cendre

Она смотрит в зеркало и не видит ничего. Она не видит своих родных веснушек, которыми было усыпано все загорелое лицо. Она не видит кудрявых волос, окрашенных в ярко-зеленый цвет. Она не видит свои собственные глаза — изумрудные, даже ярче свежей весенней травы. Она не видит ничего от себя прошлой. Зато Он видит все. Он видит шрамы по всему лицу так же хорошо, как и сухую кожу под глазами. Он видит спутанные седые волосы, склеившиеся от жира и пыли. Он видит алые глаза, мутные, как запотевшее зеркало. Он снимает с себя жалкие обноски, когда-то давно может и являющиеся нормальной одеждой, но сейчас представляющие из себя рваные и протертые куски ткани. Он плавно проводит по узким плечам, спускаясь все ниже и ниже, соскребая отросшими ногтями засохшую кровь с грудной клетки. Чужая, мысленно отмечает он, апатично рассматривая выпирающие кости. Не человек, а скелет, обтянутый кожей просто ради приличия. Тело, на удивление, еще функционирует, даже несмотря на многочисленные синяки, недоедание и, судя по всему, жутчайший недосып. Он только привыкает к своему новому положению, но шанс на новую, пусть и дерьмовую, жизнь ему просирать не хочется. Поэтому Он становится под душ и старается смыть с себя слой грязи. Поэтому Он с силой трет голову и приводит ее в состояние, близкое к чистой. Поэтому Он находит побитую жизнью коробку, отдаленно напоминающую аптечку и достает оттуда бинты. Не первого качества, но все же лучше, чем ничего. Поэтому Он сваливается без сил в кровать, вызывая своим падением громкий скрип и облачко пыли, которое заставляет закашляться. Поэтому Он смиряется с новой личностью. Нет, ну а что. Шигараки Томура — звучит гордо. И Он задыхается в попытках унять паническую атаку. Блять. *** Пепел под ногами противно хрустит. Потом придется смывать его с кроссовок, отстраненно замечает Томура. За несколько месяцев успело произойти столько дерьма, что кроссовки — меньшее, что его должно волновать, но сил на большее просто не хватает. Да и причуда уже не пугает, а восхищает. Ему нравится наблюдать за тем, как его враги становятся буквально пылью у его ног. Он способен уничтожить кого-угодно и что-угодно. У него нет никаких ограничений в виде пяти пальцев, как у настоящего Шигараки, который пусть и подсознательно, но не принимал свою силу. Боялся ее. Он же ее не боится, о нет. Ему, в отличии от некоторых, не составляет сложности контролировать часть себя. Да и Сенсей почему-то перестал вызывать у него неконтролируемые приступы любви. Сенсей, вообще оказался той еще мразью, честно говоря. Но ему пришлось с этим смириться после первой тренировки с переломанными костями и синяками на бледной коже. — Курогири, приберись тут. — Конечно, юный господин. Отросшие волосы собраны в неаккуратный пучок на голове, а маска на лице не дает усомниться в том, что он не будет узнан при возможном попадании на камеры. Как сказал Мастер, Шигараки сильно изменился после временной остановки сердца из-за причуды какого-то мудака, но его же это и радовало. Мол, "мой мальчик наконец-то повзрослел и перестал чураться убийств". Какой же этот придурок все же смешной, думает он, снимая с себя детскую карнавальную маску, спизженную из ближайшего гипермаркета, и распыляя ее на атомы. Нельзя оставлять никаких улик. Никогда. — Курогири, забросишь меня в ближайший Макдональдс? Я хочу чизбургер. — Все что пожелаете, мастер. И буквально через десять минут он уже сидит в одиночестве в чертовом Макдаке и жрет бургер. Мечта, а не жизнь. На приход зеленоволосого подростка он не обращает ровно никакого внимания до тех пор, пока тот не присаживается за соседним столиком. Прикольно, однако. Когда он в первый раз выбрался в город на его роже не было практически ни одного живого места, зато все опасались подходить к парню, похожему на неудачный эксперимент ученого, а вот только он избавился от аллергии, так сразу к нему начинают приставать. Хотя, может пацан просто его не заметил? Да нет, не тупой же. Следовало бы все же, спросить что он тут делает в (Томура на секунду переводит взгляд на экран телефона) почти час ночи? Но