Прощание

      Со дня совершения ритуала переброса проходит неделя. Виктория заметно хиреет на глазах, но умоляет Вильгельмину не оплакивать. Лишь ждать. Сама за это время пишет сестре в Англию. Осталась третья, Лукреция. Наследница Кодекса, единственная из троих. А Вильгельмине приходит письмо. Софи просит приехать.       И вот, собравшись с силами, Анг едет к возлюбленной. Софье сейчас тяжело, так как происходят ссоры с роднёй из-за дел сердечных. Вильгельмина ожидала такой исход. Да, вряд ли отец Софьи смог бы допустить долгосрочность союза однополой пары. Даже сыскал семинариста для дочери. Помнится, как Софи плакалась Вильгельмине, что отец Стефан так и не смирился с её выбором. Вильгельмине есть, что обсудить и со священником, и с его дочерью. Ведьме придется рассказать о сестре и том, что в храм ей отныне дорога закрыта, иначе жертва Виктории будет напрасна. Такого Вильгельмина допустить не может. Она вернётся в магию и постарается жить по кодексу, как вверили им обеим предки. Найдёт себе мага, либо умрёт в одиночестве. Анг понимает: lady Soufee она за собой не поведёт. Верующей девочке нечего делать на той стороне.       За это время Вильгельмина по-настоящему привязалась к Софье. Ей горько осознавать, что она приедет и скажет Петровой, что между ними всё кончено. Не хочет. Должна. Не репутации ради - ради Софи. За свою репутацию уже не страшно - спрячется затворницей в тёмном доме, и дело с концом, а вот Софии ещё предстоит долгая дорога в жизнь. Станет матушкой, будет растить деток. Ясноглазых, смотрящих на свет небесно-голубыми глазками, выращенные в вере и правде. Такой жизни Вильгельмина искренне желает Софии. Она понимает: эта встреча последняя. Больше не будет ни заливистого смеха простодушной девчонки, румянца на щеках Вильгельмины, сплетения тёплых рук. Большего обе не дозволяли. Сразу, ещё тогда, как Виль прервала страстные порывы Софи, она чётко обозначила это. Так и жили душа в душу. Даже матушка Мария и отец Стефан ничего поперёк не говорили, видя, как счастлива их дочь, пусть и не одобряя этот союз. Анг же поначалу относилась ровно, согласившись на отношения только для того, чтобы не растревожить нежное сердце, но за три месяца поняла: она тоже любит. Вернее, не так. Вильгельмина умеет любить. За все годы жизни, Анг полюбила впервые. Ей было от этого страшно, прекрасно и противно одновременно. Страшно, потому что ново. Прекрасно, потому что хочется летать от чувств. Противно, потому что полюбила девицу на выданье. Любовь Вильгельмине представлялась иначе. Она ехала сюда выйти замуж за великого князя, но помолвка нежданно была расторгнута. С того дня никто и не претендовал на руку и сердце рыжей ведьмы. А тут она приезжает в Москву и сразу же вверяет свою душу Софи. такой настоящей среди всех масок и сплетен, с коими Вильгельмина столкнулась в стенах института. Как же хочется самой себе сказать "нет" на желание расстаться с девушкой, но холодный разум Вильгельмины трезвонит колоколом: надо. Ради Софи.       Коляска подъезжает к иерейскому дому, и у входа сразу же встречает Софочка. Светлоглазое солнышко. Она загорается искренней улыбкой, видя свою рыжую красавицу. Сразу же срывается с места, крепко обнимая Вильгельмину. Очень сильно скучала, да как узнала, что её ведьма покинула институт на лето, сразу написала весточку. В доме Анг она была один раз, когда Вильгельмина решила познакомить Софи с сестрой. Виктории Петрова понравилась, как и Софи понравилась Тори. Они часами болтали о мелочах, а Вильгельмина сидела в сторонке, с умилением наблюдая. Это было в апреле. Тогда ведьме казалось, что она наконец-то собрала по осколочкам свою счастливую жизнь.       ...