***
Очередная ссора и ее очередная попытка убежать от него. Убежать так далеко как только сможет. Она устала. Она так устала. Но он снова не отпускает ее. Его ладонь крепко хватает ее за руку, когда входная дверь уже открыта, а левая нога оказывается за порогом. Оборачивается не в силах сопротивляться. Невольно любуется им. Стоит перед ней в одних домашних трико и грустно улыбается. Одна прядь непослушных кудряшек падает ему на лицо, щекоча и заставляя поморщиться, прежде чем сдуть ее с лица. — Ты снова бежишь от меня, — все та же грустная улыбка, — Я не осуждаю, — отпускает ее руку, пытаясь смириться с тем что в этот раз она уйдёт, но теперь медлит она, неловко прикрывая дверь и кажется вопреки его ожиданиям не собираясь уходить, — Я… — повернувшись к ней спиной, открыл верхний ящик комода и что-то оттуда достал, — Я безумно люблю тебя, Ир. И. Если это как-то сможет исправить ситуацию… — он обернулся к ней, в его руках была открытая бархатная коробочка, в которой блестело колечко из белого золота с аккуратным бриллиантиком, — Я хочу чтобы ты осталась со мной навсегда, — опустился перед ней на одно колено, — Ты уже стала смыслом моей жизнь, а теперь я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ириш, — заглянул ей в глаза, — Выходи за меня. Смотрел с такой надеждой и мольбой в глазах. Он не готов был ее потерять, только не сейчас, только не из-за этой глупой ссоры. Только не из-за его глупой ревности… — Нет. Гриш, хватит. Собрав последние силы она открыла дверь и все же переступив порог захлопнула ее за спиной, оставляя Гришу наедине со своими мыслями и… кольцом.***
Эмоции, которые она испытала тогда, уходя, она испытала сейчас снова. Боль. Разочарование. Ненависть. Ненависть к себе. К СМИ, которые пишут всякую чушь про нее в интернете и газетах. Это ведь была всего лишь статья, которую накалякал какой-то «писака», даже не подозревая, что своим творением он буквально уничтожит такую сильную женщину, а вместе с этим и отношения с любимым мужчиной, которые на тот момент и так держались на волоске… Встряхнув головой и залпом осушив остатки виски, которые Ира не переставая болтала по бокалу, она отставила уже пустой стакан на стол и подхватив сумку и шерстяной кардиган вышла из студии и прихлопнув дверь заперла ее на ключ. Нажала на кнопку вызова лифта, который ехал, кажется, слишком долго. Разочаровалась, что в лифте уже ехал мужчина, не любила делить и без того крохотное пространство с кем-то еще. Стараясь не обращать внимания на вынужденного спутника зашла в лифт и облокотившись спиной о стенку, прикрыла глаза. И именно в этот момент ее как током прошибло. Этот запах. Она может узнать этот запах даже в огромной толпе. Порой ей казалось, что стоя на сцене из тысячи запахов она улавливает именно его. Глаза открывать было просто страшно. Ира точно была не готова к этой встрече, слишком свежа еще рана. Но тут лифт дернулся, свет несколько раз моргнул и потух совсем, а кабинка остановилась. И только в этот момент мужчина оторвался от экрана смартфона, а Ира нерешительно приоткрыла глаза. — Просто замечательно, — произнес мужчина, — Мы застряли. Он протянул руку к правой стенке лифта и несколько раз ткнул на кнопку «1», не получив никакой реакции он нажал на кнопку вызова мастера, светящуюся тусклым красным светом. Раздался механический голос: «Скоро мы вам поможем, если необходимо связаться с оператором нажмите на кнопку еще раз». С оператором связываться необходимости не было, поэтому мужчина проигнорировал эту возможность. Ира не отрываясь смотрела на него. Его лицо освещалось тусклым светом экрана смартфона. Этот голос. Эти глаза. Почему-то ноги Ирины подкосились. Ни то от того, что это был ОН, ни то от осознания, что ближайшие несколько часов ей придется находиться с НИМ в замкнутом пространстве метр на полтора. Такая перспектива абсолютно не прильщала. — Лепс, — выдохнула наконец-то она. — Ира? — неуверенно. Он был убежден, что это не могла быть она. Из всех 