Призраки Камурочо

Для мертвых время идет совсем не так, как для живых. Время движется, как кассетная лента, застрявшая в проигрывателе: с рывками, повторами и долгими паузами. Иногда Нишики точно знает, какой сегодня день и где он находится, но обычно он просто оказывается на крыше Башни Тысячелетия, в “Серене” или в своей — бывшей — квартире. Из всех этих мест худшее, конечно, его квартира, где не осталось почти ничего с ним связанного, а лучшее — к его удивлению и только после нескольких тяжелых разговоров с Рейной, также иногда появляющейся за стойкой, — “Серена”. Зря он перестал к ней заходить после смерти Юко. Обычно в баре пусто и темно, но электричество еще работает (“Не зря я так старательно счета платила”, говорит Рейна и уголки ее ярко накрашенных губ ползут вниз). Совместными усилиями им иногда удается включить свет, и тогда обстановка кажется почти обычной, а они могут притвориться друг для друга живыми. Рейна рассказывает, что иногда в “Серену” приходит Дате, но сам Нишики его не встречал. Оно и к лучшему, а то он бы постарался уронить своими призрачными силами на него какой-нибудь шкаф или, на худой конец, стол. День, когда он снова оказывается в “Серене”, ничем не отличается от любого другого. За стойкой — Рейна, выглядящая совсем как в 80-ые, молодой, решительной и яркой. Нишики морщится от ее старомодного пиджака. — Славное было время, да? — говорит Рейна, ставит локти на стойку между ними. — И ужасная мода, — отвечает он, но меняется ей под стать, и костюм на нем темнеет из белого в красный. Рейна смеется: — Да уж, чтобы забыть тот костюм Кирю, когда его занесло в недвижимость, нужно сильно постараться! Поначалу все идет так же, как и обычно: они с Рейной вспоминают старые времена и гадают, что случилось с их прежними знакомыми, коротая время до очередного исчезновения, пока с грохотом не раскрывается входная дверь. Они одновременно оборачиваются на звук. За дверью — конечно, разумеется, разве могло быть иначе? — стоит Кирю Кадзума, ничуть не изменившийся за время, прошедшее со смерти Нишики, и держит на руках какую-то полубессознательную девицу в черном брючном костюме. Нишики хмыкает и оборачивается к Рейне: — Смотри, он уже нашел Юми замену. Кирю идет мимо них к дивану и заботливо укладывает на нем девушку. На вид она куда моложе, чем Юми была в их последнюю встречу. Нишики выхватывает ее внешность кусками: строгий костюм и аккуратно заколотые волосы. Ему хочется стянуть с себя пиджак и вбить в пустую голову Кирю хоть какое-нибудь уважение к мертвым. Но самое большее, что он может сделать, так это погасить в “Серене” свет. Рейна хмурится, но, как и всегда, встает на защиту Кирю: — С чего ты это взял? Кирю всегда был добрым, наверняка он просто пришел ей на помощь. — Так я и понял из их нежных объятий, — приподнимает брови Нишики. Кирю тем временем кидает пару фраз лежащей на диване девушке, разворачивается и драматически уходит. Нишики провожает его взглядом. Этой сцене самое место в дневных мелодрамах, которые сутками крутят по телевизору. Девушка прижимает ладонь к боку, закрывает глаза и сразу же засыпает. Ее лицо под светом ламп нездорово блестит. — Она еще и больная какая-то, — неодобрительно говорит Нишики. Рейна услужливо ставит перед ним стакан и наливает виски. У нее хорошо получается взаимодействовать только с бутылками и стаканами в баре. Талант не убьешь, видимо. У Нишики плохо получается все, зато он отлично ломает вещи, когда злится. Подходящий талант для паршивой овцы в семье Казамы. Подходящий талант для импульсивного убийцы. Лампа накаливания над его