Белая ворона

Ноги Серёжи начали подкашиваться. Он не успел до конца восстановиться от событий прошлого дня, как его настигло новое потрясение. На глаза накатывались слёзы, а в горле стоял ком. Слово «вместе» повторялось в его ушах безостановочно. Его неосознанный взгляд застрял на Олеге, который явно пытался что-то сказать, но Разумовский его не слышал. Серёжа видел парня, но всё, что было вокруг него постепенно исчезало. Брюнет резко дёрнулся, и… темнота. Резкий запах заставил рыжего открыть глаза, но сознание его еще дремало. «Странный сон снится, зачем Волков бьёт меня по щекам? И ватку в нос суёт?», — крутилось в голове парня. — Просыпайся, чёрт! Вставай! Приходи в себя, а то в душ затолкаю и буду водой поливать! Упоминание любимой комнаты вернуло Разумовского в реальность, постепенно и события, предшествовавшие данным, стали вырисовываться. — Твою мать — первое, что сказал Разумовский вслух. — Мать не трогай, а в целом согласен, — уже более спокойным тоном прокомментировал Волков. — И ты это, с водой поаккуратнее. Я тебе не клумба! — заявил Серёжа, после долгой паузы добавив, — «ирония судьбы» … и у нас тут ирония судьбы, даже не ясно, где интереснее Олег решил не расспрашивать ни о чем Серёжу, пока тот окончательно не придёт в себя. Сдачу проекта решили отложить на пару дней. О том, что проект был украден из команды никто не сообщил, да и не до того было. Волков помог соседу по комнате добраться до их жилища. — Тебе что — опять кровать отдавать? — максимально попытался вывести эту фразу в шутку Олег. — Мы по-прежнему можем их раздвинуть — Ноги ты свои можешь раздвинуть, а перестановку делать не дам. Тут всё по фен-шую. — Ну и спи на полу тогда, тоже по-восточному. Параллельно диалогу Волков без тени сомнения укладывал рыжего на кровать, не решаясь только заговорить о проекте. — Ты есть не хочешь? — вдруг спросил Олег, — я сейчас схожу в столовую, могу принести чего-нибудь. — Нет, всё в порядке, — не успел договорить Серёжа, как живот его предательски заурчал. Волков усмехнулся, и сказал, что возьмет что-нибудь на свой вкус. Серёжа остался наедине. Наедине со своими мыслями. — Какая же я бездарность. Я ничего не могу. Ни-че-го. Хоть что-то хорошее сделал, и то… Люди рисуют, поют, создают что-то, а я… и толку от того, что делаю я. Никакого толку. Я бесполезен. Абсолютно бесполезен. Самое главное, я устал от своей бесполезности. Я только порчу всем жизнь. Отобрал у Андрея шанс на лёгкую сдачу информатики, мешаю спокойно жить Олегу, он даже не может нормально проводить время с друзьями и девушкой, потому что тут я. Мешаю. Всем мешаю. Всегда мешаю. Ничего от меня хорошего. Не будет. Никогда. Бездарность. Он бегает со мной как с ребёнком, лучше б плюнул, лучше б бросил, лучше б я упал, ударился и умер! Смысл от белой вороны. Всем без меня лучше будет. Хотел принести пользу, ведь — вереница мыслей не давала Разумовскому отдохнуть. Каждый раз, когда он пытался закрыть глаза, его внутренний голос доводил его до судорог. Покоя ему не давал и вопрос: как друзья Олега украли проект. Загадка, казалось, имела простой финал. Решение лежало в условии. Друзья Олега… друзья Оли… неужто… Как он мог? От рассуждения Сережу отвлек скрип. Одной рукой Олег придерживал поднос с каким-то перекусом, другой прикрывал за собой дверь. Сначала Серёжа решил не переходить на конфликт, но пассивная-агрессия оставляла всё больше и больше вопросов. Еду он не взял, объяснив это тем, что «лучше умереть с голоду, чем есть с такими как Олег». Волков либо очень хорошо притворялся, либо действительно не понимал, что происходит. Поведение рыжего вызывало больше вопросов, ответы на которые давать никто не стремился. Внезапно Разумовский подскочил. — Ты… ты, как ты можешь тут сидеть и ухмыляться? Ты