила нижнюю губу, когда проникла пальчиками под строгую юбку угольного цвета. Почувствовав, как бельё намокло, она потеряла счёт времени, продолжая наблюдать за движениями руки Драко. Еле-еле держа рот на замке, Гермиона продолжала ласкать себя, переходя с чувствительного места внутрь. Сначала один, потом два: было мало, она понимала, что хочет большего. Тогда и произошло неизбежное. Отперев дверь полностью, Грейнджер встала в позу, перед этим поправив одежду. Её тихий кашель звонко прошёлся по ушам Малфоя, и он, остановившись на пару секунд, чтобы разглядеть её, хриплым голосом выдал лишь одно: — Я знаю, что ты только что делала за дверью. Если бы не темнота, полностью поглотившая комнату, то с лёгкостью можно было бы отметить, что лицо Гермионы покрылось румянцем. Пусть она уже давно и не была тем самым примером для подражания. — Почему тогда ты не позвал меня? Её всегда удивляло, с какой силой возбуждение влияет на такой чистый с виду разум. — Иди ко мне, — шёпотом произносит Драко, маня её пальцами к себе, — вспомним тот день. И Гермиона сдаётся, полностью отключая голову. Садится на колени и чуть ли не ползёт к Драко, через секунду оказывая лицом к лицу с его возбуждённой плотью, так и кричащей о том, чтобы её поскорее вобрали в рот. И почему-то сейчас ей захотелось поцеловать его. Страстно. До одурения. До кипящих жил в теле. Она не понимала, что делает, словно Малфою действительно удавалось управлять её телом и сознанием в этот самый момент. Лишь прикоснувшись губами к головке, Гермиона почувствовала, как мягкие пальцы запускаются в её волосы, подобно змеям. Как начинают поглаживать кожу, давно покрытую мурашками, а затем заставляют приближаться всё ближе. Так близко, что становится невозможно дышать. И это все походило на сон. Потому что такого не может быть в настоящей жизни. Гермиона. Та самая Гермиона, мысли о которой постоянно сидят в его голове, крутясь там, как перекати-поле. Её образы, постоянно мелькающие перед глазами, способные завести его за секунду. И тело, такое горячее, что хочется вбиваться в него сутками напролёт. Драко почувствовал, как сорвал куш. Прямо здесь и сейчас. В обстановке, которая обдавала страстью и похотью. Он настолько забылся, что даже не обращал внимания на мягкие губы Грейнджер, скользящие по его члену. И только потом, когда она слегка провела по нему зубами, Малфой, сквозь сжатые зубы выдохнул, рыча и толкаясь в неё сильнее. И в темноте он смог разглядеть её пылающий взгляд. Карие глаза горели от возбуждения, и это опьяняло. Он потянул её на себя и наконец сделал то, о чем мечтал больше всего на свете. Прикоснулся к её дрожащему телу, задирая юбку вверх и оглаживая бедро. Сжимая в руках левую ягодицу, слегка шлёпая и гладя. Провёл вверх, надавив на поясницу, заставляя Гермиону выгнуться, подобно кошке. А она в этот самый момент сделала так, чтобы мокрая ткань её трусиков коснулась пульсирующего паха. И тогда он зарычал вновь, быстро переводя руку на затылок. Время остановилось, когда они смотрели друг другу в глаза. Словно всё электричество города сейчас было лишь в них самих, заполняя каждый сантиметр тела. — Я давно грезил об этом, — прошептал Драко, касаясь её облизанных губ своими. Такими сухими, давно жаждущими почувствовать грейнджеровский вкус. И тогда она подалась вперёд, овладевая этим поцелуем. Доминируя, унижая. Заставляя подчиняться. Врывалась в его рот своим горячим языком, ощущая, как Малфой слегка отступает, позволяя ей делать это с ним. С его, чёрт возьми, головой. Гермиона разорвала поцелуй так же нагло, как и начала его. Повалила Драко на кровать окончательно, садясь на него сверху. Она позволила ему раздеть себя. Хотя она никому не позволяла этого. Его пальцы разорвали эту чёртову блузку, мешающую смотреть на прекрасную упругую грудь, тяжело вздымавшуюся уже