Которая треснула, не успев толком начаться, едва на пути Виль встретился бастард Николай, прознавший о тайной связи двоюродной сестры. Да и давало о себе знать дурное самочувствие, из-за которого Анг не могла вдоволь насладиться едва наладившейся жизнью. Теперь ещё Виктория умирает, а сама Вильгельмина добровольно спускает с нити последнюю красивую бусинку - любовь. Анг утыкается в плечо Софи. Скорее от отчаяния, чем от желания ответить на чувства. Сама держит руки по швам, не хочет обнадёживать. - У тебя что-то случилось? Ты сама не своя, - её солнце сразу замечает пустоту в душе, будто ощущает её своим нутром. - Ты сама не своя, Геля.       Вильгельмине остаётся лишь поднять голову и смерить Софи грустным взглядом лиственных глаз. Хорошая. Почему Вильгельмина не замечала раньше, какое чудо её полюбило? Почему сейчас, когда их отношения вот-вот поглотит бездна, обратив в неизбежность и терзание копьями изнутри? Анг кладёт руку на плечо девушки, сжимая его так, будто она хищница, которая отхватила последний кусок добычи. Жадно, дрожащими пальцами. - Тори умирает, - только и произносит. - мне надо к твоему отцу. - Он на службе. Пойдём, я приготовлю тебе чай.       Чем больше времени Вильгельмина проводит с Софи, тем тяжелее даются слова. Анг пьёт чай молча. Петрова, будто специально, садится рядом, кладя тёплую руку поверх бледной ладони ведьмы. Это тепло не чужое. Уже такое родное. Чувствуется, как Софи медленно облокачивается, кладя голову на плечо ведьмы. Сама ручку Вильгельмины гладит, нежно так, ласково, но при этом аккуратно, точно боясь повредить. Щекой Вильгельмина чувствует мягкие волосы на макушке возлюбленной. Анг хочется обнять Софи крепко-крепко, признаться, что за это время ведьма полюбила. Что всё у них теперь взаимно. Не может. Нет. Пути с её солнышком должны разойтись. Должны, потому что то, что происходит между ними, неправильно. Общество не примет, высмеет. Отцу Стефану за такое попущение и вовсе может грозить сложение сана. Ни за что. Вильгельмина за это время прониклась уважением к семье Софии. Они приняли ведьму, дали ей жильё и работу. Отец Стефан тратил часы на обсуждение с новокрещённой Евангелия. Анг откажется быть им тяжким бременем. Всем троим грозят тяготы из-за неё. И что бы они ни говорили, как бы не заверяли, что рыжая ведьма стала членом их семьи, всё же они не заслуживают того, что может им грозить, если правда о Вильгельмине и Софии раскроется. - Геля, не расстраивайся, - Софья спешит отпрянуть, и вот теперь обхватывает рукой спину возлюбленной, прижимая свою ведьму к груди, - Мы что-нибудь придумаем. И помолимся за здравие Тори. Всё будет хорошо.       Тёплые губы Софи опаливают рыжую макушку, заставляя Вильгельмину вздрогнуть. Она чувствует тепло родного человека. Как маленькая девочка, которую пожалели, рукой впивается в ворот платья Софии. Как хочется, чтобы это мгновенье длилось вечно. Под рукой Софии Вильгельмина чувствует себя в безопасности, наконец, снимая каменную броню, которую ведьма надевает на душу, преступая порог института. Здесь она может быть собой. Живой, чувственной, нежной. - Тебе надо отдохнуть. Ты напряжена, - второй рукой Софья ласково оглаживает рыжие локоны, отчего Анг снова дрожит. - Тише-тише, всё хорошо. Я рядом.       Внутри Вильгельмины снова ведут борьбу разум и сердце. Первый молит прекратить немедленно, второе же умоляет продолжать. Всё это вонзает в душу всё новые и новые копья. Раны в ней потихоньку начинают кровоточить, хотя это только начало. Больно будет потом, когда ведьма всё скажет, но уже отзывается страшнейшей болью внутри. Анг дрожит от каждого прикосновения, как замёрзший кролик в кромешной тьме, прячущийся от стаи волков. - Я слышала о том, что тебе угрожал доктор Гладышев. Анка рассказала. Ничего, ты справишься. Мы справимся. - Это последнее, что меня сейчас волнует, Soufee. Уверена, Анна будет достойной воспитанницей. - Анка да. Анка вышколенная, не то, что я, - губы вновь касаются рыжей макушки. - Я у тебя вообще беда. Так Вильгельмина думала, когда их отношения только начались. Теперь же Анг понимает: Софи не беда. Софи победа. Победа тепла над холодом, зноя над стужей, добра над злом. - Помнишь, я рассказывала тебе про кодекс моего рода? - Помню. И что он не указ тебе, так как ты изгнанница, да? - Софи улыбается, не выпуская из объятий Вильгельмину. - Почти. Dear, я... Не могу отречься от колдовства.       