пытаешься загладить вину? Не выйдет! — Какую вину, рыжий, ты о чем? — Не смей называть меня рыжим! У меня имя есть! Имя! — Прости, если ты на это так обижаешься, то я… — Замолчи. Просто молчи, — Серёжа не говорил, он орал, орал насколько позволяли его связки. — Ты предал меня, ты предал нас всех… или твоя девушка… или вы вместе… Олег начал понимать, в чем его обвиняют, но прервать выступление и вставить оправдательное слово не мог. — Сука! Сволочь! Ненавижу тебя! — Разумовский надрывался, — как? Как я мог довериться тебе?! Волков пытался держаться, но и его нервы не выдерживали. Человеку со столь пылким характером хотелось закричать, показать, кто здесь главный, но даже в момент ссоры он не мог причинить Серёже боль. Он слушал и слушал, как истеричным голосом на него льются оскорбления, в глубине души понимая, что он их заслуживает. — Я доверял тебе. А ты… ты такой как все! Абсолютно такой же — из глаз рыжего парня покатились слёзы не то от обиды, не то от переизбытка эмоций. Олега же эти слова задели. По его взгляду было понятно, что Разумовский перешёл черту, наступил на больную мозоль. Разумовский снова переходил на крик, был похож на жену, заставшую любимого мужа за изменой, возможно, так он себя и чувствовал, но Волков уже не слушал. Точнее, он пытался слушать, но ничего не слышал. Голос в его голове шептал: — Ты такой же… такой же… — мантрой крутились слова. Серёжу бесила безучастность Олега. Было бы лучше, если бы он тоже закричал. Высказал всё, что о нём думает, но он, черт возьми, молчал! Молчал как рыба об лёд! Через некоторое время Волков всё же вернулся в реальность. Он неспешно, тихо подошёл к Разумовскому и посмотрел ему в глаза. Глубина его взгляда завораживала. Казалось, что на этот раз в транс начал входить Серёжа, но Олег нарушал гипотетическую тишину. — Давай поговорим. Просто поговорим, — отмеряя каждое слово говорил Волков. — Кажется я сказал больше, чем всё, — пытаясь казаться незаинтересованным парировал Разумовский. — Ты прокричал. И за твоим криком, по сути, ты не сказал мне ни слова. — Я… я… — от кома в горле Разумовскому всё еще было тяжеловато говорить, — я думал, что могу доверять тебе. Думал, что мы могли бы быть друзьями. Думал, ты не такой как они, другой. — Слушай, я это я. Возможно, я долго живу в обществе с похожими взглядами, но отдели их друг от друга. Что останется? Останутся голые пустые души, которые еще могут измениться. А могут и не меняться. Все мы разные и все мы жертвы обстоятельств. Но ты прав, сейчас тяжело найти человека, которому ты смог бы довериться. — Прости, я запутался. В моей жизни столько всего происходит, и я, как говорят, «не вывожу». Как жить, кому верить. Порой кажется, что люди, что окружают меня либо ищут выгоду, либо со мной из жалости или безысходности. А друзья… я всех распугиваю. Я сам во всём виноват, — Разумовский начал успокаиваться. Он понимал, что пока обвинения действительно безосновательны, но ему так хотелось выговориться, выплеснуть накопившиеся эмоции, что он не мог прекратить говорить. — В чем виноват? — Я надоедливый, — после разговора на серьёзных тонах от слова «надоедливый» Волков засмеялся, — смешно тебе, да? — Послушай, ты никогда не будешь «надоедливым» для близких людей, — это слово продолжало его смешить (хотя возможно это была истерика), — а выгода, знаешь, действительно, тебе бы стоило быть поаккуратнее. Олег решил не продолжать диалог и удалился. Вопросов у Серёжи осталось еще больше, но понимать намёки Волкова он отказывался. Разумовский был озадачен, но всё же решил поесть. Олег, кажется, выбрал для рыжего всё самое лучшее — мог себе позволить. Про напиток он тоже не забыл. В углу подноса стоял уже остывший, но не потерявший аромата облепиховый чай. — Он что — читал мой