7 миллиардов людей, живущих на Земле, в лифте он застрял именно с ней?! Аллегрова засмеялась неожиданно даже для себя. Как бы парадоксально это не было, но в тот момент, когда она хотела бы увидеть его меньше всего, он вырос как из-под земли. Не видела его около месяца. Ровно с того момента как она ушла от него. — Я могла застрять в этом лифте с кем угодно. Я могла уйти домой на пять минут раньше или на пять минут позже. В конце концов я могла вызвать другой лифт. Но нет же… — Ира снова усмехнулась и подняла тяжелый взгляд на Лепса. Мужчина молчал. Молчала и она. А что тут было говорить? Хотя Ира бы сейчас точно не отказалась даже от беседы с ним. От осознания нахождения в замкнутом пространстве стены начали давить. Она попыталась сделать глубокий вдох. Не получилось. Воздуха в легких просто не хватало. Её охватила паника. Попытка сделать еще один вдох отдалась болью в лёгких. Было ощущение, что на грудную клетку положили сотню кирпичей. — Эй, Ир, ты чего? — заметив ее состояние Лепс занервничал. Он наконец-то сообразил включить фонарик и посмотрел на женщину, которая буквально бледнела на глазах. Ее руки тряслись, а в глазах стоял животный страх. Он открыла рот пытаясь ухватить побольше воздуха, но было видно, что это дается ей с трудом, — Ирка, боже, у тебя клаустрофобия? Послушай меня, пожалуйста послушай, — он обхватил руками ее щеки, заставляя смотреть на себя, — Все хорошо, слышишь? Дыши, глубже, — Ира попыталась сделать еще несколько неуверенных вдохов, но легче ей не становилось, — Пожалуйста, ради меня, соберись. Опустив одну руку с ее лица, он на ощупь нашел ее правую руку и крепко сжал ее ладошку, которая была ледяной и влажной. Он продолжал смотреть в ее глаза, страха в них больше не было, взгляд стал каким-то стеклянным и Гриша почувствовал, что она слабеет. Вовремя обхватив ее за талию он помог ей опуститься на пол. Опустившись рядом и отложив в сторону смартфон, чтобы был источники света, он крепко прижал ее к себе. Ира крепко зажмурилась. Она понимала, что нужно взять себя в руки. О своей боязни она давно забыла, ведь она не проявлялась лет с шестнадцати. А что же сейчас произошло? Воздуха по-прежнему не хватало. Казалось, что в лифте катастрофически мало кислорода. Она сейчас могла думать только о том, как ей хотелось попасть на свежий воздух. Тело стало ватным и было ощущение, что оно ей сейчас не принадлежит. В ушах стоял непонятный гул. Находясь в таком состоянии она даже не заметила как сама вцепилась в края пальто Лепса и оказалась прижата к нему его сильными руками. Он что-то шептал ей на ухо, но стоящий гул не давал разобрать, что именно. Отдаленно она смогла разобрать лишь одно слово — «люблю»… Она знала о чем он. Ощущение родного человека рядом, ощущение надежного плеча, ощущение ЕГО рядом помогло прийти в себя. Дыхание пришло в норму, что сразу же заметил Лепс. — Ты в порядке? — заправил за ушко прядку, выбившуюся из прически и оставил невесомый поцелуй в уголке губ. Ира не решалась отвечать. Ведь если она ответит, то ей придется отстраниться от него. Одно дело, когда она вцепилась в него неосознанно, а другое — оставаться в таком положении находясь в абсолютном сознании происходящего. — Да… — пересилив себя она все же выбралась из его объятий, — Я в порядке, прости… — Почему я этого не знал? — не укорял ее, а просто волновался. Что если бы она застряла в этом лифте одна? — Я и сама не знала… Последний раз эти приступы были у меня, когда я была подростком… Спасибо тебе, — последнюю фразу произнесла шепотом, потому что голос сорвался от подступивших слез. — Ирка… Ты меня напугала, — не спрашивая разрешения сам приятнул ее к себе, заключая в объятия. В этих объятиях не было никакого подтекста, он просто хотел чтобы она знала, что он навсегда останется ее другом и в любой момент подставит свое плечо и спрячет за своей спиной. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на объятие. Она просто позволила себе немного побыть слабой и позволить ему успокоить себя. Но как только они смогут покинуть этот лифт, все произошедшее для нее останется в этом лифте. И он это тоже понимал. Но, черт возьми, как бы он хотел сейчас плюнуть на все и просто поцеловать её. Прижать к себе так сильно как сможет и больше никогда не отпускать. В тишине они просидели минут пятнадцать и все это время Ира была крепко прижата его объятиями к его груди. Ему даже показалось, что она задремала, но тут раздался ее тихий голос, эхом отдающийся о стены лифта. — Как думаешь… Почему у нас не получилось? — вопрос прозвучал неожиданно даже для нее и явно это она хотела обсуждать меньше всего, но по всей видимости месяц терзания себя этим вопросом дал знать, а ее затуманившийся разум после приступа не смог дать ей минуту на раздумья, прежде чем задать этот вопрос. Лепс долго молчал и Ира даже успела понадеяться на то, что он каким-то чудом не услышал ее вопрос, но когда он все же заговорил она затаила дыхание. — Ты правда хочешь это обсудить? Она подняла на него свой взгляд. Долго вглядывалась в его зеленые глаза, которые когда-то подобно болоту затянули ее в себя. Она тонула в них каждый раз на протяжении их совместной жизни. И тонула снова. Ее губы чуть приоткрылись и она подалась вперед не осознавая, что делает, но последняя капля разума помогла ей вовремя остановиться, когда кажется Гриша еще ничего не заметил. — Я… Просто я… Ладно, проехали. Забудь. Да, она действительно пожалела о том, что не подумала прежде чем открыть рот и задать этот вопрос. Отстранившись от мужчины она устроилась в другом углу лифта, кутаясь в свой кардиган. Вдали от него стало сразу же холодно. Но она не могла себе позволить вернуться в его объятия. Это было слишком неправильно. Это просто было СЛИШКОМ для неё. — Потому что я дурак, — раздался его голос спустя минут десять, которые они просидели в тишине. Каждый думал о своем. — Что? — поняла не сразу, потому что мыслями была уже где-то, но не здесь. — Ответ на твой вопрос. — Какой?.. А… Этот… Прости, я просто немного задумалась. Лепс улыбнулся ей самой непринужденной улыбкой и задержав свой взгляд на ней дольше нужного заметил, что она буквально вся дрожит. — Ты замерзла, — ни то спросил, ни то просто констатировал факт. — Нет, все в порядке, — прошептала на выдохе и в разрез своим же словам посильнее закуталась в кардиган, хотя казалось сильнее некуда. — Иди ко мне, — приветственно раскрыл свои объятия, — Я просто не хочу чтобы ты замерзла, — ответил прежде, чем она успела что-то сказать, прочитав все ее мысли во взгляде. Было видно, что она колеблется. С одной стороны она действительно замерзла… Но с другой… Это же Лепс… Она бежала от него как от огня, боясь сгореть в пожаре из его ревности… А сейчас была совсем непротив, чтобы он прижал ее к себе как можно ближе… Прижал и не отпускал… Никогда. Здравый смысл взял верх и Ира даже несмотря на то, что пальцы уже буквально немели от холода отказалась от его предложения отрицательно покачав головой. — Какая же ты упрямая, — сказав это Лепс снял с себя пальто и укутал им Ирину. — Не стоит, ты замерзнешь, — попыталась вернуть ему пальто. — Ничего со мной не будет, оставь как есть. Вернувшись в свой угол певец взглянул на часы, пробубнив что-то о том, что никто особо не торопится их вытаскивать. Лепс прикрыл глаза. Это заточение начинало сводить его с ума. Он не мог просто находиться рядом с ней. Он любил её. Он хотел ее обнять, поцеловать, прижать к себе как можно крепче. Да что уж говорить. Он просто ХОТЕЛ её. Хотел каждой клеточкой своего существа. И почему-то он не сомневался в том, что она тоже этого хочет. В том что она ответит ему взаимностью. Но он уважал ее выбор и не собирался на нее давить. Будь это кто-то другой, то скорее всего он бы не задумываясь воспользовался ситуацией. Но это была она, а ни кто-то другой. Он слишком любил ее, чтобы сделать это. Он испытывал слишком сильное чувство вины перед этой женщиной за то, что ни смог сдержать своего