Методы убеждения Ши Цинсюаня

Цинсюань поправил юбку, что подчеркивала нефритовые, визуально удлиненные каблуками ноги, и вошел в кабинет Ши Уду. — Кто-то опять своровал мой обед. Ты должен принять меры, — юноша сдвинул в сторону разложенные на столе папки и уселся боком, склонив голову. — Дагэ, ты такой жестокий. Почему ты молчишь? Ши Уду сжимал и разжимал кулаки, борясь с желанием скинуть Цинсюаня со стола. — Не называй меня так, пока не переоденешься в нормальную одежду, — мужчина подвинул ноутбук и застучал по клавишам. — Купи что-нибудь в ресторане, бумажник в верхнем ящике стола. Цинсюань расстроился: блузку необычного покроя с полупрозрачными вставками он приобрел на последнем показе мод в Милане. — Разве тебе не нравится? Я могу снять, — тонкие пальчики заскользили по ткани, расстегивая пуговицы. Ши Уду поднял взгляд поверх монитора, намереваясь остановить Цинсюаня. Под блузкой белизну кожи подчеркивало кружевное белье, сквозь ткань выступали горошины сосков. — А это тебе нравится? — Цинсюань наклонился, обдавая Ши Уду ароматом бриза. Старший Ши разозлился: Цинсюаню известно, что брат готовится к важной сделке с европейской компанией. Необходимо перепроверить каждый пункт договора, прежде чем заключать сделку. — Застегнись, — прошипел он, откидываясь на спинку кресла. Подальше от соблазнительного запаха. — Бери деньги и проваливай. — Дагэ, в этом ресторане нет безлактозного йогурта на стевии с ягодами годжи и семенами сибирского кедра, — Цинсюань скрестил руки на груди. — Мой диетолог… — Шарлатан, — заключил Ши Уду. — Я запретил тебе ходить к нему. — Дагэ-э. — Ну чего ты хочешь от меня? — Ши Уду сохранил документ и закрыл крышку ноутбука. — Твой дурацкий… — Полезный! — Твой дурацкий йогурт продается на другом конце города. Обеденный перерыв закончится через сорок минут. Поешь в ресторане и возвращайся к работе. Красные губы — оттенок «Специи Юньмэна» от Вэй Усяня — дрогнули. Расстроенный Цинсюань походил на обиженного котенка, сходство усиливали мохнатые ушки на обруче. — Дагэ-э, — всхлипнул Цинсюань. Офисные сплетни гласили, что у Ши Уду не было сердца. — Сколько раз я предлагал тебе ставить йогурт в мой холодильник? Чуть больше, чем твердил питаться нормально. — В следующий раз я не забуду, честно-честно. Ресницы Цинсюаня покрылись бисером разбитых слезинок и вызывали в Ши Уду отнюдь не братское сочувствие. Стоило младшему Ши заныть об очередном пустяке, мужчина ощущал жгучее желание занять его рот чем-то полезным. Например, членом. — Что ты предлагаешь? Купить тебе отдельный холодильник? Идея была заманчивой, но Цинсюань отказался. Он с самого начала решил проходить стажировку на равных с остальными студентами. — Повесить камеру в комнате отдыха? «Чтобы дагэ мог следить за мной?» — Цинсюань одновременно испугался и возбудился. Нет, нет, нет. — На кружке по расписыванию вееров я познакомился с Не Хуайсаном. Он младший сын тех самых Не, что разрабатывают оборудование для спецслужб. Терпение Ши Уду истончалось быстрее льда в августовский полдень. — Хуайсан может достать мне миниатюрный жучок, который мы прикрепим к бутылке йогурта и проследим, кто его ворует! Мне нужно тридцать тысяч юаней. План Цинсюаня граничил с помешательством: потратить четыре тысячи долларов на поимку йогуртового вора? — Дагэ? — Цинсюань перекинул длинные ноги через стол, столкнув на пол верхнюю папку с документами, и поставил их на подлокотники кресла Ши Уду. Мужчина тяжело сглотнул. — Хорошо, я куплю тебе жучок. Закрой двери и приступай, ты же этого добивался, — сдался Ши Уду. Мягкий смех подтвердил его догадки. Цинсюань слез со стола и опустился на колени перед креслом. — Я сказал тебе