Эрос

      «Блять»       Другим словом описать происходящее было невозможно. По крайней мере, так думал Сакуса. Утро совсем не обрадовало его хорошим настроением, срывающиеся с неба капли дождя лишь усугубляли положение. А потом появился Атсуму. С его извечной ленивой полуулыбкой на губах, развязным взглядом (явно не обещающим ничего хорошего) и подозрительной неоново-фиолетовой карточкой, зажатой между пальцами. На ней красивым размашистым почерком было написано слово «Эрос», и чей-то номер телефона, а внизу пара бокалов с коктейлями. Недоверие только увеличилось. Неужто этот придурок намеревается пойти в один из самых популярных ночных клубов города, да ещё и отвиснуть там на всю ночь? Атсуму смотрел с надеждой, хотя и сам прекрасно понимал, что, если Сакуса скажет своё твёрдое «нет», значит скорее в августе снег выпадет, чем он изменит своё решение. Но день выдавался крайне паскудным, а скрасить его парочкой алкогольных коктейлей — совсем не преступление. Тем более, вечер пятницы это позволял, а если всё оплатит Атсуму, то такая вылазка явно компенсирует весь день, с самого утра подпорченный очередной гадостью.       Но всё пошло не по плану с момента входа в клуб. Людные места Сакуса ненавидел в прямом смысле этого слова. Толпа потной молодёжи, распутных девиц и торгашей, что незаметно пытались каждому предложить разноцветные таблетки, от вида которых мутить начинало уже сразу. Киёми скривился, но на вызывающий взгляд Атсуму ответил привычным равнодушием. Кому мешали парочка алкогольных коктейлей, особенно за чужой счёт? Вот и Сакуса был совсем не против, а потому, можно потерпеть и танцующих людей, и приторно-сладкий запах вишнёвых сигарет, и даже подмигивающих барышень, что явно признали в них тех самых знаменитых волейболистов из клуба «MSBY». Но верхом абсурда стал сам Атсуму, который спустя всего каких-то пол часа уже вёл под ручку какого-то милого рыжего паренька, что явно не догадывался о пошлых и совсем не детских намерениях этого лиса. Сакуса хмыкнул, потянул из трубочки новый коктейль, уже чувствуя, как медленно начинает кружиться голова. На языке оседал чёткий привкус рома, смешанного с карамельным сиропом и ещё какой-то отравой.       «Но сегодня ведь можно», — подумал Киёми, опустив взгляд на барную стойку, а потом снова переведя его на Атсуму. Их беседа была странной, а тот самый рыжий паренёк, кажется, совсем не был против чужих настойчивых прикосновений к его открытой шее, и выпирающим острым ключицам. Они выглядели очаровательно, едва прикрытые тонкой тканью какого-то белого свитера, но всё равно хорошо заметные, красивые. — «Хочу укусить его… Нет. Это всё алкоголь. Надо уходить».       Сакуса слишком быстро поднялся с места, слишком быстро добрался до мужского туалета, морщась от омерзения. Количество грязи уже всплыло в мыслях и осело где-то внутри, превращаясь в противный тошнотворный комок. Дольше находиться в этом месте не было никакого желания. Пусть Атсуму сам здесь сидит, а он лучше дома проспится. Сакуса и так совершил небывалую глупость, соглашаясь пойти с ним в ночной клуб. Знал ведь, что все эти авантюры заканчиваются слишком плохо. Только вот чёрт его повёл согласиться на всё это. Место мерзкое, толпа отвратительная, только коктейли помогли ему ненадолго расслабиться, вынуждая перевести мысли в куда более приятное русло.       — Сакуса-сан, — раздаётся сзади приятный голосок, а внутри остаётся осадок. Неужто кто-то из знакомых тоже притащился в это омерзительное место. Ну нет, не хватало ещё разлетевшихся по городу сплетен. Но обладателем чудного голоса является тот самый низкий рыжий паренёк, с которым Атсуму трепался пару минут назад. Чего это он вдруг решил подойти? — Мы с Атсуму ждём Вас в машине.       «Какого чёрта?!» — проносится в мыслях Киёми, но прежде, чем он успел что-то сказать, паренёк скрылся за дверью, снова оставляя его в одиночестве. — «И что значит «в машине»? Атсуму что, не выпил? Для чего же он вообще приходил в этот клуб?»       