блять, давайте будем честны? Он пришел сюда пожрать, а не поболтать по-душам. Точно. — У вас когда-нибудь бывали такие друзья, с которыми и врагов не надо? — мелкое недоразумение подает тоненький голосок и смотрит настолько большими глазами, что Шигараки кажется — они у него сейчас из глазниц вывалятся, повиснув на тоненьких капиллярах, переплетенных с нервами и остальной лабудой. Пока он в красках представляет столь занимательную картину, Бэмби продолжает ждать ответа и уже начинает краснеть, осознавая насколько бестактно он поступил. Японцы, что с них взять, с легким налетом раздражения думает Шигараки и откладывает в сторону уже остывшую еду. — У меня вообще друзей нет. По мне что, не видно? Мелкий испуганно икает, когда к нему резко наклоняется Томура и старается отшатнуться, но ему мешает это сделать крепкая хватка на плече. Рука в черной перчатке плавно очерчивает его изгибы, перемещаясь вперед по ключице и останавливаясь возле шеи. Парнишка трясется, почти как кролик, но сидит на месте и не пытается уйти в сторону. — А хотите, тогда я буду вашим другом? — от воистину-детского предложения хочется засмеяться, но он понимает, что тогда мальчик расстроится. А обижать детей нельзя... — Меня зовут Шимура Тенко, мелкий. Голос охрипший и в зубах, кажется, застрял кусочек салата, но он же не ебучая принцесска, чтобы париться над такими мелочами. — А меня Мидория Изуку, Шимура-сан! Приятно познакомиться! Голос дрожит, но нотки уверенности отчетливо в нем прослеживаются. Темно-зеленые волосы растрепаны, а сам Мидория весь в саже и царапинах. Когда Томура все же встает со своего места и направляется к мусорке, чтобы выкинуть остатки с подноса, Изуку подскакивает вслед за ним, повторяя его действия. Металлическая дверца мусорки не скрипит, но покачивается из стороны в сторону, неприятно мелькая на периферии зрения и отвлекая. Девушка за кассой предупреждает, что у них через пять минут перерыв и вновь скрывается за дверью для персонала, откуда слышен смех и непонятный грохот. — Тебе надо обработать царапины, Изу-чан. А "Изу-чан", уже в который раз, заливается краской, но следует за практически незнакомым человеком. Вот же тупица. *** Полгода. Ему понадобилось гребаных полгода на то, чтобы узнать о существовании такой хуйни, как соулмейты. И то, это случилось лишь благодаря Мидории, который во время очередного похода в Макдональдс начал жаловаться, что его вторая половинка даже не пытается найти своего будущего избранника через красную нить. Томура переводит взгляд на свои руки, но... Там ведь ничего нет? — А ты уже знаешь своего соулмейта Тен-чан? — а что он может ответить? У меня на пальце ровно ничего? — Нет. И вряд ли узнаю. Не думаю, что смогу найти его или ее через свою нить-невидимку. Судя по расширенным зрачкам и сбитому дыханию Изуку, он сказал что-то дурацкое. Когда парнишка отводит взгляд в сторону и извиняется за вопрос, он понимает, что сказанул определенно нечто не то. Ну и похуй. Зато мороки меньше, убеждает себя Томура, на корню задавливая некоторое сожаление. Он что, сопливая мелочь, чтобы верить в любовь до гроба? Палец, на котором по традиции должна располагаться эта чертова нитка, тянет так, будто бы там гнойная рана, а не пустота. Шигараки Томуре вообще везет по жизни. *** Когда Изуку исполняется четырнадцать он встречает Всемогущего, который начинает тренировать его, подготавливая к передаче мощнейшей причуды. Изуку рад, честно. Но ему немного стыдно перед Тен-чаном за то, что он все никак не может встретиться с ним и обсудить произошедшее за привычным столиком в многолюдной забегаловке. В один день, когда Мидория смог выпросить выходной у тренера, он по-обыкновению приходит в условное место встречи. Его друг обещал прийти через минут пять, но даже спустя десять минут ожидания его не было. Возможно, Изуку начал бы волноваться, если бы не знал, что Тен-чан достаточно взрослый и сильный, чтобы постоять за себя. Так ведь? Так..? Только вот Мидории Изуку не было суждено узнать, что следующая их встреча состоится при совершенно иных обстоятельствах. *** Кажется, он задыхался. Кажется, он