Язык до сих пор не поворачивается сказать о разрыве. Анг старается отсрочить этот момент, сжимая руки своего солнца, старается не думать, отвлечь и себя, и Софию. - У нас в кодексе говорится не только о законах и нарушениях, но и, - Анг вздыхает. - Обрядах. Ты же знаешь, что мой род происходит из сильных магов. Из их союза. - Да. Так интересно! - У этой медали есть и обратная сторона - порок. Три поколения закляли наш род. И теперь мы умираем, если откажемся от магии. Понимаешь? - Это настигло тебя?! - Да. Вильгельмина замечает, как меняется в лице Софья. Тут же спешит успокоить. - Я в безопасности. Оно перебрасываемое, но Тори. Понимаешь, Тори взяла его на себя и теперь она умрет вместо меня. Я не могу ее подвести. Я снова буду практиковать. Это уже не вяжется с... Этим, - Вильгельмина хватает крест на шее. - не могу. - Милая, - Софья приближается, целуя в щеку рыжую ведьму. - Это не страшно, я не осуждаю тебя. Моя ты колдунья. Тебе наверняка тяжело, когда он опоясывает твою шею. Дай-ка...       Вильгельмина чувствует, как руки Петровой обжигают её шею. Как тонкие пальчики, спрятанные под копной рыжих волос, расстёгивают сзади замысловатый замочек серебряной цепочки и аккуратно разводят её в ровную линию. Внутри чувствуется легкость, будто за спиной распахнулись крылья. Софи точно сняла давящий ошейник с ласточки, даруя свободу дикой птичке. Вот что чувствуют бывшие маги, едва снимают с себя распятие - чувство лёгкости и полёта. Тот, кто связался с Тьмой хоть раз - обручён с ней до самой гробовой доски. А Вильгельмина, пусть и отвергла малефицистику, занявшись белой магией, несёт в себе тёмный дар и кровь сильных тёмных магов. - Тебе ведь так лучше, да? - спрашивает Софи, кладя цепочку с крестом на стол, и касаясь руками щёк ведьмы. Вильгельмина молчит. Что она готова отдать, чтобы утонуть в этих горящих огоньками глазах. Наверное, прямо сейчас, абсолютно всё. Пусть Софи сожжёт изнутри, пусть её небесно-голубые очи будут последним, что Анг увидит, прежде чем раствориться в воздухе. - Лучше, - всё так же вымученно отвечает Вильгельмина. - Тори принесла себя в жертву ради меня. - Мне очень жаль. Неужели нечего нельзя сделать? - Именно ради ответа на этот вопрос я сюда и приехала. Я оставила сестру, чтобы спросить у отца Стефана, можно ли спасти её душу. Хотя бы крестить, Soufee, хотя бы... И Анг не выдерживает, роняет две прозрачные, точно стеклянные, слезинки. Софья молча прижимает к себе ведьму, снова. Позволяет той поплакать в плечо, но Вильгельмина молчит. Больше слёз нет. Есть только усталость и отчаяние, с коим Анг борется уже неделю. Разлука с Софи будет пиком. - Я буду рядом.       С уст вот-вот сорвётся "не будешь", которое прозвучит погребальным колоколом для обеих, но дверь со скрипом открывается: наконец-то со службы пришли. Батюшка Стефан и Матушка Мария не скрывают радости, видя знакомую рыжую шевелюру в объятиях дочери. Уже не возмущаются. Но вдруг меняются в лице, видя, что Анг поникла. Та тут же отрывается от Софи, здороваясь и прося благословения у отца Стефана. Тот с улыбкой перекрещивает, но руку ведьме не протягивает. Он этого не любит, скромничает.       Далее - чаепитие и тёплый, душевный разговор. Вильгельмина даже не постесняется назвать его семейным. Да, к Петровым она за это время привязалась. Достойная семья. Все живут душа в душу. Снова одолевает тоска о том, что это чаепитие последнее. Анг понимает, что долго тянуть еще больнее, чем резать правду-матку сразу. И, наконец, просит отца Стефана о разговоре наедине.       