Вопросов было много, но противиться внутреннему голосу Сакуса не стал, а потому, молча вышел из туалета, направляясь прямо к оставленной на парковке машине. Предвкушение горячего душа и мягкой постели уже заиграли где-то внутри, но радоваться было пока рано. На переднем сидении устроился рыжий, а Атсуму, плавно поглаживал руль машины, что-то с восхищением щебетал.       «Хвастун», — подумал Сакуса, но сел на заднее сидение, удобно устроившись у окна. Дорога предстояла недолгая, но спать всё равно хотелось жутко. Голова приятно кружилась после нескольких алкогольных коктейлей, а во рту оседал сладковатый привкус карамельного сиропа. Осталось только добраться до дома, а дальше уже и дело с концом… подумал бы Сакуса, но сам обратил внимание на то, как одна рука Атсуму, которая ранее придерживала руль, медленно перешла на чужое бедро, лаская его неосторожными прикосновениями. Пальцы всё поглаживали то колено, то скользили чуть выше, явно намереваясь проникнуть под плотно обхватывающие чужое тело, джинсы.       «Блять», — закусил губу Сакуса, чувствуя, как от чужих стонов сам начинает заметно возбуждаться. Голос совсем не был робким, парнишка явно-то не намеревался себя сдерживать.       — Шоё, — резко, с придыханием, произносит Атсуму, не сводя взгляда с дороги. — пожалуйста, Шоё.       «Шоё? Тот самый Хината Шоё, о возвращении которого Атсуму галдел целых три месяца? Из-за него он поехал в клуб? Какого чёрта он не пригласил его в кафе на чашечку кофе?!» — думает с возмущением Сакуса, но всё же вглядывается в переднее сидение. — «Пожалуйста? Что он вообще хочет от него?»       Но мысли совсем испаряются, когда Сакуса, едва облизывая губу, смотрит, как медленно Шоё опускается к сидению Атсуму, отстёгивая собственный ремень безопасности, как горячо он прикусывает выпирающий сквозь джинсы член, и как стонет от удовольствия сам Атсуму сжимая в кулаке лохматые рыжие волосы. Киёми совсем не мерзко, и это окончательно выбивает из колеи. Но Шоё присутствие человека на заднем сидении совсем не смущает. Он всё также плавно расстёгивает джинсы, слегка их стягивает, а затем обхватывает ладонью твёрдый член, приближаясь к нему ещё ближе. От вида юркого розового язычка, что в темноте машины кажется совсем тёмным, сносит крышу. Но взгляд отвести не получается, и Сакуса наблюдает за каждым плавным горячим движением, каждой тонкой ниточкой слюны, что остаётся на возбуждённом твёрдом члене. Киёми стонет, чувствуя, как собственный член упирается в джинсы, принося ещё больший дискомфорт. Поездка в машине уже не кажется такой спокойной и умиротворяющей. Тишину нарушают громкие стоны Атсуму, хлюпанье языка и редкий кашель, от которого возбуждение только нарастает.       Машина останавливается у небольшого дома, который они вместе с Атсуму делят на двоих. Так и до клуба недалеко, и проблем меньше. Но сейчас уже было плевать на горячий душ и уютную постель. Сакуса всё же опускает руку на пах, с едва заметным рычанием сжимая сквозь одежду собственный член. Нижнее бельё неприятно намокло, внутри всё сводит до дрожи, но Сакуса всё ещё не может закрыть глаза, отводя взгляд от скользящего по члену языка, на котором всё ещё поблескивают те самые капельки слюны. Шоё стонет, когда Атсуму заставляет его насадиться полностью, и не выдерживает, поддаваясь слегка вперёд. Сакуса не против попробовать на вкус губы Хинаты, и плевать, что он только что сглотнул явно отвратительную на вкус сперму.       — Блять, — уже вслух произносит Киёми, привлекая внимание всех сидящих в машине. Атсуму довольно разваливается на переднем сидении, больше походя на довольного медвежонка, а Хината протирает губы тыльной стороной ладони. Не идти на поводу у собственных желаний сейчас слишком глупо. Сакуса поддаётся вперёд, обхватывая затылок Шоё, а затем резко притягивает его к себе, накрывая слегка припухшие губы совсем не робким поцелуем. Во рту горчит, но Хината совсем не сопротивляется. Сакуса даже позволяет ему коснуться своих волос, и, не прерывая поцелуй, скользнуть руками под кофту, проведя пальцами по подтянутому стройному телу. Внутри всё плавится от жара, возбуждение становится уже невыносимым, но Киёми не смеет прерывать этот поцелуй, полный страсти и желания поскорее прикоснуться, стать ещё ближе, чем это было возможно. Но машина слишком тесная, а жар ужасно сильный. — В дом. Все. Быстро.       