обещания, которое когда-то дал ей: — Поверь мне. Я никогда не сделаю тебе больно. В своих мыслях он даже не заметил как начал замерзать. И совсем скоро он был воплощением фразы «зуб на зуб от холода не попадает». Он боролся с этим достаточно долго, только чтобы Ира не заметила, но в целом он понимал, что она заметила это уже наверняка. Он знал, что от нее в принципе нельзя ничего утаить. Слева от себя он услышал возню, а спустя пару секунд на него опустилось его же пальто и доверчиво, как котенок, прижалась Ира, натянув на себя оставшийся краешек пальто. Гриша приоткрыл глаза, но ничего не сказал. Он просто молча поцеловал ее в макушку, прижав к себе и уткнулся носом в ее волосы, вдыхая их приятный аромат ванили. — Я не хочу чтобы ты замерз, — прошептала она объясняя смысл своих действий. Зачем? Сама не знала. Она понимала, что он и так все понял. Просто ей хотелось поговорить с ним. О чем угодно. Просто послушать его голос. И он как будто понял её. Следующие полчаса они болтали о каких-то незначительных мелочах, продолжая крепко обнимать друг друга. Ире просто нравилось прижиматься к его груди, слушая размеренный стук его сердца. Они шутили, смеялись. Кажется, все было как раньше. Давно. Когда они еще были просто друзьями. — Гриш, мне вчера Баграмов звонил. Песню предлагал. Но сказал, что нужен еще один человек, песня дуэтная. Когда он предложил ей песню, сказав, что нужен мужик в дуэт, она почему-то сразу подумала о Лепсе. Почему-то она не видела никого больше на месте того, кто мог бы с ней спеть. А когда Ваня скинул ей слова и музыку, то вариантов не осталось вовсе. Либо она поет с ним, либо не поет вообще. И вчера она даже потянулась за телефоном, чтобы набрать его и предложить, но вовремя опомнилась. Их отношения уже давно не такие как раньше. Но что ей двигало сейчас? Откуда взялась эта решимость предложить такую безумную идею ему? — Как в старые добрые? — улыбнулся мягкой улыбкой, крепче прижав женщину к себе. Она не видела, его лица, но по голосу поняла, что он улыбается и она могла поклясться, что может в полной мере представить то, как он выглядел именно сейчас. — Да, — ответила неуверенно. А будет ли как в старые добрые? — Что за песня? Напоешь? Ира не была до конца уверена в том, что решение предложить петь эту песню ему было правильным. И была не уверена стоит ли петь песню именно с ТАКИМ текстом ИМ. Но несмотря на все ее метания от «это плохая идея» к «ты же этого хочешь, так сделай это» она начала тихо и неуверенно напевать припев. — Пусть душа на разрыв, по другому нечестно, Или вверх, или вниз — лишь бы только вдвоём… Всё ещё не до конца уверенная в своих действия, замолчала буквально на секунду, собираясь с силами, чтобы проложить песню дальше. — Ну, а если споём «Лебединую» песню — Может быть, небо услышит, как мы поём. Замолчала, ждала хоть какую-то реакцию от Лепса, но не услышав ничего продолжила петь. Зачем? Сама не знала. И не сразу осознала смысл следующих строк, который теперь так резко стал ей понятен. — Смотрит нам в глаза колдунья-ночь, Струны памяти в душе перебирая, От любви, порой, бежим мы прочь, Прочь, боимся, вдруг опять обманет?.. В уголках глаз скопились непрошенные слезы и чтобы хоть как-то с ними совладать она сжала краешек пальто в своем кулачке. — Что думаешь? — ее голос чуть дрогнул и она надеялась, что он не заметил. — Ты красиво поёшь, — хотя он и знал, что она имела ввиду совсем другое задавая свой вопрос, но он просто не знал, что сказать. Он четко понимал, что эта песня настолько близка им обоим, что делает невыносимо больно. — Ты же понял о чем я… — Понял, — подтвердил с легким кивком, — Ир… Это же больше, чем песня и ты это понимаешь… Это будет больно… Он услышал тихий всхлип в районе своего плеча. Она плакала. Его сердце буквально билось на части от ее слёз. — Иришка… — убаюкивал ее в своих объятиях, как маленького ребенка, параллельно оставляя невесомые поцелуи в области макушки. — Я хочу ее спеть… — произнесла тихо, но