Ледяная кровь его

Октябрьское утро в городе выдалось серым. Люди излишне чувствительные наверняка бы отметили, что к небу добавилось несколько слоёв тёмных облаков, летевших быстрее, чем верхнее покрывало, в свою очередь застывшее так, будто никогда и не двигалось. Белла проснулась в кресле в доме Калленов, где часто оставалась на ночь последнее время. Она любила вести беседы о мистике с Элис, которая, кажется, разбиралась в этом так, как никто другой в этой стране. Девушка, будучи вампиром и не зная сна, всегда умилялась, когда после долгого занимательного разговора Беллу начинала заволакивать сонная дымка и она, сама того не замечая, начинала клевать носом и пытаться прилечь везде, где бы не находилась. В таких случаях Элис всегда пыталась сделать так, чтобы Белле было комфортно и мягко. Иногда она даже обнимала девушку перед сном, стараясь не прикасаться к ней своей кожей, чтобы не разбудить ненароком. При пробуждении Белла поняла, что её подруга куда-то запропастилась и искать её, видимо, уже бессмысленно. Она встала и, выполнив типичные для человека утренние дела, спустилась в гостиную, надеясь встретить там хоть кого-то из Калленов. Бывали дни, когда члены вампирской семьи разъезжались кто куда, не чувствуя никакой обязанности находиться дома в прелестную пасмурную погоду. Этот день не был исключением, но, не успев обидеться на Элис за беспардонное исчезновение, Белла нашла от неё милую записку, оставленную прямо на перилах лестницы (непонятно было, каким образом она вообще сумела её прикрепить).

Дорогая, милая Белла! Значит, ты проснулась раньше, чем я вернулась, следовательно, твой этот человеческий режим сна не сбит, это меня несомненно радует. В общем-то, я ушла покупать рамку для фотографии, как мы вчера и говорили. Да, я решила сделать это без тебя, потому что моя нетерпеливость иногда берёт надо мной верх. Не обижайся уж, хохо.

"Элис, сколько же тебе лет, бессмертное дитя?" - подумала Белла и улыбнулась. На первом этаже она оказалась не одна: старшие из семейства Калленов были озадачены какой-то проблемой, и сначала Белла даже не поняла, в чём дело. Подойдя ближе, она увидела летящие откуда-то со стороны стены искры. - Надо вырубить подачу тока. - говорила Эсми, смотря на злосчастный угол с открытой коробкой с проводами. - Я пойду, а ты вызови кого-нибудь. А, привет, Белла. Я сейчас вернусь. Она умчалась восвояси, и тогда Белла вдруг вспомнила, что налила воды на пол на втором этаже, когда мылась. Она не знала, что конкретно стало причиной этой поломки электрики, но мысли о том, что она может быть виновата, её смутили. - Доброе утро тебе, Белла. - будто бы только что резко проснувшись сказал Карлайл. По его интонации девушка поняла, что тот мог догадываться, что неприятная ситуация могла произойти по её вине. Косвенной, разумеется: она же не виновата, что вышла такая оплошность. - Доброе утро... вам тоже. - ответила она запнувшись и отвела взгляд. Вообще, ей всегда было как-то некомфортно находиться рядом, а тем более смотреть в глаза отцу семейства Калленов. Было в этом дискомфорте нечто иррациональное, что она не могла объяснить. Он всегда был вежлив с ней, никогда не осуждал её даже тогда, когда она вела себя совсем уж неподобающим образом. Но в его золотистых глазах было нечто такое, что бывает во взгляде у мошенников, когда те пытаются обмануть доверчивого болвана. При этом, наблюдая довольно продолжительное время за Калленом старшим, Белла поняла, что смотрит он так далеко не на всех: на жену он смотрел с некоторой закоренелой теплотой, которая бывает тогда, когда вдруг видишь какую-нибудь книгу из своего детства на полке в магазине; на своих приёмышей он смотрел с благородством и с какой-то властностью, но в то же время, опять же, взгляд был тёплым, как шерстяное одеяло. Да, Белла часто смотрела на него незаметно. Она любила прикрывать свой бесчинный взгляд за случайностью: говорила с Эдвардом или Элис, но вставала и вынуждала их вставать так, чтобы