Богиня Эль Дорадо

       Впервые он увидел её на улице, во время одного из праздников. Вернее, заметил — конечно, она бывала везде и до того дня, но в тот раз оказалась слишком близко, чтобы не обратить внимание. Юная красавица, она не стояла в окружении подруг, но предпочитала действовать самостоятельно. Тугие бёдра, грива чёрных волос до пояса, свободная походка; мимолётный взгляд на него — не кокетливый, вовсе нет, скорее уж оценивающий — и Цекел-Кан запнулся, мигом позабыв всю подготовленную речь. Уловив эту заминку, она обернулась. Хмыкнула, заметив его растерянный взгляд, и исчезла в толпе.        Второй раз они встретились в храме. Заметив знакомую фигуру, крутившуюся возле статуй, в толпе, но так и не решившись подойти, верховный жрец весь извёлся, размышляя, с какой стороны вопроса подступить к вождю. Однако смелость покинула посредника богов, совсем как мальчишку, и, обозлённый на себя, он замкнулся, грубо рыкнув что-то приспешнику и мрачной тенью прошествовав к себе.        Много позже, когда в храме не осталось почти никого, Цекел-Кан пришёл на то место, где стояла незнакомка. И тут же уловил несоответствие: одна из статуй красовалась голой шеей и мочками ушей; украшения пропали. Святотатство! Тогда почему он ничего не сказал охране и ушёл, глядя в пол и усмехаясь себе под нос? Он ведь сразу понял, кто приложил к этому руку. Тонкую холёную руку.        В тот день юная воровка украла нечто большее, чем просто драгоценности.        Дети вождя гроздьями виснут на Чель, заливисто хохоча и упрашивая рассказать ещё одну историю. У неё нежный смех, звонкий, мелодичный, а двигается она не хуже танцовщиц вождя. Откуда он это знает? Не важно. Важно то, каким взглядом он провожает её на улице и как смотрит на её танцы под палящим солнцем.        В юношестве, целиком отдаваясь служению в храме, Цекел-Кана куда больше интересовали боги, нежели девушки. Что ж, кажется, время расставило всё по своим местам. Теперь мысли о богах сиротливо забились в уголок сознания, уступив место другим, в которых слишком часто мелькало небольшое имя. «Чель» — шуршит волна, выбегая на песок. «Чель» — свистят в ветвях птицы. «Чель-Чель-Чель» — пульсирует в висках кровь.        Цекел-Кан не может уснуть.        Чель девятнадцать, через год она сможет выйти замуж. Женихи вьются вокруг неё, точно осы над распустившимся цветком, но ни один не прельщает её, и она отвергает одного за другим. У неё впереди ещё год. Верховный жрец вспоминает, как хотел сначала принять обет безбрачия, и нисколько не жалеет, что передумал. Цекел-Кан ждёт свою невесту. Он — голос богов, ему будут рады в любом доме. А что Чель? Дело любой женщины — почитать своего мужа. Желание всецело обладать ею слишком велико. Он не намерен делить её хоть с кем-то.        Вождь Таннабок лишь брови хмурит, когда верховный жрец заговаривает о женитьбе. Чель — не та девушка, с которой легко договориться, она своенравна, как горная река, она сама прокладывает себе русло. Таннабоку не кажется это хорошей идеей; он предлагает собрать всех незамужих девушек, многие из них гораздо лучше неё, но Цекел-Кан только головой мотает — кроме этой ему никто не нужен.        И вождь даже говорит с ней. Конечно же, она не согласна. И как будто бы ничего не меняется. Только теперь он чаще замечает её взгляд, внимательный, настороженный. Словно кролик наблюдает за подкрадывающимся ягуаром, но верёвка не позволяет что-то сделать.        А потом пришли Боги.        Это определённо был знак; не могло не быть.        Тогда охрана снова преследовала Чель. Он уже давно перестал обращать внимание на эти выходки, но погоню изредка устраивал иначе храм давно бы уже стоял разграбленный и вынесенный подчистую — так, в целях профилактики. Привычка — вторая натура, он даже не пытался её менять. Эра Ягуара наступила.        