несколько минут. В ход пошёл лифчик: Малфой отметил, что он был не в её стиле. Не такой простой, как в школьные годы, напротив, кружевной и страстный, как у Пэнси, только лучше в несколько тысяч раз. От одной только мысли о бывшей сокурснице хотелось блевать. Так откровенно гадко было вспоминать её всю, особенно, когда перед тобой находится мечта. Драко вновь поднялся к Гермионе, но лишь затем, чтобы вобрать в свой рот горошину, уже давно твёрдую, как сталь. Грейнджер всхлипнула, цепляясь за плечи Малфоя своими крохотными ногтями. И опять извиваясь, как кошка, ерзая на члене, чуть ли не доводя до финала. — Что ты делаешь со мной... Драко был отрезвлен её шумным стоном, и потому позволил себе повалить девушку на кровать, наваливаясь на неё всем телом. Поднимая ноги и проводя пальцами так нежно, что хотелось остановить этот момент и запечатлеть, чтобы вспоминать каждую ночь. По-хозяйски разорвал колготки, потому что их обычное снятие показалось ему долгим процессом. Совсем неуместным сейчас. Её губы на его шее. Это так дразнит. Она водит ими вдоль жил, слегка покусывая, всасывая фарфоровую кожу в свой грязный, такой блядский рот. От этого хочется реветь на неё, задыхаться от криков. Пожалуйста, не дай мне задохнуться тобой. Скажи мне, что я сплю. Что я умер. Потому что это похоже на смерть. Такую быструю, остро необходимую сейчас. С её губ слетает стон, совсем не застланный чрезмерной пошлостью, напротив, он показался Драко мольбой. — Ты хочешь, чтобы я наконец приступил к делу? — заигрывает он, останавливая руки на её бёдрах. — Или ты хочешь, чтобы инициатива полностью перешла к тебе? Она хихикает, смущаясь. О, ты очень вовремя покрылась румянцем, Грейнджер. Это уже ни к чему. — Ты сводишь меня с ума... И так тихо, будто Драко молчит в эту секунду. Нависая над ней, видит, как её влажные губы приоткрываются и наливаются от очередного поцелуя. Как манят одним лишь видом. И блеск, словно нектар, дурманит рассудок. Её ногти водят по его белоснежной спине, надавливая чуть ниже поясницы. Заставляя его прикрыть глаза и вновь утонуть от наслаждения, в мучительном желании хотеть прикоснуться к ней. — Пожалуйста, Драко... Кровь в голове не позволяет ему слышать её голос, но его имя... так сладостно слетевшее с её мягких губ... так, как говорила она, не говорил никто. Он врывается в неё так быстро, что Гермиона вскрикивает. Вновь цепляется ногами за его тело, прикрывая глаза и растворяясь в лунном свете. А он наслаждается ей. Каждым её движением и вздохом; каждым прикосновением и взглядом. Мне неистово повезло любить тебя. — Быстрее... — Драко чувствует, что она почти близка к финалу, и это так печалит. — Я же смогу довести тебя до оргазма больше одного раза, Гермиона? И она кричит. Потому что её имя из его рта — лучшее, что ей удавалось слышать когда-либо в своей жизни. — Д-да, — она тяжело дышит, а Малфой продолжает держаться за её бёдра, покачиваясь вместе с ней в такт. Раз. Два. Три. О Мерлин... это точно не сон... спасибо, что не сон. Драко останавливается, прикусывая мочку женского уха. Тяжело дыша, шепчет: — Ты великолепна. Она, смущаясь, натягивает на себя шёлковую простыню, стараясь избежать с ним зрительного контакта. Она отдалась Драко Малфою ещё раз. Тому, кто ведет себя так странно, что волосы встают дыбом; тому, кто в школе унижал её каждый день. От ненависти до любви один шаг. Можешь не верить в это, но только так возможно объяснить все те искры, которые летают в воздухе, когда вы рядом. — Спасибо, — шепчет Гермиона в воздух, но его уже нет рядом. Малфой слишком быстро собирается, она помнит это ещё с самого первого раза. Он никогда не задерживается надолго, потому что ему это не свойственно. — Будет обидно, если мы больше не встретимся, Драко Малфой, — думает Грейнджер про себя, кутаясь теперь в одеяло и закрывая глаза.