головой прерывисто мигает и гаснет. Рейна качает головой, но ничего не говорит. Нишики не знает, сколько времени они сидят в тишине и полутьме, пока девица на диване вдруг не вскакивает и не хлопает рукой по стене, включая оставшиеся лампы. Другой рукой она тянется под пиджак, и этого Нишики хватает, чтобы распознать в ней полицейскую. — Вас тут быть не должно, — заявляет она. Нишики переглядывается с Рейной и пожимает плечами. Даже если это и правда, исчезать он не собирается просто из принципа. — Добро пожаловать в “Серену”, — приветливо говорит Рейна. — Кирю-сан говорил, что бар не работает, — говорит полицейская и вместо оружия достает из глубин пиджака удостоверение. Выглядит она так, что будь ее воля - и она бы вызвала наряд, только чтобы выгнать их с Рейной из бара. Нишики кидает за стойку выразительный взгляд, но Рейна только мягко улыбается. Нишики до сунутой ему под нос “корочки” дела нет, так что девушка (Каору Саяма, как успевает прочитать Нишики) демонстрирует свое полицейское удостоверение единственному человеку в баре, которого это хоть сколько-то волнует — Рейне. — Бар действительно не работает, — говорит та и после короткого взгляда на документы выставляет на стойку еще один бокал, — и я, и Акира-кун просто проводим здесь время. Нишики кривится. Рейна могла бы и не звать его по имени при этой “Каору Саяме”. — В конце концов, это бар Рейны, — говорит он, вместо того, чтобы сказать: “Это ты тут лишняя”. — Никто, включая Кирю, не может запретить ей здесь находиться. — Не волнуйся, мы с Кирю старые знакомые,— говорит Рейна, ободряюще улыбаясь. — и уйдем раньше, чем он вернётся. Каору это, кажется, совсем не успокаивает, но удостоверение она прячет и садится за стойку. Нишики подмечает, как она при этом хватается за бок. Ему почти хочется поспорить с Рейной задело ли полицейскую ножом или пулей. Много-много лет назад он поспорил бы с Кирю. Рейна задумчиво смотрит на стоящие в баре бутылки, пытаясь, видимо, вспомнить, есть ли у нее что-то безалкогольное. Она никогда не разделяла их с Кирю позицию, что раненому человеку надо выпить чего покрепче. В итоге она просто ставит перед полицейской стакан воды, и, прежде чем та успевает возмутиться, задает вопрос: — Расскажи, как вы с Кирю познакомились? Лицо у полицейской становится довольно глупое, но Нишики все равно не желает слушать ее непременно нелепую историю о том, как Кирю переводил бабушек через дорогу, или чем он там теперь занимается. — А я даже знать не хочу, с какой стати Кирю притащил в “Серену”, — он делает драматическую паузу и с нажимом продолжает, — полицейскую. — Потому что я ему понравилась, видимо, — огрызается та. Нишики фыркает в голос, Рейна вежливо делает вид, что закашлялась, но шанса задать очередной вопрос не упускает: — А тебе Кирю нравится? Судя по взгляду, полицейская все ближе к тому, чтобы вытащить из пиджака наручники и вызвать подмогу прямо по неработающему телефону “Серены”. Нишики знает, что он не работает, потому что лично сломал его в одну из первых встреч с Рейной. — Кирю всегда всем нравится, только так это и работает, — вздыхает Нишики, щедро приходя Каору на помощь. — Единственное исключение — это если у тебя на спине нарисован дракон. Рейна выпрямляется за стойкой. Нишики и сам моментально жалеет о сказанном. Каору об их истории знать не может, но все равно почему-то меняется в лице. Если Кирю ходит и рассказывает всем направо и налево о своем глупом кьедае с карпом на спине, Нишики готов подраться с ним еще раз. — Прости, Саяма-сан, — говорит Рейна, отворачивается и делает вид, что ищет что-то