Потухшее Солнце

Солнечный луч — вот, на что была похоже его улыбка. Слепящая, порождающая солнечные зайчики в душе того, кого она достигнет, такая тёплая… Её очень не хватало. От Вэй Ина всегда так и струилась юношеская энергия, поэтому видеть то, как его солнце потухало, было невыносимо больно. Это сводило с ума. Но ещё хуже становилось от мысли, что он ничего не может сделать, все его попытки были тщетны, а дни возлюбленного давно сочтены. За эти несколько месяцев, «Второй Молодой Нефрит» сильно постарел. Он больше не хотел никого видеть, слушать, или, не дай Бог, слышать что-то о нём, его потухшем солнце.

***

Лань Ванцзи лежал на полу в скомканных нижних одеяниях. Ткань на спине была вся измазана в крови, в перемешку с мазью из целебных трав, которой так заботливо и боязливо обрабатывал ему раны старший брат, которые в очередной раз раскрылись. Он неизменно не соблюдал постельный режим, хотя он был ему просто необходим; Хангуан-цзюнь всегда отличался настойчивостью. Второй Нефрит был упрям, влюблён и оттого и глуп. Он не был дураком, но очередная игра «Расспроса» мало того, что не принесла желаемого результата, но и ухудшила его состояние здоровья. Он не собирался сдаваться, но он так устал бороться… Бороться с тоской и болью, которые принесла «Благая Весть» о смерти Старейшины И Лина. В Ордене Гу Су Лань был запрещён алкоголь, было запрещено бегать, быть слишком счастливым, шуметь, да и много всего другого. Он не мог бегать, поскольку был прикован к постели, не мог быть счастливым, поскольку его счастье у него забрали… Единственное правило, которое он теперь периодически нарушал — это алкоголь. «Улыбка Императора» — единственная улыбка, которая у него осталась. Лань Ванцзи часто стал сбегать в хмельное забвение, лишь бы на мгновение забыть о своей утрате. Но он был глуп. Становилось лишь хуже; чувства, сдерживаемые натесками традиций и воспитания, раскалывались, пропуская в измождённое сердце воспоминания о некогда горящем солнце. Горечь, темнота и безысходность. Лань Чжаню стало дурно, он задыхался от собственных чувств, бежавших у него из уголков глаз, очерчивая изящные черты лица мужчины. Ему не хотелось жить, незачем. Зачем продолжать идти, если солнце больше не светит?