За окном снова светило солнце, согревая снующих туда-сюда прохожих после зябкой ночи. Проходя мимо того, кто поливает улицу, можно было полюбоваться слабо заметной радугой среди множества брызг воды. Сегодня, к тому же, в город приехал кукольный театр самого Карабаса-Барабаса! Ох, сколько же мам и отцов лишится нескольких сольдо, дабы позволить билет своему дитю.
Да, любители кукольного театра с бородатым хозяином может и рады. Чего не сказать о некоторых его участниках. А точнее, тех, без кого он не существовал бы. Самих кукол. Пусть и погода радует глаз, пусть и радость на лицах многих, но им совсем не весело. Они устали постоянно выступать под руководством хоязина-деспота, да к тому же ещё и садиста. Каждый боялся попасть под его горячую руку, а если он по какой-то причине вдруг смягчался, то будто камень падал с души. Уже не приходилось на всякий случай отходить подальше от камина...
Через час начнётся представление. Карабас-Барабас, как обычно развалившись в кресле, громко похрапывает. Если бы мы проникли в его сны, то наверняка бы увидели, как он с алчно-счастливым лицом пересчитывает денюжки, полученные за труд его кукол. Последние, конечно же, почти ничего не получают. Максимумом может стать один день без дониманий, и то, если повезёт.
Большая часть кукол предпочли отлежаться в коробке, остальные же расселись около неё. Мальвина стояла в сторонке, о чём-то глубоко задумавшись. Казалось бы, невзначай проведя рукой по волосам, девочка вдруг встрепенулась. Вчера, когда на небе уже проглядывались звёзды, а бородатый кукольник готовился к предстоящему торжественному въезду в город, одна из кукол подарила Мальвине заколку в знак дружбы. Это была самая обычная металлическая заколочка с тёмно-красным бантиком в чёрную клеточку в качестве "украшения". Девочке с голубыми волосами её, конечно, заколоть некуда, но подарок есть подарок. Мальвина стала вспоминать, куда же она дела эту заколку. Она помнила, что вчера до самой ночи держала её в руках, но её сморило сном от усталости. А на утро скромной вещицы уже не было. А не взял ли её хозяин этого балаганчика? Девочка немного встревоженно взглянула на Барабаса, пытаясь придумать, зачем ему могла понадобиться какая-то заколка. А может она и не у него вовсе? Стоит проверить на всякий случай. Будет обидно, если некий талисман дружбы просто вот так пропадёт. Как можно тише и медленнее ступая по деревянному полу, голубоволосая подошла прямо к столу, рядом с которым похрапывал бородатый деспот. И - ах, какая удача! - искомый предмет лежал как раз на том столе. Но до него надо было ещё дотянуться, не потревожив спящего. Стол был очень близко к стене - поперёк не получится дотянуться. А Мальвина была юной, а потому невысокого роста. В таком случае возникала вторая проблема: чуть ближе, чем лежала заколка, стоял небольшой кувшин, в котором была то ли вода, то ли ещё какая-нибудь жидкость. И хвала небесам, если он пустой. Но если нет - случайное движение рукой может быть чревато печальным исходом. Убедившись, что Карабас-Барабас спит, Мальвина было потянулась за заколкой, но вдруг длиннобородый громко храпнул, перевернувшись на левый бок. Девочка спряталась за стол, но всё ещё смотрела на Барабаса. Спит. Ну и хорошо. Вторая попытка. Голубовласая осторожно тянется к заколке, вставая на носочки. Каждую секунду она переводит взгляд с подарка на хозяина театра, в душе молясь, чтобы он не проснулся хотя бы сейчас. Вот, уже, почти...
– Что Вы делаете? – тихо окликнул её Пьеро, заметив, что девочка сильно рискует.
Мальвина повернулась в сторону позвавшего её, неосторожно потянув руку обратно.