на полках, — мы просто переживаем, не хочешь ли ты посадить Кирю в тюрьму. Нам с Акирой этого бы очень не хотелось. — Очень надеюсь, что нет, — говорит Каору. Звучит она честно, так что Нишики ради разнообразия решает ей поверить. Атмосфера становится чуть менее напряженной. — Тут по соседству раньше было кабаре, — говорит Рейна, полуоборачиваясь, — там есть душевые, почему бы тебе не освежиться? — У нас в Осаке такое место мигом бы прикрыли, — говорит полицейская вместо благодарности. Нишики презрительно приподнимает бровь: — Ты думаешь, у нас в Токио его не закрыли? Ни одной хостесс там не осталось, можешь не беспокоиться, что они тебя засмеют за немодные шмотки. Каору молча окидывает его взглядом и делает, очевидно, самые неутешительные выводы о его пиджаке. Да в 88-ом такую модель в первые дни продажи начисто раскупили! — Тебе есть во что переодеться? — обеспокоенно спрашивает Рейна, — в той комнате остался халат Мизуки, но…. Нишики тут же вскидывает на нее взгляд. Она действительно собирается предложить вещи Юми этой новой пассии Кирю? Пока они сверлят друг друга взглядом, Каору тянется в карман за телефоном и задевает рукой бокал. Тот пошатывается на стойке и мигом соскальзывает вниз. И она, и Рейна пытаются схватить его в полете, но стекло выскальзывает из пальцев и рассыпается по полу. Рейна вздыхает и расстроенно смотрит на пол. — Акира-кун, — просящим тоном говорит она. — Да, да, — отвечает тот, поднимаясь. От этой полицейской одни проблемы. — Мне жаль, что так получилось, — говорит Каору, с усилием поднимаясь со стула. — Это просто старый стакан, — говорит Рейна. Каору молчит и принимается печатать что-то в телефоне. — Так какие именно у вас с Кирю отношения? — спрашивает он, по пути бесцеремонно заглядывая в экран ее телефона. Каору торопливо блокирует экран. — Сомневаюсь, что вы давно знакомы. — Так как мне пройти в бывшие душевые? — Каору упирается руками в стойку и поднимается, напрочь игнорируя вопрос. Нишики с усилием подметает с пола осколки и высыпает их в мусорную корзину за стойкой. Рейна молча указывает в сторону. Каору извиняется и быстро скрывается за дверью. — Было бы куда хуже, если бы разбилось ее сердце, верно? — говорит Рейна и смотрит Нишики прямо в глаза. *** Когда Каору выходит из душа и возвращается в помещение бара, то застает там только Кирю. Тот старательно отводит взгляд. — Тут были твои знакомые, — говорит Каору, принимаясь переодеваться. Она почти чувствует как Кирю еще старательней не смотрит в сторону ее оголенной спины. — Не могло тут никого быть. Я “Серену” запер перед уходом. — Вот тут сидел мужчина и женщина за стойкой… — говорит Каору, разворачиваясь, но осекается на полуслове. Барная стойка пустая и пыльная. Единственные отпечатки она видит только там, где сидела сама. На стеллаже посреди бутылок стоит несколько фотографий в рамке. Раньше их загораживала Рейна, но теперь Каору может беспрепятственно на них взглянуть. Она узнает троих из четырех людей, подписанных ноябрем девяносто пятого. — Знаешь что? — говорит она скорее для себя, чем для Кирю, — я думаю это все мне просто приснилось. *** Рейна облокачивается на стойку и подпирает щеку кулаком. Нишикияма пропал еще раньше, до возвращения полицейской, поэтому ей приходится коротать время до очередного исчезновения одной. По крайней мере, ей есть чем заняться: полицейская флиртует, да так отчаянно, что даже Кирю, кажется, понимает. В мусорной корзине рядом с упаковочной бумагой и давно увядшими цветами тускло поблескивают осколки стекла. Разбитое сердце Рейны с пола смести давно уже некому.