дневник? — пронеслось в голове Разумовского, — или мои мысли? Монстр. Удивление Серёжи было оправданным. Парень никогда не обедал с Олегом, а выбор напитков был огромным, угадать его любимый нужно было еще постараться. Закончив трапезу, Серёжа решил не терять времени. Он пошёл прямиком к Юлии Павловне. Она была действительно взволнована и тут же предложила парню присесть. Два дня обмороков прошлись по парню асфальтоукладчиком, поэтому от предложения он не отказался. Ребята действительно не рассказывали Сафроновой о произошедшем, что вызывало еще больше подозрений. — Разумовский, не будь это ты, я бы даже слушать не стала, — серьёзно качала головой преподаватель, — но зная тебя, и зная этих, — женщина некоторое время подбирала наиболее подходящее слово, — гениев… в общем, мы можем подумать. Но без доказательств, я не смогу им ничего предъявить, сам понимаешь. Кабинет парень покинул воодушевленным. Даже на щеках появился легкий румянец. Надежда еще жива. Надо придумать, как доказать. А что доказать? Авторство? Или факт воровства? Что доказать проще? Конечно авторство. Достаточно показать наработки, черновики. Но ведь и их могли украсть. Надо думать… если это Олег, наверняка он сможет влезть в компьютер еще раз. Нельзя сообщать ему о разговоре. Никому нельзя сообщать. Андрею? Нет. Ему тоже. Оле тем более. Мысли Разумовского выкинули его из реальности. Вернул лишь удар обо что-то крепкое и высокое. — Остыл? — весьма равнодушным тоном сказало что-то. — А? Я? Что? — текстуры до сих пор прогружались. — Да, ты. Поел хоть? — это что-то оказалось Олегом. Он пытался сделать вид, будто спрашивает из вежливости. — Да, спасибо большое. И извини. — Разумовский понимал, что был не прав и не имел право накидываться на человека без основания — Ничего, я скинул всё на то, что ты был не в себе. Два обморока за сутки — это, конечно, сильно. Кстати, как тебе обед? Я выбирал на свой вкус, не знал, чем ты питаешься. — Спасибо, всё было вкусно. За облепиху отдельное. Мой любимый напиток, — Серёжа грустно улыбнулся и его взгляд устремился куда-то вниз. — Серьёзно? Я без него жить не могу. Я думал, один такой, — бурно отреагировал Волков, — а ты чего поник? Облепиху почти каждый день дают. Если хочешь, я попрошу тётю Люсю, она будет тебе отдельно оставлять. — Нет, просто… это вкус. Когда я был в детдоме, облепиху давали по праздникам. Я свою обычно уступал тем, кто помладше. Просто, как-то грустно стало, — говорить он стал чуть тише, чем до этого, — В детдоме ничего не было, но я там был своим. А здесь есть всё, но я чужой. Олегу стало не по себе. — Знаешь, по началу ты мне действительно не особо нравился. Но это были предрассудки. Ты сломал мой привычный уклад, свалился как снег на голову. Но поработав с тобой я понял, что ты вовсе и не плохой. Я прошу прощения, что вёл себя как эгоист. Хотя, почему как? В общем, с человеком, который, как и я, любит облепиху — я обязан найти общий язык. На этой ноте они и закончили диалог. «Мне кажется, он говорил искренне. Может он действительно не виновен», — крутилось у рыжего в голове. Доверяй, но проверяй. Разумовский проследил, что Волков не пошел за ним и отправился прямиком к своему компьютеру. Вор явно торопился, ведь с компьютера удалено ничего не было. Письменные наработки и расчёты также сохранились. Серёжа перепрятал все тетради, а на ноутбуке изменил пароль. Осталось только встретиться лицом к лицу с соперниками и отстоять проект. Теперь, когда рыжий себя обезопасил, он мог встретиться с остальными членами команды. Волков же действительно не пошел в свою комнату. После всего случившегося ему хотелось поговорить со своей девушкой. Найти Олю было нетрудно. Она сидела в своей комнате совершенно одна. С несвойственной ему нерешительностью парень постучался