невзначай выглядывать из-за них или делать вид, что осматривается по сторонам, но её глаза всегда притягивал своим магнитизмом один только Он. Карлайл любил (или привык любить) свою жену, это знали все, и это была нерушимая истина, истина, в которой запрещено было сомневаться, в которой вообще никто никогда не сомневался, но, несмотря на это, Белла в какой-то момент совершенно неожиданно для себя обнаружила, что её интерес к нему не односторонен. То ли её двусмысленные взгляды на него были замечены, то ли и до этого какая-то деталь механизма дала сбой, но она всё чаще начала ловить на себе его взгляд, и ловила она его гораздо чаще, чем сама решалась посмотреть на него первой. Сначала она даже думала, что это какая-то случайность, или, быть может, он смотрит куда-то сквозь неё, а потому значения она этим странным переглядкам не придавала, но со временем стало слишком очевидно, кому конкретно адресуются эти многочисленные взгляды. Доходило даже до того, что Карлайл откровенно пялился на Беллу во время разговора или объятий с Эсми, что вообще переступало любые границы дозволенного. Никто кроме Беллы, разумеется, этого не замечал, ведь никому бы и в голову не пришло усомниться в идеальных отношениях Калленов или придать взглядам отца на девушку сына какой-то скрытый подтекст. Иногда перед сном её мысли отстранялись от Эдварда и Джейкоба и фокусировались на этих странных взглядах с хитрым, даже немного животным прищуром. Всё это казалось настолько странным, что Белла в какой-то момент начала думать, что Карлайл просто задумал когда-нибудь выпить всю её кровь в прямом смысле этого выражения. Свет выключился, когда Карлайл уже позвонил электрику. Эсми вернулась с торжествующим видом от того, что благодаря ей искры больше не летят. Они начали разговаривать друг с другом о чём-то своём, и Белла, почувствовав себя ненужной, решила выйти на улицу. Гуляя неподалёку от дома, она вдруг услышала возле себя голос Карлайла, что заставило её вытаращить на него свои глаза и встать на месте. - Скучаешь здесь без Эдварда, Белла? - как-то необычно фамильярно сказал ей Карлайл, протянув ей пакет с завёрнутым сэндвичем. - Нужно было подождать, я бы не оставил тебя голодной с утра. - Спасибо большое. - смутилась Белла и взяла сэндвич. Она посмотрела на него, улыбнувшись, но тут же опустила взгляд. Не решаясь есть при нём, она решила подождать, пока он уйдёт, но он как будто не собирался двигаться с места. - Совершим небольшую прогулку, - вдруг сказал он, улыбнувшись краем рта. - Свежий лесной воздух пойдёт тебе на пользу, и, можешь мне верить, ты станешь ещё краше, чем обычно. Белла ещё больше смутилась этому нежданному комплименту, особенно на фоне того, о чём не так давно размышляла. Тем не менее, внутри она почему-то обрадовалась такому предложению со стороны отца Эдварда. Она надеялась, что благодаря этой прогулке сможет хоть в чём-то разъяснить для себя суть всех этих гляделок и намёков. Они отправились по тропе, ведущей от дома, куда-то в лес. Белла уже ходила по ней когда-то, но сейчас, наедине с Карлайлом, всё выглядело иначе: зловеще, а от того ещё более притягательно. Лес уже начал напоминать не лес, а какую-то сказочную метафору на логово зверя. «Что ж, надеюсь, ты меня просто сожрёшь» - подумала Белла. Она так и не заставила себя развернуть сэндвич, потому просто сунула его в карман своего худи. Когда Каллен заметил, что Белла есть не собирается, он подставил ей свою руку, вынудив её согласиться на то, чтобы идти с ним под руку, как если бы он вёл её на какой-то бал. Тогда Белла совсем раскраснелась, что, конечно же, не осталось незамеченным. Карлайл, поняв, что Белла не хочет первой начинать разговор, начал рассказывать ей об актёрах давно минувших лет: Марлоне Брандо, Джеймсе Дине... Это помогло им разговориться. Белла повеселела и смеялась над шутками и историями Карлайла так, как никогда не смеялась с Эдвардом или Джейкобом (или даже с Элис). Кожа вампира слегка поблёскивала