Ладонью она всё же задела кувшин. Тот, два раза опасно покачнувшись, упал прямо на колени Карабасу, перед тем немного пролив содержимое (там всё же была вода). Перекатившись с его ног на пол, кувшин громко ударился о деревянную поверхность. Мальвина тихо ахнула, прикрыв рот ладошками и испуганно смотря на чудом не разбившийся кувшин.
Пьеро подбежал к девочке с голубыми волосами и как можно скорее поставил сосуд на приблизительно то место, где он стоял. Пришлось немного потянуться. А кукольник разомкнул свои злющие очи, готовый разнести в клочья виновника прерывания его сна.
Мальвина спряталась за Пьеро, выглядывая из-за его плеча. Что сделает сейчас этот ужасный человек?
Карабас-Барабас поднялся с кресла, чуть ли не рыча от злости. Его единственный на данный момент костюм мало, но заметно промок, как и его шикарная борода. В правой руке хозяин театра крепко сжимал свою семихвостую плётку.
– Кто из вас это сделал? – он делал акцент на каждом слове, и каждое из них заставляло всё сильнее сжиматься от страха. Барабас злобно глянул в сторону наблюдающих за всем этим кукол, пригрозив им плёткой и грозно ухнув. Они в свою очередь, кто спрятался в коробку, кто за неё. Но большинство всё же норовили подглянуть, высовывая свои любопытливые макушки.
Ответа Карабас-Барабас так и не дождался. Мальвина оступилась назад, всё ещё прячась за Пьеро. Последний же был готов защитить девочку.
– Я спрашиваю: Кто. Это. Сделал? – он становился злее с каждой секундой, гнев кипел внутри него, готовый вырваться наружу в любой момент. Понимая, что так никто из этих двоих не сознается, кукольник решил найти виновника сам. Он сделал шаг ближе к Пьеро, полуприсев на колени, чтобы быть с ним на одном уровне.
– Может быть
ты? – акцент на последнем слове заставил мальчика еле заметно вздрогнуть. Бородатый деспот ткнул в мальчика обратной стороной плётки, подозревающе прищурившись.
– Н-нет... Сеньор... – робко ответил мальчик, отклоняясь чуть назад. Голос подрагивал.
– Но
ты ставил кувшин обратно, не так ли? Значит, это
ты его уронил? – Барабас после этих слов выпрямился, а "хвосты" своей плётки аккуратно собрал воедино, обхватывая их большой рукою.
– Сеньор, позвольте! Это была случайность! – даже если Пьеро повышал голос и кричал, это всё равно звучало определённой нотой грусти.
Карабас-Барабас было замахнулся, чтобы наказать виновника, как он полагал. Он уже был готов нанести удар, Пьеро рефлексивно занёс руки над головой, защищаясь.
Мгновение как вечность. Но удара не последовало. Вместо этого мальчик услышал тоненький голосок...
– Нет, стойте, не трогайте его, он не виноват, не виноват! – с проступающими на глазах слезами крикнула Мальвина, вставая прямо перед самим хозяином театра. Последний недоумевающе вскинул свою густую бровь.
– М? А кого же тогда следует наказать, если не Пьеро? – бородатый деспот скрестил руки на груди.
– Это я, я опрокинула кувшин! – голубоволосая расплакалась, утирая слёзы сжатой в кулачок рукой. Стоящий позади неё юный поэт приобнял девочку за плечи, надеясь её утешить. Он не мог смотреть, как плачет та, в которую он
влюблён.
Карабас-Барабас немного помрачнел. Мальвина в какой-то степени была его любимицей, хоть и по отношению к ней это проявлялось слабо заметно. Такая маленькая, хрупкая и невинная девчушка, которая вежлива, воспитанна и мило улыбается.
Схватив Пьеро за запястье, кукольник резко отдёрнул его в сторону. Мальчик свалился на пол, неприятно ударившись о деревянные доски. Он с испугом смотрел на происходящее, прокручивая в голове тысячи мыслей, что же сейчас делать.