достаточно уверенно. — А кто мешает? На нашей эстраде любой будет без ума от возможности спеть с тобой… Он хотел добавить что-то еще, но Ира его перебила. — А меня ты спросил? — женщина подняла голову и заглянула ему в глаза. Ее глаза были влажными от слез и лихорадочно блестели от света фонарика, — Буду ли я без ума от того, что буду петь с кем-то, но не с тобой?! — в ее голосе было столько грусти и отчаяния. — Я не хочу причинять тебе больше боли, чем уже причинил. Я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы тебе не было больно. — Я не хочу… Не хочу быть счастливой без тебя… Не могу… — она вновь опустила голову, прижимаясь к его груди и прячась от его глаз. Правой рукой Гриша нашел ее подбородок и с легким нажимом вернул в прежнее положение заставляя вновь смотреть в глаза. Сколько они так сидели не ответили бы наверное даже они сами. Молчание прервал Лепс. — Я люблю тебя. И я очень хочу сделать тебя счастливой. Его губы накрыли ее. Сначала неуверенно, но когда он почувствовал, что она стала отвечать, то углубил поцелуй желая оказаться с ней одним целым. — Как же я тебя люблю, — оторвался на секунду, желая продолжить целовать ее, но между их губами появилась ее ладошка. Он поцеловал ее и чуть отстранился. — Не стоит, Гриш. Лепс хотел что-то возразить, но в этот момент в лифте загорелся свет и он начал свое движение. Ира быстро выбралась из объятий Гриши и пришла в вертикальное положение, несмотря на затекшие ноги. Мужчина несколько секунд пребывал в ступоре и пришел в себя только от характерного «дзынь», которое оповестило о том, что лифт прибыл на нужный этаж. Гриша моментально подскочил на ноги, откинув в сторону пальто, которым был укрыт все это время и ухватив за руку женщину, которая уже успела оказаться за дверьми лифта, одним рывком вернул ее в это тесное помещение и прижав к стене жадно и властно впился в ее губы, по-хозяйски запуская свои руки ей под блузку. Поцелуй получился грубым и собственническим. Он то неистово кусал ее губы, то нежно зацеловывал каждый миллиметр после укуса. Ира начинала задыхаться то ли от того КАК он ее целовал, то ли от того, что поцелуй длился уже слишком долго и просто не было возможности набрать воздух в легкие. Но он не отпускал ее продолжая мучать ее губы. Ворвавшись языком в ее ротик, он изучал каждый миллиметр как в первый раз. Мозг певицы уже давно отключился. Сохранять разум в трезвом состоянии когда тебя ТАК целуют просто невозможно. — Ирка, — наконец прекратив это сладкое мучение он оставил в покое ее губы и прижался своим лбом к её, непрерывно смотря в её полуприкрытые глаза, — Кажется, я просто схожу с ума… — Отвезешь меня домой? — спросила дрожащим голосом будучи до сих пор не в силах совладать с эмоциями после поцелуя. — Что? — сначала до него не дошёл смысл её слов. Домой? Она сможет просто спокойно забыть о том, что только что здесь было и поехать домой? — Да… Да, домой. Поехали. Его настроение резко изменилось. Он отстранился от Иры, ненамереваясь уговаривать ее. Раз она так решила — он уважал ее выбор. Нажав на кнопку, чтобы двери открылись и подхватив пальто и телефон, он пулей вылетел из лифта, рванув в сторону выхода из здания. Ирина забрала сумочку, которая все это время мирно покоилась в углу лифта и выскочила в холл еле успевала за Лепсом. Она не могла понять, что послужило такой резкой смене настроения. Она что-то сделала не так? — Гриша! — окликнула его на выходе из здания, — Да подожди же ты! Наконец-то ей удалось его догнать и ухватить за плечо в попытке остановить. Она даже не ожидала, что он так быстро сдастся, поэтому не ожидая того, что он резко остановится, чуть не потеряла равновесие. Мужчина смотрел на нее с вопросом в глазах. — Что? — буквально огрызнулся, хотя не хотел этого. — Я что-то не так сделала? — смотрела с полным непониманием в глазах. — Ты серьезно не понимаешь? — певица отрицательно покачала головой, Лепс тяжело вздохнул, — После того, что было между нами в лифте ты