Сегодня

      Сегодня её терпение лопается. Разрывается на мелкие кусочки, рвёт все ниточки, выкидывает шестерёнки из сложного механизма. Сегодня особенный день. Киоко идёт гулять одна. Она идет без шумных мальчишек, считающих ее за дуру и шепчущихся у нее за спиной, думая, что Киоко не слышит. Отвратительно, неужели им самим не совестно так по наглому ей врать? Даже старший брат... И он такой же. Она идет без малышей, играть с которыми конечно интересно, но ведь не каждый же день она должна вытирать сопли Ламбо и приглядывать, чтобы Ипин не терялась. В няньки она вроде как никому не нанималась и зарплату за это не получала. Тсуна бы и сам мог за ними приглядеть, раз уж малыши в его доме живут, то и ответственность на нем. А еще она идет без Хару. Милая Хару не обидится, ведь сама же на постоянной основе ей что-то недоговаривает. Киоко чувствует фальшь. Как будто маленькие и очень острые осколки льда впиваются в ее тонкую кожу всегда когда ей врут. Киоко уже давно живет с этим чувством. Она в принципе уже привыкла, но терпение, оно как натянутая струна — вроде крепкое и звонкое, но дернешь слишком сильно и лопнет. Киоко не кричит ни на кого, не злится, она просто выбрасывает свой старый кнопочный телефон с каким-то милым брелком в ближайшую урну и резко сворачивает с привычного ей и уже запомнившийся всем ее «друзьям» маршрута.       Хотя почему же друзья в кавычках? Киоко не то, чтобы не считает их всех друзьями. Но и решить однозначно не может. Она практически постоянно видит страх в глазах Тсуны, чувствует еле уловимый, но тем не менее жуткий запах пороха и гари от него и видит огонь в его глазах. Имеет ли она право винить его если сам Тсуна еле держится? Киоко не знает, ей страшно об этом думать. Если запах Тсуны незаметен, то вот от Гокудеры прямо таки разит этим всем, а еще и чем-то темным и саморазрушительным. Да и сам Гокудера кажется красным — враждебным. Киоко даже приближаться к нему страшно, хоть она себя и пересиливала. Но и его ей винить сложно, близкими друзьями они с Гокудерой никогда не были. Ламбо, даже этот ребенок скрывал что-то от нее. На малыша обижаться уж совсем глупо, но слишком зациклившись уже сложно начать думать рационально. Ямамото, вот от кого стоило бы бежать подальше. Если все остальные ее знакомые или же постепенно изменились или же появились в ее жизни недавно, то Ямамото всегда ощущался Киоко враждебным, от него как будто бы веяло смертью. До мурашек по коже. Красавчик и мечта всех ее одноклассниц уже много лет одной своей дружелюбной улыбкой заставлял Сасагаву до крови сжимать руки в кулаках. Его хотелось игнорировать, не подходить близко, но почему-то никто кроме самой Киоко этого не замечал. Страшно, отвратительно. И... Старший брат. Киоко не хочет о нем думать, ей мерзко даже допускать в голове хоть одну мысль, что ее любимый братик обманывает ее, нарушает их детские клятвы и считает ее за полную дуру. Бокс это два парня соревнуются в кухонных варежках? Он никогда не будет сражаться? И по ночам разумеется уходил чтобы бы делать домашку с друзьями. От него веет чем-то теплым и ярким, но Киоко не хочет больше обманываться. Мерзко, Киоко трясет с этой явной и глупой лжи. Почему бы брату просто не взять и не поговорить с ней нормально. В чем проблема? Он боится? Ведь конечно, объяснить все сестре, извиниться это намного сложнее чем обманывать ее и сюсюкаться как с пятилетней. Киоко видеть его не хочет. Она просто идет вперед и надеется, что ее не найдут и не вовлекут на еще одно лицемерное и лживое представление. С нее правда довольно. Она была бы рада зайти к Хане и рассказать о своих переживаниях. Курокава даже если и не поймет, то поддержать может. Вспоминая Курокаву на душе становится