в рассеянном освещении, и Белла поняла, что редко видела его днём до этого. Она смотрела на него и думала о том, что он по-настоящему прекрасен и лицом, и голосом, и фигурой, и что Эсми очень с ним повезло. Если бы она могла переместиться во времени и опередить Эсми! Тогда она бы стала матерью Эдварда (её очень порадовала эта мысль). Они нашли уютную опушку, и мужчина предложил ей присесть. Она села на поваленное дерево около валежника, а он облокотился рядом. Тогда, почувствовав себя спокойнее, Белла начала есть сэндвич. Солнце начало поблёскивать сквозь тучи, но никого это не смущало: мужчина с девушкой продолжали общаться и улыбались друг другу. Если бы их увидел незнакомец, то наверняка подумал бы, что отец вывел свою дочурку прогуляться по лесу, да ещё и накормил её на свежем воздухе – образцовая семья. - Почему мы раньше так не гуляли? - весело спросила Белла. - Я могла бы слушать ваши рассказы часами напролёт! - В таком случае, тебе стоит заходить к нам почаще. И целенаправленно минуя Эдварда, разумеется. - сказал он как бы в шутку. Белле нравилась такая игра, хотя ей всё больше казалось, что она сворачивает куда-то не туда. Но тут дикий импульс захватил её сознание: - А лучше вы ко мне заходите. - улыбаясь, сказала она. - Правда! Никто против не будет... уж... я так точно. Воцарилась неловкая пауза. Кажется, это предложение прозвучало слишком резко. - В таком случае, я никак не могу теперь не прийти. - сказал он. - Раз уж я так поднимаю тебе настроение, было бы грубостью с моей стороны отказаться. - М, да. - промычала она. - Можете хоть завтра, если хотите. Вообще-то, можете заходить в любое время, я всегда рада буду послушать про Джеймса Дина. От вас. Да. Она вдруг дико покраснела, заметив его взгляд на себе. Потупив взор, она начала ждать ответа, но вместо этого с замиранием сердца обнаружила его ледяную руку на своей. К своему удивлению, руку свою она даже не убрала, и сама не дёрнулась. Она вопросительно посмотрела на него, но ответного взгляда не поймала. Карлайл начал едва заметно поглаживать её руку. Так они и просидели неизвестно сколько времени, как Карлайл нежно убрал руку и начал отходить от валежника, приглашая Беллу пойти с ним, на что та охотно согласилась. Взявшись под руки, они ушли, говоря, как будто всё было в порядке вещей. К времени их возвращения проводка была уже в норме, и Эсми поприветствовала их, даже не догадываясь о произошедшем в лесу. Прошло несколько дней, Белла уже давно не оставалась у Калленов и жила у себя. Всё шло своим чередом, но иногда Белла встречала Джейкоба, который по какой-то причине разговаривал с ней крайне подозрительно. Впрочем, такие перепады настроения встречались у него весьма часто, так что её это уже не удивляло. Как-то раз она проснулась от того, что поймала на себе взгляд Джейкоба с другой стороны окна. Когда она пригласила его войти, он лишь помотал головой и спрыгнул куда-то в темноту. Наверное, у волков это норма, подумала тогда Белла с некоторым пренебрежением. Карлайл заходил к Белле на следующий день после их разговора, но совсем ненадолго, потому что шёл тогда на смену. О следующей встрече они не договаривались, так что Белла просто засыпала в надежде на то, что он придёт без предупреждения. С Эдвардом она почти не общалась, потому что боялась, что общение с ним может спугнуть Карлайла. Конечно, у Эдварда возникали вопросы, но Белла сумела хитро от них уклониться и свести общение на минимум, не вредя их отношениям. И вот, как-то раз, холодным осенним вечером, Белла всё-таки дождалась своего холодного гостя. Входить он предпочитал традиционно, с парадного входа. Отец Беллы не удивился (она успела много наговорить про него, чтобы папа не смущался), но всё равно напрягся тому, что к его дочери второй раз наведывается взрослый мужчина, пусть и врач. Вампир поднялся в комнату к Белле, чтобы посмотреть на её реакцию на неожиданный визит. Реакция была не менее неожиданной: Белла, лежащая на кровати с