закрыть двери. Младший Ши облизнулся. — Когда ты рычишь, ты такой сексуальный, дагэ, — пальцы игриво скользнули по ширинке. Вверх-вниз, царапая дорогую ткань. Затем Цинсюань наклонился и сжал язычок молнии зубами. — Если кто-то войдет, ты труп. Ши Уду подался бедрами вперед, путаясь пальцами в волосах брата. Тот не спешил, туго обхватывая головку губами и лаская ее короткими мазками языка. В дверь постучали. — Директор Уду, разрешите войти, — в голосе Се Ляня явственно слышались виноватые нотки. Цинсюань остался сидеть у ног брата с членом во рту. Даже не пошевелился, только глаза потемнели от возбуждения и предвкушения. На беззвучные ругательства Ши Уду он захлопал ресницами, нежно провел ладошкой по бедру: успокойся. — Сиди тихо, — приказал Ши Уду. — Входи! Из своего убежища Цинсюань мог только слышать шаги и стук — Се Лянь поставил что-то на стол. — Кажется, этот ноутбук тоже сломался. Я сохранял макет для винного магазина и… За месяц стажировки Се Лянь сменил шесть… теперь уже, вероятно, семь ноутбуков. Ни один эксперт не смог починить. Пока однокурсник сбивчиво объяснял алгоритм действий, Цинсюань заскучал. Он вобрал член глубже, насаживаясь до горла, и медленно соскользнул с него. Повторил еще раз, наслаждаясь реакцией — брат напрягся, что-то ответил низким, будоражащим воображение Цинсюаня голосом. Слова не важны, важно то, как Ши Уду говорит. — Отнеси в отдел «С», пусть посмотрят. — Хорошо. Горячий рот Цинсюаня мешал сосредоточиться, и Ши Уду дал Се Ляню пришедшее на ум первым задание. — Отвези эти документы господину Хуа и свободен на сегодня. Скажи, чтобы в ближайший час меня не беспокоили. «Час?» — загривок Цинсюаня обдало жаром. Брат собирался уделить ему целый час. — Так и собираешься бездельничать? — намотав волосы юноши на кулак, Ши Уду глубоко насадил его на член. От резких и быстрых движений Цинсюань напоминал себе болванчика. Он уперся в бедра старшего брата, сопротивляясь жесткому темпу. — Я голос сорву, — пожаловался Цинсюань, согревая головку члена дыханием. — Ты все равно ничего толкового не говоришь. — Дагэ! — Ладно, — Ши Уду выпустил прядки волос. Цинсюань поспешно вскочил, пока брат не передумал. — Я могу развлечь тебя иначе, — соблазнительно промурлыкал он, наклоняясь к губам Ши Уду. — Дверь закрой. — Ты не умеешь развлекаться, — к Цинсюаню быстро вернулась игривая манера и бесстрашие, с которым он дразнил брата. Замок на двери дважды щелкнул. Цинсюань остался стоять спиной, опустив голову. Затем он положил перед братом мобильный с подключенными наушниками. Ши Уду выгнул бровь. — Тс-с-с, — губ коснулся острый ноготок. — Не спрашивай, смотри. Цинсюань изогнулся, расстегивая оставшиеся пуговицы блузки. Ткань соскользнула с плеч на локти — изящный поворот — и спала на пол. Теперь пальцы дразнили, играя с краем кружева. «Хочешь?» — вопрошал взгляд. Губы Цинсюаня приоткрылись, словно он что-то говорил. Ши Уду слышал только нежную мелодию с привкусом персика. Покачивая бедрами, Цинсюань избавился от юбки и небрежно переступил через кусок ткани. Кружевное белье больше подчеркивало желание юноши, чем скрывало его. — Хватит. Ши Уду выдернул наушники. — Подойди ко мне. Цинсюань, покоряясь властному тону, остановился возле брата. Тело содрогнулось от удовольствия, когда пальцы грубо забрались под ткань белья, лаская вставший член. — У меня нет смазки. — Дагэ не нужно меня готовить. Я… — он захлебнулся длинным стоном, толкаясь в ладонь, — я все сделал для дагэ. Раздался треск ткани. Вины Ши Уду в этом не было — кто бы удержался, слыша молящее, на грани скулежа «дагэ» из губ Цинсюаня? Прекрасное кружево превратилось в порванную тряпку, но юноша даже не обратил