Забери

      «Жарко. Очень жарко и душно. Нечем дышать, но на самом деле не так уж и хочется. Лишь бы чаще ловить стоны с губ напротив. Лишь бы дольше языком по коже вести, снося крышу основательно. Себе. Ему. Обоим. До космоса. До ярких звезд под закрытыми веками.       Можно и не дышать совсем, лишь бы ощущать, как родные руки скользят по ребрам, задевая едва отросшими ногтями, корябая, обостряя ощущения в край. Лишь бы ощущать заполненность, чувствовать каждой клеточкой кожи проникновения, подставляясь, подмахивая все жарче и жарче. Лишь бы чувствовать обжигающие хлопки по ягодицам, распаляющие до невозможности.       Лишь бы быть рядом. Лишь бы сцеловывать капельки пота с висков, смакуя как самое дорогое вино в мире. Лишь бы ощущать вкус губ, пьянея от каждого поцелуя. С губ срывается долгожданный стон, а тело накрывает волной оргазма. Наконец-то вместе.»       Стон, раздавшийся в тишине комнаты, заставил автоматом распахнуть глаза. Вслух. Он стонал вслух. Марио сжал руку в кулак, ударяя по пустой половине кровати. Не рядом. Не вместе. А сны все еще продолжают сниться и сводят с ума. Такие реальные, что стояк все еще ощутимая проблема. Но черта с два он будет доводить себя до края Его образом. Нет.       У Дениса девушка. Он счастлив и доволен. Вполне доволен своей жизнью. Марио все еще помнил его тихое: «Извини», которое Ден бросил после слов о том, что им бы надо расстаться, а все, что было до — просто утоление взаимных потребностей, да чистой воды баловство. И вообще мужеложство в христианстве грех.       Все что было — ни разу не было по дружбе или баловством. Было дикой потребностью. Касаться. Бесконечно касаться, вести пальцами по знакомым плечам, ощущать губы на губах. Чувствовать искрящийся восторг в ответ на прикосновения и тихое «люблю тебя».       Слеза предательски скатилась к виску. Фернандес не позволял себе плакать после разрыва. Мужчины не плачут. Мужчины заполняют пустоту работой, беспорядочным сексом и крепким виски. Из всех этих пунктов — только первый. Касаться все еще никого не хотелось. Только его. Все еще хотелось касаться Дениса. И чувствовать рядом.       — Отпусти. Пожалуйста, отпусти меня, — судорожно зашептал Марио, закрывая лицо руками. Слезы все-таки нашли себе выход, прорывая заслон. — Отпусти меня. Ты слишком далеко забрался. Своими сетями мне все сердце опутал. Я дышать не могу.       Где-то на задворках билась мысль, что это шептание в темноте ничего не даст. Денис его не услышит, а себе он сделает только больнее. Но остановиться уже не мог. Плотина прорвалась.       Судорожный выдох. Визуализацией всегда проще. Легко представляются сети, опутавшие почти каждую клеточку тела.       — Уходи, — шепчет Марио, представляя, как сеть выпутывается из рук. — Все свое с собой забирай. Ночи забирай, которые мы вместе были.       Еще один кусочек сети покидает ноги, голову.       — Все с собой забирай. Поцелуи забери свои, руки, слова свои забери о том, что ты ревнуешь меня ко всем. Забери. Это твое все. Забери от меня слова о том, что ты так никого никогда не хотел. Ты врал. Мурашки забери, которые по мне бегали, когда ты на ухо шептал глупости. И не скучал ты никогда. Можешь это все тоже с собой забрать.       С каждым словом визуальная сеть работала все лучше. Осталось одно место, которое еще не сдавалось.       — Все забирай. Ничего не оставляй. Я тебе больше никогда не поверю, — шепчет Марио, чувствуя, как сердце не поддается. Не отпускает сеть, которую он тут себе навоображал. Не отпускает. Вместе с сердцем вырвать грозится. — Рви, я все дыры залечу. Все залечу, лишь бы тебя там больше не было.       — Отпусти меня, Дени. Или забери с собой.       Слезы высохли. Но легче не стало. Кто говорил, что время лечит? Пусть попробует этого лекаря сам.       В темноте мигнул и погас экран на смартфоне. Фернандес потянулся к гаджету, едва его не выронив.       Дени:       «- Привет, Мариетта, как дела?»