книгой, округлила глаза, отбросила книгу, перемешав страницы, и бросилась обнимать зашедшего к ней Каллена. Она была настолько рада, что самозабвенно утонула в его объятиях. Даже ощущение холодного его тела никак её не пробудило от нахлынувших чувств. Он приобнял её, положив одну руку ей на голову. Будучи безумно и не по-белловски весёлой, она начала разглаживать помятую кровать и приглашать его присесть или даже прилечь (от нервов слова её путались) и посмотреть с ней какой-то фильм, на что Карлайл охотно согласился. Так и получилось: сначала они сидели, пока Белла искала, что посмотреть, а затем, когда нашла, она легла, потянув Карлайла за руку так, что тому пришлось лечь рядом с ней. Фильм оказался скучноватым, но Белле было так весело и хорошо, что она даже не следила за сюжетом, а только пыталась пошутить и как бы невзначай всё трогала мужчину то за руку, то за плечо. Казалось, что ему эти прикосновения были очень даже приятны, но в ответ он её почти не трогал, только раззадоривая её. Оставалось только догадываться, что думал её отец, когда фильм закончился, а Белла с Карлайлом не собирались расходиться. Картина складывалась крайне странная, но он верил, что Карлайл никак не навредит его дочери, а потому со спокойной душой заснул. Наговорившись, Белла потянулась и замолчала. Тогда Карлайл наконец-то решил её обнять, но сделал это невиннейшим образом, как если бы он был её отцом. Это сначала обрадовало, а потом расстроило Беллу. Она не понимала, на что надеется, но такой исход казался ей слишком ужасным, и она совсем затихла и повернулась набок, спиной к мужчине. Тот помолчал и обнял её уже сзади, поцеловав в затылок. После такого Белле не оставалось ничего, кроме как лечь спать, что она и сделала. Проснувшись утром, Белла поняла, что Карлайл уже ушёл. Чувство разочарования совсем разбило её. Она почувствовала стыд за своё поведение и надежды, ей хотелось провалиться. Но тут она увидела на подоконнике что-то, чего ещё вчера там не было. Протерев глаза, она бросилась к окну и увидела билет в театр, предназначенный никому иному, кроме неё. Это было настолько старомодно и в то же время многообещающе, что она взвизгнула. Театр был далеко, так что в условленный день она встретилась с Карлайлом, и они вместе поехали навстречу высоким театральным эмоциям. С ним было гораздо проще, чем с Эдвардом и Джейкобом: Карлайл не напоминал о том, что было до и не говорил о том, что будет после. Они с Беллой просто наслаждались обществом друг друга, не истязая никого лишними чувствами. Спектакль выдался интересным, и Белла даже следила за сюжетом, хотя и не забывала посматривать на своего спутника, с которым они могли держаться за руки и не чувствовать дискомфорта от присутствия людей вокруг. Финал у спектакля был грандиозный: все погибали и воскресали, отовсюду торчали павлиньи хвосты, играла нарастающая музыка. На самом громком моменте музыки Белла в порыве эмоций от постановки обняла Карлайла, а тот вдруг повернул её голову к себе и поцеловал. Холодные губы его были мягкими, но целовал он её властно и с напором, что своей неожиданностью шокировало её, но не успела она отойти от шока, как всё прекратилось. И спектакль, и поцелуй, и взгляды, и объятия, и вот они уже ехали обратно. - Можно мне спросить, - сказала вдруг Белла. - Почему не там, не в моей комнате... почему ты меня тогда не поцеловал? Каллен резко отвернулся, и Белла поняла, что ему сделалось смешно. - Ты, должно быть, не видела, - повернулся он к ней. - Но твой друг был там. За окном, если хочешь конкретики. Беллу бросило в жар от осознания того, что Джейкоб мог вести себя так странно из-за того, что ему была известна её порочная тайна. Такого стыда в своей жизни она ещё не испытывала. Они подъехали к её дому, и Карлайл решил проводить её. Выяснилось, что её отец лежал в сладком забвении, так что Карлайл проводил Беллу до самой двери её комнаты, после чего расставаться они не захотели и закрыли сначала окно, а потом и дверь.