Генетическая лотерея

Душераздирающие крики сотрясали брезентовую палатку. Казалось, сам лес замер в томительном ожидании. Даже вечный местный ветер угомонился и не трепал листву, позволяя протяжному вою разносится на многие мили. Этот вой, настигший случайных путников в лесной чаще, мгновенно замораживал кровь в жилах. Беты сгрудились вокруг палатки и мрачно поглядывали друг на друга. Безмолвно. Почти траурно. Беспомощно. Поджимали губы. Впивались ногтями в ладони. Так они и стояли черными силуэтами мужских могучих тел на фоне ярко-освещенной стены палатки. Никто не решился зайти внутрь, испытывая священный страх перед таинством, происходившим внутри. Судя по усилившимся крикам, вскоре все должно было разрешиться. Им оставалось только благоговейно ждать. Внутри находился только один смельчак. Самый старый оборотень в Стае, Ульрих давно уже перестал заморачиваться с самоопределением, проводя в шкуре волка каждую Луну из своих ста лет. Волк себе и волк, даром, что с руками и ходящий на задних ногах. Кстати, о руках. Сейчас они, измазанные в багровой крови примерно по локоть, наминали бока огромной туши, которая издавала ужасающие раскаты воя. Он становился все пронзительнее и выше, у обычного человека наверняка бы лопнули барабанные перепонки. Но Ульрих видал вещи и похуже. Перекатив во рту шарик насвая, сделанного из лучшего дерьма уэльских кэльпи, самый старый оборотень разочарованно цокнул языком. Дело определенно встало. — Давай, сука, — сплюнул на пол палатки и от души пнул тушу. Та немедля перешла на ультразвук. Ему в глаза брызнул фонтан крови, замаравший длинные седые волосы. Буднично утерев глаза, старый оборотень отошел назад для того, чтобы взять разбег. Дело тонкое, тут нужна сила. Набрав скорости, он снова саданул ногой по вздутому боку. Нельзя сказать, чтобы ему нравилась работа повитухи, но Стая решила, что раз он видел за свою жизнь несколько рождений, то имеет в этом неплохой опыт и вполне может посодействовать появлению волчат на свет. Отказываться, он, конечно, не стал. Должность-то неплохая. А тут такое дело – Вожак рожает, нужно со всем почтением! Еще один удар ногой по болезненно натянутым ребрам вызвал у туши нервную дрожь. Фенрира колотило и буквально рвало на части. Он даже говорить толком не мог – только жалобно выл на весь Королевский лес, на рунах кляня свою участь и всех мужиков, с которыми у него была случка. Боль затмевала разум. Он тужился изо всех сил, но не мог освободиться от агонии. — Терпи, как Локи терпел, рождая на свет Слейпнира, ногу за ногой! — ласково приговаривал Ульрих, с тоской понявший, что раз обычные методы, по традиции передаваемые в Стае, не работают, то придется резать. Прибираться в палатке он не любил. Ульрих потянулся к столу, на котором лежал старенький тесачок, украшенный северным узором. Фенрир увидел блестящее лезвие в непосредственной близости от своего огромного живота и дико завыл, сотрясая хлипкие стены палатки. Беты снаружи застыли, раскрыв рты в немом ужасе и прося Одина-отца пощадить Альфу, дав благополучно разродиться волчатами с их характерными чертами. Для каждого Беты, от рождения не имевшего шанса стать в иерархии выше, это была своего рода генетическая лотерея, призом в которой являлось место подле Альфы. Место равного – почти. С которым тот мог делить постель, еду и потомство. Любой из Бет жизнь отдал бы за возможность хоть немного возвыситься над головами других. Ульрих пожал плечами и поплевал на лезвие тесака, размазывая черную от насвая слюну по острейшему железу. Одно все польза — и обеззараживание, и хоть какой кайф. Примерившись пару раз, он сделал разрез на выпирающем животе Вожака. Тот возопил, заглушая мерзостный влажный звук разрываемой плоти. Ярко-алая кровь хлынула потоком из открытой раны, затапливая лежанку и добрую половину палатки густым желе. Вскрытая бордовая полость явила на свет три прозрачных, подрагивающих пузыря. Пока тройня. Ульрих, даже не поморщившись, запустил руки внутрь вожака. Фенрир уже не выл, значит, вырубился. Пузыри были скользкими от выделений и крови, но опытный повитуха схватил первый, достав на свет отработанным движением. Отряхнуть. Проколоть. Положить в корыто. Один. Второй. Третий. Чередой небрежных стежков повитуха зашил рану, не забыв прижечь ее раскаленным лезвием. Ульрих улыбнулся. Все вроде дышали. Какие удачные роды. Вот что значит профессионализм! Три маленьких ликантропа захныкали разом, разевая крошечные пасти. Интересно, чьи? Измазанные кровью тельца требовали помывки, чтобы хоть что-то можно было рассмотреть. Он принес таз с холодной водой и начал омовение. Фенрир приходил в себя. Он смаргивал черную пелену перед глазами, желая увидеть своих новорожденных. Это были его первые роды. И, даст Один, последние! Больше никаких случек! — Ульрих, — прошептал он пересохшими губами, едва сумев приподняться на могучих локтях, — покажи. Повитуха повернулся к нему, держа в руках три серовато-розовых тельца, замотанных в тряпку. Маленькие пасти, крошечные коготки на лапах. И волосы, увидев которые, Фенрир застонал и упал в спасительное забытье. Когда крики смолкли, Беты поняли, что их час пришел. Они пинками отправили омежек собирать хворост и палки для костров. А так как их в этом поколении было всего два – Скабиор и Крюк, то понукать ими надо было активнее, чтобы быстрее шевелились. Под непрекращающиеся тычки всех проходящих мимо Бет, Скабиор собирал костер, тревожно поглядывая на затихшую палатку. В порядке ли Вожак? Очередной шлепок по заднице отвлек его от попытки разжечь дрова. Вчера весь день шел дождь, они были влажными и никак не хотели заниматься. Бета стоял перед ним, похабно скалясь и уперев руки в наливные мышцы пресса. Омежка сглотнул. — Эт чё, по-твоему, огонь? — Огонь у меня в штанах, ха-ха, — попробовал ответить Скабиор вышестоящему. Вышло, как всегда, жалко, куда ему тягаться с Бетами. Оборотень с презрением дал ему затрещину и ушел. Костры вздымались вверх, облизывая ночное небо оранжевыми всплесками. Их яркий свет наполнял внутренний двор около палатки Вожака. Видно было каждое лицо, с одним и тем же застывшим выражением – предчувствием доброй охоты. Каждый из них мог оказаться отцом потомства Вожака и претендовать на место рядом. Воздух дрожал от напряжения. Ульрих вышел под свет костров, держа в руках дергающийся и пищащий кулек. Вздох прокатился по собравшейся толпе, состоявшей из алчущих глаз. Сейчас они узнают, кто будет в Стае главным после Альфы! Этого момента каждый ждет всю жизнь, и вот он настал… Старый оборотень обвел взглядом толпу, задержавшись на одном лице, точно так же обращенном к нему. И откинул тряпицу резким движением, открывая миру трех ликантропов. С лысенькой головы каждого отчетливо свисала красная кудрявая прядь. Толпа онемела. А после раздался чей-то разъяренный крик: — Бля, Скабиор!