не выходил из лабораторий больше полугода. Кажется, Все-за-Одного оказался не просто мудаком, а мудаком отбитым на весь свой ебальник. Кажется, его тело насиловали столько раз, что он вряд ли сумеет сосчитать все свои шрамы. Кажется, они заставляли забыть его. Кажется, они заставляли его подчиниться. Только вот хер им, а не послушная марионетка. Мы ведь еще повоюем, правда Томура, да?! Мы еще покажем им! Он плачет впервые за все время нахождения в теле блядского Шимуры Тенко. Он больше не хочет быть ни крутым злодеем, ни еще более крутым героем. Скажите, ведь если он разочарует Сенсея, его выпустят? Он будет свободен, если покажется бесполезным? Мысленно он зачитывает молитвы еще оставшиеся в памяти от прошлой жизни и просит прощения у Мидории. *** — Мы здесь, чтобы убить Всемогущего. Но где же он? Неужели решил устроить себе внеплановый выходной? Надеюсь, что он заявится сам, иначе мне придется использовать вас, детишки, как приманку! Ха ха! — Изуку узнает своего друга с первого взгляда. Как же иначе, они ведь больше полугода общались и начинается игра в "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю". — Тен-чан, я ведь знаю тебя! Хватит, прошу! Мы сможем помочь тебе, только скажи! Я умоляю тебя... Ему больно смотреть на зареванного друга, но еще больнее вспоминать полгода, проведенные в постоянных пытках. Его крыша улетела даже не тихо шурша, а на полном ходу, громко гремя шифером и сшибая с ног всех подряд. Томура устало прикрывает глаза и снимает с себя капюшон с маской. Если все пойдет по плану, то... Скоро он станет свободен. Главное суметь правильно отыграть свою роль и не сбиться с ритма. — Я предлагаю вам выбор: все вы можете тихонько посидеть в уголке, не мешая мне действовать, либо вам придется сражаться с настоящими злодеями. Вы еще дети и я не хочу подвергать вас смертельной опасности, поэтому даю вам возможность выбрать. — а у Мидории катятся слезы и облегчение в глазах. Кажется, он понял его план. Ну и похер. Никто из ребят не согласился отсиживаться в стороне, пока их любимый учитель один сражался со злодеями, но Курогири предусмотрительно разделил их на группы. Он даже, черт возьми, специально локации им подбирал, чтобы детишки не померли случайно. От нервов начала чесаться шея. Айзава, удивительно-справный для своего возраста и статуса учителя, покончил со всеми его пешками за минут десять. Даже помогать не пришлось. И Шота так пронзительно смотрит на него, что хочется уже сейчас сбежать и не возвращаться. Мужчина определенно замечает что-то лишнее и щурится сильнее, хотя за желтыми очками это заметить сложно. — Почему ты это делаешь? — У меня нет выбора. А перед глазами затянутое кожей подобие лица, ворох трубок и раствор в глотке. И, как вовремя однако, все же приходит Всемогущий. Он приносит с собой такое прекрасное чувство надежды. Вот только не для него. Для него есть только два выхода: тюрьма или... Все будто в водовороте кружится вокруг него: Всемогущий, Айзава, Ному, ученики и даже Курогири. Шигараки Томура теряет себя. Он не хочет себя терять, ведь однажды Она уже потеряла себя. И тогда на сцену выходит Шимура Тенко. У Тенко грустная, вымораживающая до костей, история. Ведь Тенко родился с удобной для злодея причудой. Тенко просто не повезло быть внуком знаменитой героини. Тенко — хороший, правильный ребенок, который не заслуживает жестокого отношения к себе. И его, Тенко, прощают. Принимают под защиту, ужасаясь опытам над ним. Тенко повезло. Но он — не Тенко. Он, Она — не важно. Они — не Тенко. Они даже не Шигараки и не Василиса из той-самой-жизни. Поэтому свет никогда не увидит ни Шимуру Тенко, ни Шигараки Томуру, ни Василису Андрееву. Шимура Тенко стал одним из самых запоминающихся героев, ведь до этого он был злодеем. Шимура Тенко помог окончательно избавить мир от Все-за-Одного и его ростков, вроде Лиги Злодеев или Восьми Заветов. Шимура Тенко стал примером для подражания. Шимура Тенко совершил самоубийство на двадцать втором году своей жизни. Он и Она умерли еще в тот день, когда судорожно пытались соскрести чужую кровь со своего тела.