О вреде чтения

        В комнате мальчика Дэнниса был бардак, и Зубная Фея с сожалением вздохнула: ох уж эти дети. Пожалуй, такой Бардак даже стоило называть с большой буквы: если бы она, как люди, передвигалась пешком, добраться от окна до кровати оказалось бы непростой задачей. По крайней мере, без того, чтобы пройтись по апельсиновым коркам, полусобранной модели самолётика, полотенцу и куче тетрадей и книг. К счастью, она могла просто пролететь над всем этим безобразием.         Зависнув рядом с кроватью, Хранительница осторожно засунула руку под подушку. Дэннис спал крепко, но всё равно нужно было быть аккуратной. Хватит с неё нештатных происшествий! Стыдно до сих пор, хоть никто из коллег о том случае и не узнал.         Она быстро нашарила верхнюю правую «пятёрку» (тут же вспомнилось, что неделю назад была левая — молочных зубов у Дэнниса осталось уже немного)… и что-то ещё. Какую-то тетрадь или вроде того. Пару секунд Фея боролась с любопытством, а потом вытянула предмет наружу.         Она ожидала увидеть что-нибудь школьное, математику, например, — глупая, но неистребимая детская примета: если перед тестом положить тетрадь под подушку, то лучше напишешь, — или личный дневник (который она, разумеется, не стала бы читать! ну, разве что чуть-чуть). Но это оказалось не то и не другое.         Первое, что бросалось в глаза на обложке — грудь. Её было… много, иначе не скажешь. Также имели место какая-то сеточка и букет роз, составлявшие всю одежду изображённой девицы. Фея нервно сглотнула, чувствуя, как начинают гореть щёки. О Луноликий, что это за безобразие? Луноликий, впрочем, был тут совершенно ни при чём, и не факт, что смог бы ей чем-либо помочь.         Естественным порывом было тут же запихнуть журнал обратно и забыть о его существовании. Однако любопытство — штука непредсказуемая: можно же ей, в конце концов, узнать, что читают некоторые дети? В глубине души Фея надеялась, что внутри всё будет не настолько плохо.         Она опасливо перевернула первую страницу.         С каждой следующей румянец на её щеках становился всё гуще. Этот журнал, определённо, надо было не положить обратно под подушку, а сжечь и развеять пепел по ветру! Нельзя двенадцатилетнему мальчику такое читать. Реклама коньяка, часов, машин — это ещё терпимо, но вот то, что касалось девиц… Единственное, что Фея могла сказать про них хорошего — что зубы у всех были почти идеальные (о существовании фотошопа и редактировании фото она, увы, не имела ни малейшего представления). Над одним из разворотов она несколько зависла, прикидывая, а возможно ли вообще ходить на таких каблуках? Босоножки на ногах у модели были фантастической конструкции.         — Чёрное кружевное белье — это уже просто банально, — неожиданно раздался тихий смешок у неё за левым плечом.         Фея ойкнула от неожиданности, покраснела ещё больше и выронила журнал. Последнее явно было лишним… Журнал шлёпнулся на тумбочку, зацепив стакан с водой, а тот полетел на пол и разбился. Громко. Слишком громко.         Надежда обойтись без происшествий разбилась вместе с ним.         Дэннис поднял голову с подушки, вслепую нашаривая выключатель ночника. Мальчик ещё не проснулся до конца, но до того, как он откроет глаза, явно оставалось не больше пары секунд.         Зубная Фея нырнула под кровать прежде, чем успела задуматься, что окно хоть и дальше, но всё же предпочтительнее. Потому что под кроватью она оказалась, ясное дело, не одна. Это ведь вообще чужая «территория»! А ещё тут валялось не меньше барахла, чем в комнате в целом. Лежать на гантелях и роликовых коньках было совершенно неудобно, а подвинуться — некуда. Разве что к Кромешнику, который (видимо, сказывался опыт) смог найти под кроватью наименее захламлённое место.         Двигаться она не стала. Уткнулась носом в пыльную лыжную шапочку, чувствуя, что щёки всё ещё горят от смущения.         — Что ты краснеешь? — через полминуты молчания тихо хмыкнул Кромешник. — Можно подумать, в первый раз видишь эротический журнал.         Фея только чуть приподняла голову, соображая, как бы так жестами убедить его помолчать (говорить вслух она опасалась, всё ещё не уверенная в том, что сможет это сделать так же тихо, как он). Кромешник, видимо, сделал какие-то выводы из её выражения лица, потому что с тенью удивления переспросил:         — Что, правда в первый?         Чуть подумав, Фея кивнула. И попыталась хоть как-то выразить своё возмущение тем, что подобные предметы обнаруживаются под детскими подушками.         Наверху мальчик Дэннис шёпотом ругал кошку и решал сложную дилемму: убрать осколки стакана сейчас, или лень. Журнал он уже успел подобрать и спрятать под матрас. Для надёжности. Чтобы не выскользнул ещё раз.         — Современные дети взрослеют рано, — философски отметил Кромешник. Потом добавил: — Я, конечно, знал, что вы, Хранители, живёте в изрядном отрыве от реальности, но чтобы настолько…         Фея, наконец, не выдержала.         — А ты, я вижу, в этом большой специалист?.. — как ни странно, у неё получилось говорить достаточно тихо. И даже достаточно ехидно.         Наверху лень победила, и Дэннис погасил свет, собираясь спать дальше. Под кроватью стало совсем темно: Фея перестала видеть даже узоры на лыжной шапочке прямо перед своим носом.         — А что, тебе требуется консультация?         Да, не стоило ей пытаться над ним насмехаться… Тёмный дух, тем временем, продолжил:         — Если так, могу сводить на экскурсию в секс-шоп.         — Куда? — не расслышала (да и просто не поняла) Фея.         — В секс-шоп, — охотно повторил Кромешник.         Даже не зная сути данного явления, легко было догадаться о ней по названию. Хранительница снова покраснела и сердитым шёпотом ответила:         — Сам туда иди! Не нужна мне твоя «экскурсия». И вообще я на работе!         — Ладно, — Кромешник согласился неожиданно мирно и даже почти без насмешки. — Иди, работай. Кажется, это юное дарование уже уснуло обратно. Любопытно, что ему снится после таких сказок на ночь.         Фея возмущённо фыркнула, решив, что отвечать на провокационную реплику не будет. Собралась уже выбраться из-под кровати и улететь…         — Эй, у тебя паук на руке.         Ей в темноте ничего видно не было. Кажется, и правда что-то щекоталось? Пока она осознавала этот факт, а также то, что хоть и не боится пауков, но не слишком их любит, Кромешник просто стряхнул живность. А потом вместо того, чтобы убрать руку, обхватил запястье Хранительницы и потянул к себе.         На этот раз прикосновение губ к ладошке ей точно не померещилось. Фея застыла, чувствуя, что снова неудержимо краснеет — а она ведь только-только перестала смущаться по поводу журнала и «экскурсии».         Кромешник, будто насмехаясь, ещё и провёл по коже языком: от центра ладони к кончику указательного пальца.         Возмущение, наконец, перевесило ступор. Фея высвободила руку и пулей вылетела из-под кровати, ударившись коленом обо что-то железное (кажется, всё те же гантели), но даже не заметив этого.         Через несколько минут она, притормозив, плюхнулась на черепичную крышу старой ратуши. Потёрла ушибленную коленку и сердито выдохнула:         — Нахал! — стоило только задуматься о подкроватном эпизоде, как на скулах снова вспыхивал румянец, и Фея ничего не могла с этим поделать. — Что он себе позволяет?         Полусонные голуби, составившие ей компанию на водосточном желобе, выглядели не слишком благодарными слушателями. Небо затягивали тучи, и луны видно не было. Чуть поразмыслив, Фея решила, что это к лучшему: жаловаться Луноликому она не была морально готова.         — И не нужна мне никакая экскурсия!.. — всё так же сердито сообщила она голубям. Но продолжила уже с меньшей экспрессией: — Станет интересно, сама слетаю.         Любопытство, как известно, штука непредсказуемая…

07.07.2013