внимания. Он прильнул к груди Ши Уду, медленно опускаясь на член. — Дагэ, дагэ, дагэ, ох, ты такой большой… Дагэ, еще немного — и… Ах! Ты чувствуешь? — Цинсюань прижал руку Ши Уду к небольшой выпуклости на животе. — Ты полностью во мне. Нежный голос туманит рассудок. Ши Уду, сжав нефритовые бедра, помог Цинсюаню подняться и снова насадиться на член. — С тобой так хорошо. Дагэ. Цинсюань прогибается в пояснице, цепляясь за плечи брата, и двигается в любимом темпе — до одури медленном, от которого тело Ши Уду пламенеет. Для оргазма этого недостаточно, удовольствие Цинсюаня иного плана: смотреть, как глаза брата темнеют, наполняясь яростью, как хватка рук становится жесткой. Останутся синяки, и это… хорошо. Правильно. Остатки самообладания Ши Уду растапливаются одним выдохом: — Дагэ. Ши Уду укладывает Цинсюаня спиной на стол, срываясь на животный темп — тело юноши вздрагивает от каждого толчка. Слова сбиваются, горло исторгает только первый слог: — Да… да… Ши Уду воспринимает его как поощрение, кусает сосок через ткань белья и двигается быстрее. Тихий вскрик. Цинсюань давит ладонью на затылок брата, прижимая к груди. — Еще. На шее поверх старых расцветают новые засосы и укусы. Цинсюань не прикрывает их шарфом или воротником — это ведь метки дагэ. Ши Уду обхватывает ладонью член брата и доводит до финала в несколько толчков. Семя пачкает живот и пальцы. После оргазма Цинсюань мягкий, покорный — облизывает ладонь брата, собирая собственную сперму, и тихо, по-кошачьи урчит. Ши Уду трахает его долго, снова возбуждая и заставляя кончить, скулить от того, насколько чувствительным становится тело. Каждое движение внутри — удар тока. Слишком хорошо, слишком полно, всего... слишком. Когда Ши Уду наполняет его семенем, Цинсюань на грани потери сознания. — А если я залечу, ты признаешь ребенка? — язык заплетается, как у пьяного. — Идиот.

***

— Есть! Двигается! — Цинсюань смотрит на монитор, на котором отображается мигающая точка жучка. — Дагэ, поймай вора! Ши Уду недовольно фыркает. Детские игры. — Твоя затея — ты и топай. И слезь с моего кресла, у тебя есть свое рабочее место. — Мой стул жесткий, — Цинсюань ерзает. — Дагэ, ты так меня затрахал, что я еще неделю ходить не смогу! И порвал мое белье. И шея болит, ты просто монстр... Ши Уду хлопает дверью, не дожидаясь конца обвинений. Цинсюань нетерпеливо подпрыгивает, ойкает, морщится от боли и снова подпрыгивает — сидеть спокойно он не умеет. Наконец дверь открывается: вслед за братом в комнату входит Хэ Сюань. — Вот твой вор, — Ши Уду стоит позади, скрестив руки на груди. — Хэ-сюн! — Цинсюань улыбается. — Ты воровал мой йогурт. В его голосе, вопреки смыслу слов, не чувствуется возмущения. Хэ Сюань удивленно смотрит на одногруппника: — Ты же сам мне... — Если он тебе так нравится, мог бы просто попросить, Хэ-сюн! — перебивает Цинсюань. — Я не знал, что нельзя его брать, — Хэ Сюань хмурится, не понимая, что происходит. Но все же решает подыграть. Цинсюань вскакивает с кресла, позабыв о боли. — Незнание не освобождает от ответственности, — он подражает актеру из последнего фильма о приключениях доблестного офицера Чу. — Хэ-сюн, ты приговариваешься… к свиданию со мной. — Чушь. Я возмещу стоимость йогурта. Директор Ши, можно мне вернуться к работе? Цинсюань мотает головой: ни за что. «Дагэ, он ведь и тебе нравится, дагэ, я видел, как ты смотришь на него», — уговаривает он мимикой и жестами. Ши Уду медлит. — Как директор, я должен проследить за проведением наказания. В пятницу в восемь часов. А теперь возвращайтесь к работе, Хэ Сюань. Дверь кабинета закрывается, оставляя братьев Ши наедине. — Поговорим о сексе втроем. — Ты лучший, дагэ!