Кошмары

      Мелоне широко распахивает глаза, чувствуя, как тяжело сжимаются лёгкие где-то под рёбрами, как таранит слабые кости взбесившееся сердце. Тень кошмара, уже ускользающего, хотя какие-то секунды назад такого волнующего и осязаемого, казалось, зависла перед самым балконом, не в силах преодолеть прозрачное препятствие пластиковой двери. Мелоне вылазит из-под одеяла аккуратно, чтобы не разбудить сопящего рядом Гьяччо, его пальцы, сейчас такие холодные, несмотря на тёплое одеяло, плохо гнутся в суставах, отказываясь извлекать пачку сигарет из кармана плотной кожаной куртки, пахнущей грозой.       Порыв ветра холодный, почти ледяной, такой несвойственный для конца августа, а сигарета ходит вверх-вниз, пытаясь поймать дрожащий огонёк дешёвой зажигалки. Звук лопнувшей капсулы. Мелоне нервно затягивается, пропускает дым, задерживая его во рту, не давай проникнуть в горло и лёгкие, смакует этот химический, но такой свежий привкус арбуза, — он никогда не курит всерьёз, да и вот так тоже достаточно редко. Сегодня можно, нет, не так, можно сейчас. Он уже не помнил, что увидел несколькими минутами ранее, в памяти осталось только чувство беспомощности, невозможности себя защитить и страха, такого, от которого слезятся глаза и рвутся сосуды. Металл узорчатых перил болезненным холодом пробирается по венам, а забавная майка с выцветшим Соником задралась, почти полностью обнажая живот. Плевать. Абсолютно плевать. Он не знал, насколько курение должно успокаивать, но вот такое самому Мелоне вполне подходило, хотя, наверное, мало общего имело с реальным процессом. Поворачивает голову, выдыхая сладковатый дым, чтобы ветер, слабый, но как назло дующий прямо в лицо, не вернул его обратно.       Холодные пальцы на талии появляются резко, пугая больше температурой, чем внезапностью. Мелоне взвизгивает, впрочем, довольно тихо, помня, что этот дом полон людей, которых лучше не будить в три часа ночи. — Ты чего творишь? — шипит в висок, притягивая к себе за волосы, выворачиваясь в объятиях, чтобы поясница упёрлась в перила. — Это ты чего творишь? — извивается, пытаясь высвободить шевелюру из цепких пальцев. — Разбудил посреди ночи, стянул одеяло, а я теперь виноват?! — А кто, я? Нефиг со спины подходить, — выпускает почти добровольно, и они застывают, глядя друг другу в глаза, как две змеи. Мелоне морщится от сравнения, эти ползучие гады всегда вызывали только отвращение.       Гьяччо обнимает внезапным порывом, сжимает только сильнее, натыкаясь на инстинктивное сопротивление, давая вначале обмякнуть в своих руках, а потом положить ладони, немного согревшиеся, себе на плечи. Дыхание обдаёт шею, застревает в волосах и оседает на коже. — Плохой сон? — он спрашивает осторожно и нарочито медленно, чтобы не спугнуть. — Угу, — немного покачиваются в стороны, будто Мелоне ребёнок, которого обидел школьный хулиган. Молчание затягивается, но оно уютное, будто так и должно быть, только листва, уже начинающая желтеть, шумит, подчиняясь дикому ветру. — Мы можем постоять тут ещё, если хочешь, — в его глазах, таких сонных и невозможно голубых, отражается ущербная луна, а ресницы длинные, но светлые до безумия — не контрастом с кожей, как у Ризотто, а скрываясь на её фоне. — Только если недолго, — Мелоне выпутывается из кольца сильных рук, поджигая вторую сигарету, откидывает голову, выпуская пар импровизированным фонтаном. Гьяччо смотрит, как на последнего идиота, но взгляд не отводит, такой непривычно тёплый на контрасте с холодом ночи.       А звёзды сегодня, кажется, видны так ясно, что хочется простоять тут всю ночь, но Мелоне чувствует, как начинает замерзать, переступая с ноги на ногу, чтобы не касаться бетонного пола. — Пошли? — Гьяччо трогает за руку, но не настаивает. Действительно, ему-то здесь нормально. — А если снова кошмар? — в последнее время это… Не сказать чтобы часто, но в принципе случалось, хотя каких-то полгода назад подобные проблемы его не беспокоили. — То я буду рядом, — Мелоне смеётся искренне с этого серьёзного выражения лица, тянет за нос, наблюдая за изменившимся, недовольным выражением. — Могу всю ночь не спать, если тебе будет спокойнее. — В кровать иди, герой!       Они идут вместе, Гьяччо чуть покачивается сонливо, засыпая почти сразу, как голова касается подушки. Мелоне чувствует, как сердце снова выпрыгивает, но на сей раз причины совсем другие…