просто попросила отвезти тебя домой… Да ты… Ты… Неважно! Резко отвернувшись он продолжил свой путь и в следующий раз нагнать его удалось только возле машины. Ирина ничего не понимала, но скорее хотела выяснить. Особенно то как он хотел назвать её минутой ранее. Хотя она и знала, что в ярости Лепс мог наговорить всякого — она никогда не слышала от него оскорблений в свою сторону. — Садись, поехали, — рыкнул и сам уселся в машину, даже не открыв ей дверь. Ира же всё ещё ничего не понимая сама открыла дверь и села в машину. Гриша сразу же завел двигатель и автомобиль тронулся с места. — Гриш, поговори со мной, что случилось? — Ничего, я везу тебя домой, — Лепс выделил последнее слово, — И я буду очень признателен, если ты позволишь мне сделать это в тишине. В глазах Ирины скопились слезы от обидных слов. За что он так с ней?.. Она отвернулась от него в противоположную сторону и найдя в сумочке пачку сигарет и зажигалку закурила, приоткрыв окно. Ей нужно было хоть как-то отвлечься, иначе слезы выйдут из-под контроля и она разрыдается прямо у него на глазах. Сигарета слишком быстро истлела до фильтра. Никотин не успокоил. Выкинув окурок и закрыв окно, Ира зажмурилась до звездочек перед глазами. По щеке все же скатилась слеза, которую она быстро стерла ладошкой. Дорога была не близкой и тишина давила на неё. Она потянулась к аудиосистеме и одним легким нажатием включила радио. Музыка не помогла снять напряжение, которое буквально искрило в воздухе, но помогла избавиться от тишины. От этого стало чуть легче обоим. Последние несколько часов выдались невозможно тяжелыми и Ира даже не заметила как задремала. Открыла глаза она тогда, когда почувствовала, что двигатель машины стих, а музыка пропала. — Приехали, — оповестил мрачным голосом Лепс. Ирина открыла глаза и осмотревшись не сразу поняла где находится, а когда до нее дошло, то она не поняла почему он привез её сюда. — Почему мы здесь? — задала вопрос, смотря ему прямо в глаза. — Ты сама сказала отвезти тебя домой я и… — Господи, Гриша, — певица оборвала его на полуслове, осматривая территорию своего дома, — Я имела ввиду к нам домой. — Что? — не веря своим ушам задал вопрос Лепс. — Лепсверидзе, только ты мог услышать ни то, что я имела ввиду, — женщина засмеялась. — Так это я виноват? — возмущению Гриши не было предела, — Это не я так выразился вообще-то! — А уточнить не пробовал? — Аллегрова снова поймала его взгляд. — А ты не пробовала выражаться не двусмысленно? — Ой да заткнись ты уже и иди сюда. Ирина ловко притянула его к себе и на этот раз взяв инициативу в свои руки стала целовать его ещё жарче, чем он целовал её в лифте, хотя на тот момент казалось, что поцелуя лучше уже не будет. Она прикусила его нижнюю губу и тут же провела по ней язычком, её язычок свободно разгуливал по его рту и кажется сейчас ничто было неспособно их остановить. Её руки поползли по его груди, попутно расстегивая пуговички на рубашке. Когда последняя была расстегнута она запустила свою руку под рубашку от чего мужчина издал низкий, хриплый стон. Он даже подумать не мог, что может так остро реагировать на её прикосновения. Но сейчас он был готов поклясться, что если она уберет свою руку, то он просто сойдет с ума. Не разрывая поцелуя, её рука начала спускаться ниже, пока не настигла пряжку ремня. Лепс практически сразу остановил её попытки справиться с ремнем. Она недоуменно подняла на него глаза, разрывая жаркий поцелуй. Её прическа была окончательно растрепана, губы припухли от долгого поцелуя, а щеки покрылись легким румянцем. Она была прекрасна и мужчина на несколько секунд потерял дар речи просто любуясь её красотой. — Не здесь, — наконец-то смог выдавить из себя, — И не так. Лепс буквально вылетел из машины и, обогнув её в несколько больших шагов, открыл дверь с Ириной стороны и, подхватив её на руки, направился ко входу в дом. Как бы ему этого не хотелось, но на крыльце пришлось отпустить её, чтобы она могла открыть дверь. Но это абсолютно