После него она выходит более менее спокойной. Она рассказала духовнику всё. И о проклятии, и о Виктории, и о намерении расстаться с Софьей, несмотря на то, какую боль это принесёт им обеим. Добродушный священник поддержал ведьму, сказал несколько слов напутствия, прежде чем отпустить Вильгельмину с миром. Также сказал, что двери его дома и храма, где служит, всегда открыты для неё. - Мне пора, вздыхает Анг. - Soufee, проводишь? - Конечно!       Напоследок, Вильгельмина обменивается трехкратным целованием с матушкой, а после берет Софи под руку, и они выходят на улицу. Погода, напротив состояния Анг, как никогда прекрасная. Солнце яркое, прямо как её Софи.       Они выходят к дороге, но Вильгельмина не спешит останавливать коляску. Она останавливается, вставая напротив Софи. До чего же тяжело. Эти глаза. Их наверняка наполнят горькие слёзы, но Анг понимает: надо. - Милая, мне нужно тебе кое-что сказать. - Конечно, дорогая, говори, - Софи улыбается, явно не ожидая, чем для неё обернутся слова рыжей колдуньи. - Я люблю тебя. - И я тебя. Очень-очень! - перебивает девушка. - Я не договорила. Я люблю тебя, Софи, но... - Анг закрывает глаза, собираясь с силами. - Нам вместе не быть. Анг открывает глаза, готовясь принять удар, который наверняка последует от Софи. - Ты из-за семинариста? - Но Петрова принимает это с лёгкостью. - Глупая! Он нам не преграда. Ты чего? - На кону репутация. Твоя и моя, - Вильгельмине с трудом получается вновь пристать перед Софьей холодной. - Тебе ещё жить с этим. Не делай ошибку, которая будет стоить тебе уважения общества. В опасности и твоя семья. - Наша! - девушка качает головой. - Наша семья. И мы осторожно! Ты боишься за Гладышева, да плюнь! Языком молоть мы все умеем. Геля... Гель, не молчи. - Так будет правильно, dear. Ты не представляешь, как разрывается моё сердце сейчас. - Так не рви его! Между нами взаимные чувства, сам Бог велит быть рядом. Геля...       Вильгельмина молчит. Слов не остаётся. Мир и её, и её солнца рушится на глазах, и этому поспособствовала сама Анг. Возле них останавливается коляска. Ведьма нехотя отпускает руки, и резко отходит, но не выдерживает, оборачивается. И спешит обратно, жадно впиваясь в губы любимой. Она целует нежно и жадно, понимая, что это всё. Её прощальный подарок. Страстный горький поцелуй с соленоватым вкусом еще не пролитых слёз. И Софья отвечает, с явным голодом, чуть покусывая губу рыжей ведьмы. Руки Анг вонзаются в каштановые волосы, будто вот-вот вырвут их с корнем. Вильгельмина отрывает от себя Петрову, резко оттягивая их. Так же неожиданно, как и приникла к губам Софи. Она последний раз смотрит в эти глаза, уже не сдерживая слёз. - Goodbye, my sun, - роняет напоследок, убегая в сторону коляски. Забегает быстро, скомандовав "Вперёд!"       Скромная повозка трогается, а Анг нарочито не смотрит назад. Она знает, что Софья смотрит ей вслед, ещё не отойдя от шока. Ещё немного - и пойдут слёзы. Такие же горькие, как сейчас у самой Вильгельмины. Ведьма прикрывает лицо руками, чувствуя, как их увлажняют солёные капли. Всё. Последняя бусина скатилась с нитки бус, отскочив от стола и упав на пол. Эта нить - жизнь Вильгельмины, в которой теперь не осталось ничего, кроме работы в институте. А до неё - еще три месяца, в которые Анг будет наблюдать за тем, как на её руках медленно гаснет Виктория, добровольно принявшая смерть. Будет сложно оправиться и взять себя в руки. Но теперь Вильгельмина точно знает: её солнцу, которое ведьма все это время ласково называла lady Soufee, больше ничего не грозит. Она выйдет замуж, нарожает детишек и будет счастлива, даже если в её жизни больше не будет её рыжей ведьмочки, чье сердце удалось растопить. На мгновенье Вильгельмине от осознания этого становится легче: она поступила правильно.