Часть 1
31 августа 2020 г. в 22:36
Каждую ночь сны проникали в одурманенный разум златовласой королевы, хоть ей и хотелось окунуться в полное беспамятство после поглощения графина вина. Никогда ещё сновидения не несли ей полное расслабление для тела и души, отравляя её минувшими переживаниями и страхами за ближайшее будущее. Большинство ночей королевское ложе она делила именно с ними, благодаря Богов за отсутствие храпящего и разящего алкоголем супруга, который находил места куда интереснее, нежели подле своей королевы. Страсть к вину — единственное общее, что у них было. Ведь такой королевской жизни ей всегда хотелось?
Только веки её, словно налитые свинцом, сомкнулись, во власть над разумом вступили сожаления, кои она грела в мыслях, словно змей на своей груди, что тут же отравляли её в мнимую благодарность. Туман пред её глазами медленно рассеивался, представляя взору Серсеи заснеженную пустошь, влекущую своей гробовой тишиной, но двигаться с места ей почему-то не хотелось. Нет, то был не сковывающий страх, — лишь ожидание. Зоркие зелёные глаза разъедали пелену вдали, жадно всматриваясь в то, что скрывалось за ней. Казалось, что время неумолимо стоит на месте лишь для неё одной: глаза начинали болеть, а ноги, казалось, вот-вот прирастут к снежному ковру. Она не испытывала чувства холода, хоть и была босая.
Моргнуть она была не в силах, словно неведомая сила держала её глаза широко распахнутыми. Именно поэтому показавшийся силуэт она приняла за ложное ведение своего измученного взора. Чем ближе он становился, тем лучше Серсея могла его разглядеть. То была тёмноволосая девушка, плывущая по заснеженной равнине, словно ладья по водной глади. Каждый шаг её был невесом и не извлекал хрустящий звук, поддерживая полнейшую тишину, практически сводящую с ума.
Зеленоглазая прекрасно знала её имя. Она не могла ошибиться. Её ненавистное прекрасное лицо уже стояло пред ней, хоть темноволосая и была ещё слишком далеко.
Сколько Серсея себя помнила, она всегда хотела стать королевой подле достойного супруга-правителя. Несомненно, он должен быть прекрасен и статен, как всегда бывает в песнях, что ей напевала её покойная леди-мать. Сколько Серсея помнила своего отца, он всегда хотел, чтобы его дочь стала королевой. Обычной слабой женщиной подле кого-то гораздо сильнее, разве что не каждую женщину венчают короной. Девушка ежедневно вспоминала о первой попытке Тайвина, которая, возможно, принесла бы счастливую жизнь ей и всему Вестеросу. Во всём мире не было мужчины прекраснее Рейгара. Он снился ей даже когда Джейме пробирался ночью в её покои, хитростью миную выставленную матерью стражу. Он ненавидел, когда отец затрагивал тему замужества Серсеи. Глупый мальчишка не понимал, что есть вещи куда важнее их тайны, которая перестала быть ею, как только служанка воспользовалась их детской неосторожностью.
И сейчас перед Серсеей стояла та, что забрала у неё эту жизнь. Зеленоглазая винила Лианну Старк во всех своих бедах, проклинала её в этот самый момент, вглядываясь в глубину смеющихся глаз северянки. Она вспоминала, как все восхваляли её необычайную дикую красоту: Серсее тогда казалось, что на её фоне она является лишь блёклым и ничем не примечательным пятном. Она вспоминала, как радовалась вести о кончине Лианны: ныне вновь будут говорить лишь о ней, о Свете Запада. И пускай Рейгар совершил самую большую ошибку в своей жизни, отказавшись от неё.
А темноволосая всё приближалась и королева подсознательно ощущала враждебный настрой, что исходил от северянки, но отступить ей мешала гордость и неведомая сила, державшая её вкопанной на месте.
День, когда она надела корону, разделил всю её жизнь на «до» и «после». Свадьба была роскошнейшей, а новоиспечённый супруг статен и прекрасен, как в тех самых песнях. Серсея представляла, что Роберт завоёвывал не один лишь трон, но и её саму. Мысли об этом тешили самолюбие молодой львицы. В этот день она не думала о своём брате-любовнике, поглощённая лишь одним Баратеоном, как и подобает хорошей невесте.
После же церемонии и небывалого пиршества единственным её спасением были мысли о Джейме. Когда Роберт входил в неё, обдавая лицо девушки тошнотворным алкогольным зловоньем, она отчаянно зажмуривалась, силясь представлять на месте короля единственного, к кому рвалось её сердце. «Где это видано, чтоб олень имел львицу?» От сих мыслей легче не становилось, а он делал всё хуже и хуже: с каждым его толчком тошнота всё ближе подступала к горлу, а в ушах отдавалось проклятое имя: «Лианна, Лианна, Лианна». После он будет чувствовать свою вину, но это не умаляет постоянного унижения нелюбимой королевы.
Звонкий смех, словно ручей, потоком бьющийся о маленькие льдинки, вырывал златовласую от воспоминаний, что вставали комом в горле. Она стояла прямо пред ней — рукой подать да придушить, чтобы больше не видеть даже в сонном видении это прекрасное бледнолицее создание. Она насмехалась над ней, глядя прямо в глаза и разжигая в сердце Ланнистершы очередной приступ неконтролируемой ярости. Теряя последние крупицы самообладания, Серсея наполнила грудь ледяным воздухов и промолвила:
— Я ненавижу тебя всем своим существом. Ты лишила меня той жизни, которую я всегда заслуживала. Я должна была быть королевой Рейгара, но ты забрала его у меня. Я должна была быть королевой Роберта, но ты до сих пор отравляешь его сердце даже после своей смерти.
Слова на одном выдохе сорвались с её губ и растворились в пустоте, что простиралась за спиной призрака северянки. Львица не надеялась услышать ответ.
— Ты должна быть благодарна мне. Я сделал тебя королевой, независимой от мужчины рядом с тобой.
В тот же момент нечто резко вырвало её из пелены сна. Лицо ненавистной девушки сменилось куда более приятным для её сердца. Джейме с детства научился ненадолго пробираться в её покои, минуя мнимые угрозы разоблачения. В мгновение ока в руках королевы возник припрятанный под покрывалом кинжал и, посредством резкого движения, очутился аккурат подле горла брата.
— Скажи, Лианна и впрямь прекраснее меня? — прошипела Серсея, растрёпанная и вспотевшая от напряжённого кошмара, что мучил её неоднократно. — Так отчего же она давно сгнила, а я ношу чёртову корону?
Секундой ранее оторопевший рыцарь тут же разразился смехом.
— Безусловно, Лианна была красавицей, — хладное лезвие теснее примкнуло к коже, выдавливая из под себя алые капли, — но она давно сгнила, а моя любимая сестрица продолжает цвести и ей уступают все бутоны Вышесада.
Серсею всегда подкупала лесть — хватка её ослабла и Ланнистер тут же запечатлел поцелуй на губах сестры, подменяя агрессию желанием, как он всегда умел делать, сдерживая её худшие порывы.