In the Line of Duty

      Оби-Ван иногда задаётся вопросом, что было бы с клонами, если бы война так и не началась.       В Республике нет рабства, по крайней мере в теории. И поэтому он задаётся вопросом, что бы они сделали, если не было бы битв, в которых клонам потребовалось сражаться. Джедаю очень хочется верить, что их бы радушно приняли в своё общество. Он хотел видеть клонов-поваров, готовящих в дорогих ресторанах, клонов-бизнесменов, разбирающихся в продажах лучше кого-либо другого, клонов-политиков, художников, археологов, но у него есть свои сомнения. В Республике нет рабства, но он задаётся вопросом, сколько дверей будет закрыто для стольких слишком знакомых лиц, пока закрытые двери не сделают из них наёмников, сборщиков налогов, нанятых Банковским Кланом, охранников картелей Хаттов. Он хотел бы ошибаться, но подозревает, что всё совсем не так.       Оби-Ван иногда задаётся вопросом, что станет с клонами, когда война закончится. Он пришёл к тому же печальному выводу: Сенат проголосует за предоставление клонам тех прав, которые должны были быть у них с самого начала. Но принятие всё ещё будет вялое, с большим количеством сопротивления и многие будут ими пренебрегать. Это, конечно, если победа вообще когда-нибудь настанет.       Мастер-джедай чувствует себя весьма подавлено, потому что его так и не выписали из лазарета, хотя его нога уже зажила после их последней отважной миссии. Он на своём корабле вместе с 212-м снова мчится сквозь пространство к очередному месту встречи, и он всё ещё руководит: все отчёты приходят к его больничной койке, несмотря на то, что мед-дроиды пытаются отогнать всех посланников. Однако он предпочитает работать, чтобы не думать обо всех этих "если бы". Его Учитель всегда говорил, что нужно думать о здесь и сейчас. И хотя не все советы Квай-Гона оказались полезными, когда была Галактика погружена в войну, Оби-Ван постоянно возвращался к этим словам.       Лазарет не пустует. Кровати по обе стороны от него заняты. Слева тви'лекский политик с раной на голове, а справа коммандер Коди. Сам Коди не был ранен: лазарет был заполнен всего лишь на четверть, поэтому он, вероятно, посчитал, что может спокойно занять одну из коек. Сейчас он спит тут (раздетый до чёрного комбинезона, броня аккуратно сложена на стульях между их кроватями), аргументируя это тем, что было важно оставаться рядом для всеобщего удобства. Оби-Ван слегка улыбается, глядя на лежащего коммандера. Сейчас он верит объяснениям Коди не больше, чем тогда, и уж точно не меньше. Было очевидно, что, если бы кровать была занята, тот спал бы в кресле в своих доспехах. Джедай сделал им обоим одолжение, не указывая на это.       Иногда кажется, что Коди считает личной ответственностью следить за своим джедаем, и Оби-Ван ценит это чувство, потому что понимает, как никто другой: Коди его заместитель и влюблён в него. Он пытался и не смог воспрепятствовать тому факту, как только осознал его, но понимал, что в таких делах малое зависит от собственного выбора. Это его предположение, что коммандер предпочёл бы для джедая не становиться жертвой таких же обстоятельств, не то чтобы они обсуждали это. Хотя иногда Оби-Ван желал, чтобы они могли.       Каждую кровать в лазарете окружают выдвижные шторки, те, что вокруг Оби-Вана и Коди, частично закрыты, но открыты друг для друга. Кровать Коди находится в конце комнаты, вдали от дверей, ящиков и основного прохода, поэтому промежуток между их занавесками не кажется таким большим препятствием для уединения. Хотя джедаю пришлось бы шептать, чтобы добиться приватности для разговора. Но сейчас коммандер спит, шторы блокируют резкий яркий свет лазарета, и Оби-Ван отвлёкся от своего отчёта, чтобы с любовью понаблюдать за ним. Он узнал бы его среди тысяч других солдат, и дело даже не в его довольно примечательном шраме. Он узнал бы его, не только из-за его присутствия в Силе. Достаточно лишь обратить внимание на то, как Коди смотрит на него.       