не помешало ему подхватить её снова на руки и зайти в дом. Было темно, но он знал все комнаты наизусть, поэтому ему не составило труда практически на ощупь добраться до спальни и опустить её на кровать. Сначала он скинул с себя пальто и рубашку, а затем присел перед ней на корточки и осторожно снял с нее кроссовки, откинув их в сторону. Его руки опустились на щиколотки и он начал медленно подниматься наверх. Даже через джинсы его прикосновения были для нее слишком горячими. Он не спеша подобрался к пуговичке на её джинсах, но отчего-то медлил, не расстегивая её, а через считанные секунды его рука и вовсе пропала с пуговицы, но тут же очутилась на внутренней стороне бедра. Все еще находясь в джинсах, Ира не могла ощутить его прикосновения до конца от чего сама потянулась к этой злосчастной пуговице, чтобы наконец-то её расстегнуть и снять джинсы. Но Лепс остановил её свободной рукой и навис над ней продолжая гладить её сквозь ткань. Женщина издала сдавленный стон. Она хотела его так, что мозг уже давно отключился. — Гришка… Не мучай, — больше выдохнула, чем сказала. — Просто скажи мне чего ты хочешь, — прошептал ей в губы после чего впился в них жадным поцелуем. С её губ сорвался еще один стон, — Ну же, тебе просто нужно это произнести. — Лепс, я… — она издала еще один стон, когда одной рукой он проблася ей под блузку и сжал её грудь, — Я хочу тебя! — прошептала это, надеясь получить его полностью. — Я не слышу, любовь моя, — но все же наконец-то расстегнул пуговичку на джинсах и пробрался к её клитору, слегка надавив на него. Ира буквально захлебнулась от ощущений, издав протяжный стон. — Я хочу тебя! Полностью! Всего! Без остатка! — буквально прокричала это и первая волна удовольствия накрыла её практические сразу от его умелых ласк. — Вот умница. Сдерживать себя он больше тоже не мог. Он хотел её так, что в районе паха испытывал боль от сильного возбуждения. Оторвавшись от нее он скинул с себя штаны вместе с боксерами и одним точным движением стянул с нее джинсы, а затем и трусики. Накрыв её собой он снова медлил. — Я хочу, чтобы ты сняла с себя оставшуюся одежду, — прошептал ей на ушко, от чего Ирина открыла глаза, пытаясь понять смысл его слов. — Что? — прошептала на выдохе, пытаясь прийти в себя. — Я, — поцеловал ее за ушком, — Хочу, — спустился на ключицу, — Чтобы ты, — снова за ушком, — Сняла с себя оставшуюся одежду, — прошептал прямо около ушка, горячее дыхание буквально обжигало кожу. Приподнявшись насколько позволяло положение, певица трясущимися руками сняла с себя блузку, кинув ее возле кровати и, найдя застежку от лифа за спиной, отбросила его куда-то в сторону блузки. Гриша на минуту замер, рассматривая ее тело, в тусклом свете фонаря, который пробивался через окно. — Какая же ты красивая… Одним осторожным движением он вошёл в неё и замер, издав низкий гортанный стон, давая ей привыкнуть. С губ женщины слетел тихий стон и мужчина накрыл ее ротик своими губами, начиная двигаться в ней…***
— Ириш, — заговорил первый, когда наконец оба перевели дух. — Мм? — лениво протянула женщина, потягиваясь в объятиях Лепса. — Мое предложение еще в силе. Гриша нежно гладил Ирину по волосам, осторожно перебирая их. Его касания были почти невесомыми и убаюкивающими. Женщина то и дело проваливалась в дрëму. Вот и сейчас чуть отключившись она не сразу поняла смысл его слов и о каком предложении он вообще говорит, поэтому промычала что-то нечленораздельное. — Это да? — уточнил Лепс. — Боже, Лепсверидзе, все что угодно, только дай поспать, — недовольно пробурчала Аллегрова. — Ну, любовь моя, — чмокнул ее в макушку, — Тебе за язык никто не тянул. Мужчина хитро улыбнулся и убрал руку с волос женщины, заложив ее к себе под голову. Ира недовольно что-то пробормотала о том, чтобы Лепс вернул руку на место и, кажется, заснула. Гриша тяжело вздохнул и вернув руку на прежнее место снова начал невесомо перебирать ее волосы. — Я люблю тебя, — прошептал это и сам погрузился в сон.