Сакуса чувствует себя командиром, но нетерпение переходит все границы. Стоит только представить плавные изгибы чужого тела на своей кровати, громкие стоны, наполняющие комнату и дрожь, что отчётливо ощущалась бы на пальцах, скользящий по покрытой мурашками коже. Атсуму открывает дверь первый, быстро забегает в прихожую и едва сбрасывает обувь, прежде, чем прижать Шоё к стене, впиваясь зубами в его совсем бледную в свете тусклой лампы кожу. Но Сакуса не спешит. Именно сейчас в нём проснулось неистовое желание понаблюдать за тем, как чужое юношеское тело будет выгибаться на полу, сгорая от нетерпения, а глотка надрываться в мольбах о продолжении. Киёми всегда прятал внутри себя извращенца, но именно Шоё своим бесстыдством удалось его пробудить. Внутри снова всё свело, но теперь желания оставаться в стороне не было. Сакуса накрыл ладонью собственный член, поглаживая его через плотную ткань верхней одежды, а затем опустился на кресло, подпирая щёку сжатым кулаком.       Атсуму был слишком страстным и нетерпеливым, казалось, Хината просто не сможет успеть за его напором, но в его действиях прослеживалось такое же желание и нетерпение, которые буквально можно было прочитать в его наглых карих глазах, что сейчас казались слишком светлыми, почти медовыми. Сакуса закусил губу, расстегнул ремень на джинсах, а потом сладостно застонал, когда всё же обхватил ствол рукой, пальцем мягко очерчивая головку. Раньше он занимался этим только в своей комнате. Прикусывал язык или край подушки, лишь бы Атсуму в соседней комнате его не услышал, но сейчас можно было показать настоящего себя. Шоё, кажется, тоже им любовался. Их взгляды пересекались, и он совсем не скрывал той своей противной, слишком пошлой улыбки, вместе с настойчивым умоляющим взглядом, будто говорящими «Я тут главный, но выеби меня, пока я не начал тебя умолять». Киёми улыбнулся, подозвал его рукой к себе, совсем не обратив внимание на возмущения со стороны Атсуму, и позволил горячему языку провести от яичек до влажной головки, солоноватой из-за выделяющейся смазки.       Но Хината выглядел слишком развратно, и совсем не сдержал громкого стона, когда Атсуму, смазав пальцы какой-то ароматной смазкой, плавно ввёл их внутрь, чувствуя, как сильно сопротивляются стенки узкого ануса. Дрожь, прошедшая по чужому телу, заставила застонать даже Киёми. Но отрываться от дела не думал сам Шоё. Он снова приоткрыл рот, мягким языком обводя головку, а затем насадился почти полностью, от чего сдержать рвущийся наружу громкий стон было практически невозможно. Нутро всё плавилось от жара чужого рта, внутри которого сейчас двигался его член. Атсуму это зрелище нравилось. Он медленно опустился вниз, оставляя на бледной лопатке ярко-алый засос, а рядом укус, от вида которого член Сакусы дёрнулся в плену влажного жаркого рта. В комнате было слишком душно, едва слышное хлюпанье и негромкие стоны, нарушали привычную ночную тишину. Всё это возбуждало, даже вид потного, уставшего Атсуму, который ни на секунду не отрываясь от дела, продолжал покрывать ровную спину влажными поцелуями, украшать её засосами, словно яркими синяками, которые будут сходить ещё очень долго.       — Хината, — шепчет он, прикусывая шею где-то возле уха. Его пальцы всё также двигаются внутри, периодически задевая простату. Сакусу это заводит, и он, немного ревнуя, не позволяет даже отстраниться от своего члена, надавливая на рыжую макушку, заставляя вновь и вновь двигаться в одном темпе, языком поглаживая каждую выступающую венку. — Хината, расслабься, я войду в тебя.       