Незаметное коварство

— А ты коварен, Зевран. — И почему же это я коварен, о колдунья-искусительница? Когда Морриган впервые завела разговор о его коварстве, Араннай еще отвечал, пусть и с долей шутки. Но она заговорила о подобном снова: — Твое коварство не ведает границ. Зевран уже только усмехался. Отвечать было не слишком-то и интересно. — Посмотрим, кто будет смеяться последним, — одарила его презрительным взглядом Морриган перед тем, как уйти. И Зевран промолчал, что вряд ли она. И что всё это тянет обычной завистью. (И что не там она ищет коварство). Ее шипенье как-то не настраивало. Наверное, Алистер со своими разговорами о ее превращениях в паука тоже подействовали. Но Зевран ли будет смеяться последним? Он в этом был не очень и уверен. Это было даже смешно: все эти разговоры начались после их визита в Орзаммар и выбора нового короля гномов. — Ты сказал, что Харроумонт будет плохим королем, — начала тогда Морриган. Да, сказал. И Зевран от своих слов не отказывался. Он их прекрасно помнил, хорошие же слова. «И это ваш будущий король? Вожак, который не способен справится со страхом своих сторонников?.. С какой стати нам искать союза с тем, кто боится даже встретиться с нами? На твоем месте я бы поискал более сильного короля, чем Харроумонт.» Короля они уже выбрали — посадили Белена на трон, — и к чему это всё сейчас Зевран не понимал. У них следующей целью Собрание земель всё-таки числилось. — И Страж приняла твои слова. Хотя до этого хотела работать с Харроумонтом. — Как мило, что ты не веришь в ее здравый смысл, но всё равно идешь за ней, — улыбнулся Араннай в ответ. — Страж юна и неопытна, так долго в Круге ведь время провела, вполне закономерна восприимчивость. — Заметно, она ведь так часто тебя слушается, — Зевран не смог скрыть иронии. Очень же хорошо слушается, особенно в Рэдклифе, когда спасали и деревушку, и по мелким нуждам жителей бегали. И в вопросе спасения Круга, который Морриган была не прочь истребить, так и говорить бессмысленно. Очень же восприимчива, правда? — Так управлять ее сознанием, как управляешь ты, я не способна, — фыркнула Морриган и одарила таким взглядом, будто он тут самый коварный искуситель, нашептывающий Амелл свою волю по ночам в палатке. — А ты попробуй. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — мрачно повторила Морриган и оставила его одного. Амелл как раз дежурила — они с Алистером, кажется, чередовались, — а все остальные уже спали, некому было отвлечь от мыслей после слов Морриган. Зевран-то коварен и руководит действиями Стража? О дорогая Морриган, ты ужасно заблуждаешься. Все они шли за Амелл сами, все ее слушались сами, несмотря ни на что. Впервые Зевран заметил это тогда, на вершине горы с прахом Андрасте, когда они столкнулись с высшим драконом. Он даже не успел договорить, что лучше было бы пройти мимо тихо, не тревожа драконицу, как Амелл выскочила и начала трубить в дурацкий рог фанатика. Зевран выскочил вторым, сразу после нее. Опередив восхищенного Стэна и ее верного пса. Кое о чем говорит, но задумываться не хотелось. Пряча за улыбкой тяжелые после боя выдохи, он спросил: — Страж, уж не соврала ли ты нам о своей фамилии? Это за Пентагастами слава драконоборцев, а не Амеллами. Или переплюнуть их захотелось? — Моя бабушка по отцу происходила из Пентагастов, — пожала плечами Амелл, тут же вновь возвращаясь к обработке ран пса и разговору с Шейлой. Зевран выдавил улыбку (сейчас она всё равно бы не заметила ее неискренность): — Многое объясняет. И имелось в виду не только это. Что, по сути, все они знали о ней? Амелл, Страж, из Круга, помогла сбежать магу крови (и то это знали не все из них)… удивительно много, да? Она же знала о них почти всё. Именно ей (ну и Алистеру, конечно, но Зевран думал, что только за компанию) Лелиана рассказала про свое видение про Создателя. Ей первой Алистер признался, что приходится королю Мэрику сыном. С ней Морриган говорила про магические книги и почему ведьме так хотелось смерти Флемет. Ей Винн рассказала про того своего ученика, которого они встретили в Бресилиане, остальным же она вряд ли бы подумала открываться. Ей Стэн рассказал о сути своего дела с мечом (да и ее одну, кроме их каменной подруги Шейлы, уважал во всей их расчудесной компании). Ее Шейла сочла не раздражающей среди всего рода существ из плоти и крови. Ей Огрен давал пробовать то свое пойло, что так ревностно готовил, рассказывая что-то про ту гномку из гостиницы на озере Каленхад. Про себя Зеврану и смысла вспоминать не было. (Уж точно не после встречи с Тальесином, когда он понял всё еще более отчетливо.) А что же остальные знали про Амелл? Что-то пытались о ней узнать? Зевран всегда считал, что в большем выигрыше тот, кто знает больше. Его учили, что тот, кто с большим энтузиазмом узнает всё о других, ничего не говоря о себе, — коварен. И что такими должны быть Вороны. Так кто в их паре со Стражем был коварным? Зевран всегда считал, что хороший вожак должен обладать неким коварством. И Амелл, за которой пошли все эти абсолютно разномастные личности, пошли добровольно, при этом еще и слушаясь, и признавая ее авторитет и лидерство, при том-то, что в самом начале она была изгоем с ярлыком предателя, врагом страны, которую спасала… Амелл определенно была хорошим вожаком. Зевран бы рассмеялся в лицо любому, кто попробовал это оспорить. Хотя он даже не сомневался, что после Собрания земель такие глупцы вряд ли найдутся. Как их вожак, их лидер, разве не была Амелл коварной? Разве не коварна Амелл тем, что ее никто в коварстве и не подозревает? Страж после того, как им рассказал о политике эрл Эамон, тихо, как бы про себя сказала, что это напоминает ей отношение разных партий (или как они там называются?) магов. Амелл, которую считали наивным магом Круга, не знающим ничего о жизни. Подумать же только, до чего коварна эта дамочка! Разве не о многом говорит, что коварная ведьма Морриган, желавшая, чтобы Страж плясала под ее дудку, делала то, что хотела Амелл? При этом Морриган считала коварным его! Морриган что-то говорила про смеяться последним? Зевран был абсолютно уверен: смеяться последней будет Страж. Он ее коварство просто видел. И Зевран абсолютно точно в восхищении склонялся перед Амелл, пусть она, возможно, и сама не замечала этого за собой. И был слишком рад, что коварный маг любит его так же сильно, как и он ее. А остальным он, пожалуй, просто не расскажет.