в дверь. Дождавшись реакции, он неспешно вошёл. — А, Олеж, это ты. С каких пор ты стучишься? — без тени грусти в голосе сказала блондинка. — Нормы приличия, — с лёгкой иронией пробурчал молодой человек. Ответ явно повеселил девушку. Она залилась не наигранным хохотом. А ведь действительно, обычно, если Олег заставал Олю в комнате без соседок слово «приличие» этой парочкой напрочь забывалось. — Соскучился по мне? — Кукушкина легким движением руки скинула бретельку топа с плеча. — Оль, нет, прости, я просто поговорить Было видно, что девушка не расстроилась. Отчасти, она просто насмехалась над своим молодым человеком. Ей самой было, что сказать. Пара голубых, как лед, глаз очень пристально смотрела на Олега. Фраза «Чего хотел?» читалась в них в самой грубой форме. От столь пронизывающего взгляда становилось не по себе. — Оль, нам надо поговорить обо всём, что происходит. — А что — что-то происходит? — блондинка действительно будто издевалась. — Ты чем-то недовольна? — на выдохе выдал Олег. — Я? Почему же? С чего мне быть недовольной. Дай угадаю, ты пришел, потому что думаешь, что я украла проект? — агрессия Оли становилась всё менее пассивной. — Любимая, — парень запнулся, — я никого ни в чем не обвиняю, но… — Вот оно «но», Олег! Вот оно «но»! Как так получилось, что ты перестал мне доверять? Олег! Я же твоя девушка… — Оля драматично закатила глаза. — Сейчас подозревают все и всех. Серёжа подозревает меня. Уверен, Андрей тоже. Я подозреваю Андрея, и… тебя, конечно. Пойми, у нас с тобой единственных есть мотив. Они же наши друзья. — Так может это ты? Подлизывался к ботаникам, крутился у них, чай пил, ночевал и дневал с ними, а потом взял и кинул. Прекрасный план! — Оль, прекрати переводить стрелки. — Что, малыш, неприятно? Мне тоже неприятно быть под подозрением у собственного парня, — на лице Оли проступила слеза, — Олеж, мы очень отдалились, мне это не нравится. — Ты права, прости. Я действительно стал уделять тебе мало внимания с этим проектом — … рыжим, детдомовским проектом, — глаза девушки были холодны как лед — Что? — Дело не в проекте, ты стал отдаляться от всех нас уже давно. И ради чего? Ради дружбы с чмошником? — Оль, прекрати, Разумовский неплохой парень, тем более он работал на благо нас всех. Я должен был хоть как-то помочь. Тем более, я не хочу враждовать с человеком, с которым живу. — Возвращайся в реальность, Олеж. Возвращайся в свой мир. Я скучаю по тебе. — Я зайду вечером, — не выражая никаких эмоций, сказал Волков. — Не стоит, мне сегодня писать доклад по истории, помнишь Кристинка мне дала? Конечно же Олег не помнил, что задала Оле Кристина Андреевна, но дежурно кивнул головой. Казалось, пара помирилась, но отнюдь не сексуальное напряжение всё еще витало в комнате. Парень приобнял девушку, поцеловал и попрощался. Он чувствовал себя неловко, нельзя было так с ней поступать. Волков вернулся в свою комнату. Разумовский был в хорошем настроении. Рыжий рассказал обо всём, кроме смены паролей, Олегу. Волков же рассказал, что сегодня хочет устроить Оле сюрприз и помочь с историей. Серёжа явно поддержал парня. — Если что, можешь тихо мне писать, я тебе информацию по теме накидаю, чтобы вы быстрее справились, — многозначно подмигнул Разумовский. Олег же успел сбегать за цветами и конфетами. Вкус Волкова оспаривать было бесполезно. Каждая розочка была словно нарисованная. Как настрадались флористы можно было только догадываться. Олег так и не стал предупреждать Олю. Он знал, что в пятницу вечером вся компания уйдёт гулять, и в комнате снова будет лишь Кукушкина. Многие уезжали домой на выходные, поэтому коридоры лицея были пустыми. Волков подошёл к двери Оли, в этот раз без стука открыл дверь и увидел свою девушку. И трахала в этот момент её вовсе не история.