Ответа он так и не слышит. Зато Киёми в тишине комнаты улавливает звук разрываемой упаковки и скользящего по члену латекса. Атсуму подходит осторожно, плавно поглаживает мягкие ягодицы, а затем постепенно входит, сантиметр за сантиметром, позволяя Шоё привыкнуть к его размеру. Но боль всё равно возвращает слегка затуманенный от возбуждения разум в сознание. Хината отстраняется, упираясь лбом в бедро Сакусы, а затем почти до крови прикусывает губу, явно боясь сделать хоть какое-то движение. Тело сводит судорогой, внутри всё распирает, а анус только сильнее начинает болеть. Но останавливаться на этом не хочется. Шоё с трудом поддаётся назад, и стонет, когда Атсуму опускает ладонь на его член, умело проводя по нему рукой, обводя головку большим пальцем, заставляя расслабиться в его руках и позволить двигаться самостоятельно. Хината терпит, но всё же кивает, прекрасно понимая, что от болевых ощущений избавиться в ближайшее время не удастся, а тело всё также подаётся. Собственное возбуждение становится невыносимым, и лишь бы избавиться от этого, Шоё накрывает ладонь Атсуму своей, и сильнее сжимает, помогая задать нужный темп.       Сакусе это очень нравится. Он смотрит с вызовом, ревностью в глазах и совсем недоволен тем, что большая часть спины Шоё украшена не его метками, а именно Атсуму. недовольство растёт, и Киёми вновь позволяет себе ту самую вольность, о которой мечтал ещё тогда, в клубе. Заставить Шоё приподняться — ничего не стоит, но такая поза его совершенно не устраивает. От чужих несильных толчков его тело дрожит ещё больше, но Сакуса всё же решается. Он опускается рядом, на колени, а затем обхватывает Шоё поперёк поясницы, двигает его ещё ближе к себе, вновь вслушиваясь в рычание недовольного Атсуму, а затем обнажает белые ровные зубы и, наконец, кусает эти красивые ключицы, что часами ранее сумели вызвать у него прилив невероятного возбуждения. От толчков Шоё снова вздрагивает, но откидывает голову на плечо Атсуму, позволяя Сакусе облизывать его шею, покусывая красивые изгибы ровных ключиц. Мурашки прошлись по всему телу, Шоё поддался вперёд, и совсем не стесняясь, перестал сдерживать собственный надрывающийся голос.       — Сильнее, прошу тебя, сильнее! Атсуму!       Атсуму и не рассчитывает на вторую такую просьбу, ведь в его планах заставить Шоё кончить с первого раза, и это мысль мотивирует как никогда. Собственная наглость достигает границ, и Атсуму, явно наслаждаясь происходящим, толкает Хинату в спину, вновь заставляя опуститься и взять в рот чужой возбуждённый член. Сакуса вздрагивает, сдерживает рвущийся громкий стон, и лишь снова закусывает губу, позволяя себе нагло вторгаться в открытый горячий рот, от влажности которого, глаза начинают медленно закатываться. Тело всё ещё дрожит, не позволяет всему закончиться вот так вот быстро, но Атсуму, кажется, совсем не торопится, прекрасно понимая то, что у них впереди целая ночь, разделённая лишь на них троих и сводящее с ума удовольствие. От его громких стонов внутри всё сжимается. Сакуса закусывает губу, плавно отстраняя от себя Хинату, а затем резко проводит по члену, уже не сдерживая стон, когда белые капли брызнули Шоё на грудь, стекая по свежим оставленным засосам. Атсуму держится ещё недолго, также срывается, позволяя себе остаться внутри, а затем стонет, кусая Шоё за плечо, который также не сдерживается, кончая в сжатый кулак Атсуму.       По всему телу проходит дрожь, усталость накатывает с новой силой, и Хината плавно приближается, опуская голову на бедро Сакусы. Внутри всё горит, говорить совсем не хочется, но Атсуму это совершенно не смущает. Он медленно приближается, целует его в шею, по которой уже не скатываются капли вязкой спермы, а затем проводит по ним языком, заметно морщась от неприятного вкуса. Атсуму не отстраняется, лишь прижимается к уставшему телу, и в удовольствии закрывает глаза, прекрасно осознавая, что впереди у них целая ночь, чтобы вновь насладиться друг другом, сливаясь в невероятно сильном, оглушающем удовольствии…