Боги оказались менее… божественными, чем он себе представлял. Но Тулио и Мигель несомненно были богами — светлокожими, большеглазыми, необычными, а оттого таинственными. Чель тянуло к ним, словно магнитом. Где бы они не появились, она всегда мелькала возле. Что-то слишком сильно она крутится подле Богов. Цекел-Кану это не нравится.        Может, Боги её образумят?        Чель отнюдь не глупа и не слепа; Чель видит все взгляды и прекрасно понимает, к чему Таннабок вдруг берётся в запутанные рассуждения на тему правильной женитьбы и важности высокого положения мужа в обществе. Чель не нужен муж, ей нужна свобода. Она жмётся к этим псевдобогам и чувствует некое подобие безопасности. А ещё — отчётливо-недовольный взгляд верховного жреца между лопаток. Что, боги разонравились? Вот и ревность. Только бы всё получилось и побег удался! Чель кокетливо подмигивает Тулио и удаляется, покачивая бёдрами.        Строить глазки Богам — какова плутовка! Был бы хвост, ещё и повиляла бы им! Верховный жрец всерьез обеспокоен. Она явно что-то задумала. Но вот что? Куда-то деться из Эль Дорадо она может, разве что, в мир духов, но в силу юного возраста это маловероятно. Уйти с Богами она не сможет. Или сможет?        Что же ты задумала?        Цекел-Кан смывает ритуальную краску и снова становится похож на обычного человека. Ветер легко ласкает разгорячённую кожу. Всё-таки, иногда покидать храм очень полезно. Он прикладывается горячим лбом к ледяному камню колонны. Он молит Ицамну дать ему сил понять женщин. Неподалёку раздаётся знакомый голос. Головная боль мгновенно испаряется.        — Как поживает юная воровка?        Чель недоумённо оборачивается. Она замирает, заметив в тени дерева знакомую фигуру.        — Идите, я догоню, — подталкивает детей к фонтану Чель и направляется под раскидистую крону.        Верховный жрец ждёт её, откинувшись на гладкий ствол. Он нагло окидывает её взглядом сверху вниз, подкидывая в руке яблоко.        — Что тебе нужно? — Чель не любит предисловий и долгих отступлений.        — Ты подумала над моим предложением?        Едва Чель исполнилось двадцать, жрец появился в её доме с предложением, уверенный в том, что не получит отказа. И весьма удивился, получив его. Впрочем, время от времени вопрос снова задавался, на что девушка уходила от прямого ответа отговорками, что ей нужно подумать. Обычно такой ответ находили исчерпывающим, и жизнь на Эль Дорадо снова возобновлялась на несколько недель.        — Нет.        — Я мог бы сделать тебя богиней, — вкрадчивый голос обволакивает, он затягивает удавку на её шее. — Всё золото мира принадлежало бы тебе. Люди молились бы на тебя.        Слова завораживают, будят самые сокровенные мечты. Чель отмахивается от них, точно от назойливой мухи.        — Больше золота я люблю свободу. — Чель ловит яблоко в воздухе и выходит из-под кроны дерева.        — Потому кокетничаешь с Богами? — вопрос заставляет её остановиться. Цекел-Кан внимательно наблюдает за её напрягшейся спиной.        — Что ты хочешь этим сказать? — эти ревнивые нотки в его голосе выводят из себя. Они замирают лицом к лицу. В его глазах насмешка, в её — суровый холод.        — Когда-нибудь Боги уйдут. — Цекел-Кан заглядывает ей в глаза, довольно улыбаясь. — А ты, моя дорогая, — нет. Помни об этом.        Жрец с лёгкостью перехватывает её руку, предупреждая удар, сжимает маленькую ладошку в своей ладони, нежно оглаживает кожу запястья большим пальцем.        — Не советую. Как-никак, а с богами общаюсь я. До скорой встречи, дорогая Чель.        Он выпускает руку из своей хватки и, одарив девушку на прощание улыбкой, уходит, оставляя её под деревом.        — Чель, пойдём! — теребит её за руку подбежавшая девчушка.        — Да. Сейчас. — Чель отмирает и торопится уйти из этого места.        Интересно, если прыгнуть в Шибальбу, он и из мира духов её потащится вытаскивать?