– Ах ты негодная девчонка... – нагнетающе протянул Барабас, нависая над рыдающей девочкой.
Взмах плёткой. Мальвина закрылась руками, удар пришёлся на них. По предплечью поползла еле заметная трещина.
Пьеро зажмурился, отвернулся и закрыл глаза ладошками. Всё, что угодно, лишь бы этого не видеть.
Куклы, наблюдавшие за возникшим конфликтом, все до одной вздрогнули. Некоторые даже попрятались.
Второй удар. По щекам текли холодные слёзы. Трещина расползлась дальше плеча.
– Сеньор, прошу Вас, прекратите! – отчаянно крикнул Пьеро, до сих пор так и не встав с пола. Он тоже плакал, и слёзы эти были полны горечи и безысходности.
Но Барабас даже ухом не повёл. Он замахнулся третий раз, а в голове его лишь была мысль про промокшие костюм и бороду.
Последний удар. В него деспот вложил весь свой гнев. На секунду он даже забыл, что творит. Но осознание пришло слишком поздно.
Мальвина оступилась на шаг назад, опуская руки и пытаясь сфокусировать на них взгляд. У неё не выходило – глаза были застелены туманной пеленой слёз. Но она видела и чувствовала, как по её рукам постепенно расходятся трещины, уходя всё дальше по телу. К несчастью, ближе всего оказалось её нежное лицо, на котором так редко сияла искренняя улыбка.
Все замерли. Никто даже не моргал.
Если и есть у Пьеро маленькое сердце, то сейчас оно билось так сильно и быстро, как никогда бы ранее. Взор был затуманен, голова вскружилась. Паника, нарастающая паника, что он останется совсем один.
Мальвина, испуганно ахнув, сделала очередной шаг назад. Она осознала, что через считанные мгновения обратится лишь в кучку осколков. Девочка с голубыми волосами тоскливо повернулась к юному поэту и грустно улыбнулась.
– Я Вас люблю, Пьеро. А Ваши стихи всегда восхищали меня.
Опираясь одной рукой об пол, мальчик сделал рывок вверх, резко вставая и немедля преодолевая короткое расстояние в три шага, дабы поймать девочку и спасти её от падения.
Ещё шаг.
Звон фарфоровых осколков разнёсся по уголкам помещения, проникая в каждую трещинку и каждую дырочку.
Карабас-Барабас сел в кресло, смотря в одну точку. На осколки. Но он уже потерял ориентир взгляда, потому смотрел куда-то в пустоту. Положив локоть на стол, он случайно придавил ту самую злосчастную заколку. Он этого, конечно, не заметил, но скромное украшение немного надломилось.
У Пьеро что-то с резкой болью сжалось в груди. Было ли это мимолётное чувство, мол, показалось, или же настоящие ощущения – он не знал. Но в одном он был беспрекословно уверен: Девочка с голубыми волосами теперь лишь в его воспоминаниях и стихах.
***
Уже не раз разыгранная сценка, в которой Арлекин всячески издевается над Пьеро, то подшучивая над ним, то несильно ударяя. Обычно зрители смеялись, но в этот раз было как-то не до смеха. Ни энтузиазма в действиях Арлекина, ни оживлённости в просьбах прекратить у Пьеро.
Было так одиноко и пусто внутри. Будто вывернули наизнанку, выпотрошили внутренности и после вывернули обратно. Кукольный театр Карабаса-Барабаса уже не будет прежним без девочки с голубыми волосами.
***
Поздней ночью в небе одна
Так соблазнительно светит луна
И я б хотел для Вас с небес её достать,
Но как мне быть, ведь ночью нужно спать?
Не нужна мне малина,
Не страшна мне ангина,
Не боюсь я вообще ничего!
Лишь бы только Мальвина,
Лишь бы только Мальвина,
Лишь бы только Мальвина
Обожала меня одного...
