Сострадание

Можно было презирать Хидана, но нельзя было не учитывать его существование. Когда презрение исчерпывало себя, начинало происходить невозможное. Шикамару был ответственным, мог быть добрым, надёжным, преданным. Но он не был силён в сострадании. В отношении Хидана оно казалось невозможным, но только не тогда, когда слишком устал от ненависти и презрения. Шикамару не был уверен, что боль, испытываемая Хиданом, способна компенсировать его собственную. Это была совершенно разная боль. Но… кое-что уверяло, что в Хидане есть то же самое, что и в нём. Ничего более не получалось сделать, оставалось пытаться понять. И Шикамару думал. Можно было убить Хидана. Но как можно было убрать саму силу разрушения? А если убрать её — это нарушить баланс? Если она перевешивает — ещё хуже. У Шикамару не было ответа на то, что можно с этим сделать. Смерть нужна Жизни для перерождения в новом качестве. Если убрать Смерть, рано или поздно она появится из самой Жизни. Смерть без Жизни просто не существует. Изначальная Смерть — это просто Пустота. Но. Хидан не был пустым. Он был наполнен чем-угодно, но никак не пустым. Пустота стояла за ним. Стояла за болью, за унижением, за страданием. За всем этим. Она входила в Хидана, но не была им. И всё в нем выходило из Пустоты и входило в неё же. Если бы Хидан не привязался. Если бы Хидан не почувствовал желание, у Шикамару бы не получилось его убить. В Хидана вошла другая Сила, которая всё уравновесила. Эта Сила всё равно бы нашла свой путь. Шикамару просто повезло (он был её рукой).