Мастер-джедай пытался не поощрять чувства Коди к нему, оправдываясь неуместностью, кодексом джедаев, военной иерархией… всем, что он только мог придумать, чтобы сделать перспективу непривлекательной, настолько мягко, насколько мог. Но когда Коди спросил: «Вы хотите, чтобы я прекратил?» он знал, что нет, не хотел. Ни одно из его возражений не было личным. Возможно, именно поэтому Коди никогда не останавливался, даже и не пытался.       Оби-Ван смотрит, как Коди спит на соседней кровати, только наполовину накрытый одеялом, и чувствует прилив тепла в груди. Коди его друг и лучший солдат, которого он знает, и иногда он задаётся вопросом, что было бы с клонами, если бы война так и не началась. Он задаётся вопросом, встретились бы они, если общий долг перед Республикой не связал бы их. Ему хотелось бы верить, что да. Более того, ему хотелось бы верить, что они встретились бы при лучших обстоятельствах: учитель Коди или инструктор, или профессиональный консультант по безопасности; или они могли бы встретиться случайно, на одной из тысячи планет, в одном из тысячи городов, интуитивное чувство свело бы их вместе. Идея абсурдна, но он задаётся вопросом, узнали бы они что-нибудь в друг друге, даже тогда.       Он смотрит, как Коди спит, и задаётся вопросом, что станет с клонами, когда война закончится. Джедай знает, что коммандер не строит никаких планов, потому что не ожидает остаться в живых. И Оби-Ван очень хочет, чтобы тот ошибался, и задаётся вопросом, что он будет делать тогда. Из клонов получаются отличные телохранители, Сенат, вероятно, быстро заметит это. Возможно, если он останется на Корусанте, Оби-Ван будет иногда видеть Коди в переполненной комнате или в проезжающем мимо спидере, махая ему рукой. Но он знает, что для коммандера не будет достаточно просто случайных встреч. Он понимает. Понимает, потому что чувствует то же самое.       Месяц назад, когда они, пойманные в ловушку на корабле с неисправными двигателями, думали, что могут умереть, Коди поцеловал его. И Оби-Ван ответил, лишь на мгновение, прежде чем отступить. Он знал, что не может, или, по крайней мере, знал, что не должен, но помнит, как его сердце вздрогнуло, а пальцы покалывали. Три недели назад Коди снова поцеловал его, и с тех пор джедай постоянно думал об этом. Две недели назад Коди опять поцеловал его, сильнее, горячее, настойчивее. Потребовался весь контроль Оби-Вана, чтобы сказать ему "нет". Он так не хотел этого делать. Почти не понимал, почему должен.       Иногда он задаётся вопросом, что станет с клонами, когда война закончится, но о Коди в особенности. Джедай может видеть так много вещей, который тот мог бы сделать: жениться, завести детей; но эта мысль в лучшем случае противоречива. Коди хочет другого, и Оби-Ван это знает.       Неделю назад, когда их лбы прижались друг к другу, Оби-Ван закрыл глаза и сказал ему: «Я не могу, прости, я не могу». Коди, казалось, понимал: у них обоих есть обязанности, которые нужно выполнить, прежде чем они смогут думать о чём-то более серьёзном. Чего бы Оби-Ван ни хотел, чего бы Коди ни хотел, этому придётся подождать. Можно только надеяться, что не станет слишком поздно.       Когда он думает о будущем, Коди там, как и сейчас, спит на соседней кровати. Разница только в том, что он бы хотел лежать рядом с ним, вместе с ним. Оби-Ван никогда не говорил "никогда", он всего лишь говорил "не сейчас".       Когда он думает о будущем, то надеется, что они встретят его вместе.