чуть легче и Киоко поворачивается в сторону дома Ханы, уже предвкушая их совместные посиделки с разговорами по душам и вкуснейшей домашней едой, что они конечно же приготовят вдвоем. Поворачивается, чтобы резко замереть от холода и страха. Нельзя туда. Ни в коем случае. Киоко не может впутать Хану во все это. Киоко даже не знает во что, но пока в городе ОН, они все не могут быть в безопасности. Реборн, ну конечно же. Младенец, яркий как ее брат. Именно тот, кто постоянно был рядом с Тсуной и компанией, именно тот, кто искуссно прятался среди них и командовал исподтишка. Тот, кто был страшнее и Гокудеры и Ямамото вместе взятых. Именно он поломал окончательно хрупкий мир между всеми. Именно он взбаламутил все то, что не следовало. Желтый младенец с ледяным взглядом. Киоко ненавидит солнце. Оно наверное теперь всегда будет значить ложь.       Она сбегает из города. В легких балетках и нежно-зеленом льняном платье чуть выше колен, таких же льняных шортах чуть темнее по цвету, совершенно без продовольствия и средства связи. Да, так далеко не уйдешь, даже для нескольких часов в такой день с быстротечно меняющейся погодой, эта беспечность опасна. Стоило бы взять хотя бы бутылку воды, но Киоко была слишком взволнована своим уходом и побоялась привлечь хоть чье-то внимание сбором вещей или еды с питьем. Она не Хару, носящая с собой кучу хлама, чтобы ее сборы посчитали бы нормой. Сейчас Киоко жалеет, что слишком выделялась своим поведением и отойди она хоть на шаг, стала бы создавать своими действиями ненужные ей подозрения. Забавно. Та, что подустала от лицемерия начала создавать свое. Ну, а что же? Раз они могут, так чего же ей нельзя. Киоко смеется, буквально отпускает все свое накопленное напряжение. Она довольно потягивается, щурясь под лучами яркого солнца(что очень иронично) и неспеша сворачивает в сторону лесной тропинки.       В лесу свежо и приятно, пахнет дикими цветами и откуда-то доносится щебетание птиц. Киоко наслеждается этим ощущением свободы и открытости. Она прогуливается по еле заметной протоптанной кем-то до нее дорожке и чувствует как все тревоги медленно исчезают, заменяясь на что-то теплое и такое яркое. Как... солнце. Осознать все это в полной мере девушка не успевает, так как резко ощущает чье-то присутствие. Оно не враждебно и не представляет опасности, но, черт возьми, опять это солнце. Киоко еле сдерживается, чтобы не выругаться вслух, так как свернув очередной раз на этой узкой тропинке она замечает причину своей обеспокоенности. Это девушка, ненамного старше самой Киоко, с ярко-красным каре и чертовски понимающей ухмылкой на лице. Она одета в форму зеленого цвета, точно такую же как и у тех двоих с забавными прическами и способностями, очень схожими с огнем души самой Киоко. Это успокаивает и одновременно интригует. Эта девушка точно не как брат или Реборн, она точно другая. Особенное солнце.       Они не тратят время на бессмысленные разговоры, а сразу же бегут обниматься. Они понимают друг друга без слов. Лежат в тени деревьев, лениво рассматривая синие венки на руках подруга подруги, бегут по полю, собирая в букеты ароматные полевые цветы, голышом сигают в воду только что найденного ими лесного родника, так чтобы брызги во все стороны, а потом сидят на берегу и смотрят в отражение голубого неба.       А вечером под закатным солнцем ММ целует ее холодные руки и зовет уехать вместе. В Париж, в Тулузу, в Ниццу, а может быть и куда дальше. Побывать в Австралии, увидеть Китай. Перед ними весь мир сейчас открыт. Киоко отказывается. Здесь школа, семья... друзья... Забавно, ведь как бы она о них всех не думала, она не может их бросить. Но солнце это она обязательно подождет, возвращайся скорее дорогая ММ.