Театр для двоих

Она с раннего детства любила театр А он, кажется, любил её всегда.       Девушка сидела на краю сцены, устланной дорогим бархатом гранатового оттенка. Волосы цвета кофейного зерна тихой гладью переливались в мерцающих лучах лунного света, игриво пританцовывая вместе с блестящими веснушками на ночном небе, пропитанном летними дождями. Тонкие фарфоровые ножки, лишь до бедра покрытые тканью одежды, ритмично постукивали друг об друга, спуская с маленьких каблучков едва слышимый звук, который отлетал от стен и мирно опускался на деревянный пол. Кончики пальцев вырисовывали витиеватые узоры, впитывая кожей пыль паркета. Бледное, слегка освещаемое полумесяцем лицо сегодня было по-особенному прекрасно: ямочки на щеках, словно журчащие рудники, собирали в себе крошечные тени, которые, казалось, щекотали девичье личико; ранки на розоватых губах заживали. Глаза светились этой ночью ярче всего: искрились так ясно, что стена сияла, окидывая пространство множеством световых зайчиков. Брюнетка была счастлива, ведь она попала в театр. Слово вертелось на остром кончике языка, отскакивая от белоснежных зубов, и щипало нёбо, потому что всё сегодня было необыкновенно, так, как она любит.       Вики Уокер любила музыку, а ещё она очень сильно любила театр. Девочка часто сидела на излюбленном коврике коньячной окраски и плела косички на ещё светло-русые волосы, когда тишину разрезала приятная музыка старого фортепиано, а затем чарующая игра флейты. Мелодия ласкала слух малышки, и та бежала в гостиную с распростертыми руками, чтобы обнять родного отца, аромат тела которого навсегда отпечатался где-то подкоркой. Она сжимала его в своих детских объятиях, а мужчина хрипло смеялся, целуя дочурку в аккуратную макушку. Сажал на широкое колено и давал потрогать желанный инструмент, нашёптывая на ушко их планы на будущее, одним из которых был поход в театр. Папина дочка била маленькими кулачками в грудь родителя и обещала, что когда-нибудь выступит на сцене и сделает это только для него, будет выискивать единственный взгляд во всей восхищенной толпе и обязательно найдёт.       И вот сейчас Вики била все теми же кулачками себе в хрупкую грудь и пыталась найти пару голубых глаз в густой пустоте. На сцене она была одна. Отца не было. Уокер умерла.       Непризнанная обожала спускаться на землю. Время от времени она оставляла дела на Небесах, потому что душу резало от желания прикоснуться босыми ногами до влажной от росы травы, прыгнуть в пригретую солнцем воду, а ещё посетить её любимый театр. Девушка отлично подбирала время для того, чтобы проникнуть в историческое здание и стать одной из тех, кто проведёт пару сладких мгновений за просмотром представления или слушанием оркестровой музыки. Виктория с упоением смотрела за раскрывшейся перед ней картиной и накрывала щеки руками, чтобы стереть кристальные слезинки, предательски набухающие в уголках глаз и капающие на ткань лёгкого платья. Она могла находиться в этом месте часами, если бы не школьные правила, ограничивающие небесных существ во всём. И ей не нужна была компания — настолько ученица погружалась в волшебный мир с головой и не хотела возвращаться обратно, ведь здесь, на земле, она чувствовала себя по-другому, она чувствовала себя живой. И лишь всевышний знал ответ на вопрос, чего больше доставляли эти снисхождения на землю, радости или горя.       Уокер продумала план до мелочей: на цыпочках пробралась в кабинет ангела Фенцио, забрала нужный амулет, скрывающий на время от всевидящего ока ангелов и демонов, и, придерживаясь своей тактики, осторожно спустилась на землю, прикрывая в блаженстве глаза в бурлящем водовороте и прикусывая губу от нетерпения оказаться в желанном ею месте. Она даже успела подобрать подходящий наряд, так утонченно облегающий её фигуру, и сделать подобающую прическу. Непризнанная не могла оказаться в театре в неправильном виде и в неправильное время. Она направлялась в мир искусства, а значит, все должно было быть удивительно.       Девушка продолжала сидеть на сцене, вслушиваясь в звуки манящей пустоты. Умиротворяющую тишину разбавляло лишь собственное дыхание ученицы, и она, счастливая, мотала головой из стороны в сторону, напевая себе под нос неразборчивую мелодию. Воображение разыгралось, а прилив крови в организме дал о себе знать, поэтому Вики поднялась с холодной поверхности и начала постукивать ножкой о пол сцены, покачивая руками. Затем расположила кисти на бёдрах и стала соблазнительно выгибаться, словно кошка. Лёгкие прыжки в воздухе сопровождало причмокивание, от которого Уокер тихонько смеялась, накрывая рот ладошкой. В голове играла собственная музыка, чем-то напоминающая времена восьмидесятых. Ночная атмосфера кружила голову, а амулет, висящий на шее, переливался в блестящем мерцании желтого серпа. Казалось, она растворилась в моменте, и ей не хватало лишь звонкого фортепиано из Италии, сделанного на заказ. От узорчатых оконных рам отскакивал смех брюнетки и разносился по пустующим местам в партере. Лунные зайчики танцевали вместе с ней.       Она продолжала эротически извиваться, когда почувствовала на своей талии две прочные руки, поглаживающие кожу под тканью платья. Вики стояла спиной к незнакомцу, но непозволительная близость оседала на плечи неподъёмным грузом и пригвождала существо к полу, не давая шанса выбраться. Ученица набрала воздуха в лёгкие, а в горле уже застрял колющий страх. Она резко обернулась, создавая резкий шлепок двух тел, и замерла, едва не задохнувшись.       Демон стоял в паре сантиметров от неё, скрестив руки на уровне груди. Плавным движением он поддёрнул рукава пиджака и обнажил руки с тёмными татуировками, бежавшими от запястья вверх, в том же стиле, что и другая, на груди, под белой вечерней рубашкой с расстегнутым воротом. Носы лаковых, начищенных до блеска ботинок, смотрели вверх, прожигая глаза своим мерцанием. Дьявол провёл кистью по угольным волосам, убирая непослушные пряди с матового лба. Затем дотронулся пальцем до щеки с четко очерченными скулами и нарисовал невидимую линию вдоль пухлой малиновой губы, издав при этом сиплый смешок. Рубиновые глаза мерцали под сиянием лунного светила, а ветер, поднятый под напором резкой смены положения, поднимал в воздух смоляные брюки.       Вики Уокер заметно сжалась, словно жертва, загнанная в угол машинными фарами, и с недоверчивостью осмотрела сына Сатаны с ног до головы, при этом замечая знакомую нахальную улыбку. Она пыталась делать невозмутимый вид, но у неё плохо получалось, потому что эмоции, сменяемые будто по щелчку пальцев, выдавали положение девушки в тот момент.       А принц Ада тоже пытался делать вид, что хладнокровен. У него получалось, но не намного лучше, чем у Непризнанной. Её фарфоровая кожа, выглядывающая из-под ткани чёрного коктейльного платья, глубокое декольте и вырез на ноге. Шоколадные струящиеся волосы в красивом беспорядке падали на оголенные плечи. Голубые глаза с густыми ресницами приковывали к себе внимание не меньше, чем пухлые, накрашенные клубничным блеском губы с маленькими кровавыми ранками, которые так и хотелось слизать языком. Она стояла хрупкая и такая невинная, что наследник Сатаны одергивал себя каждый раз, когда хотел укрыть её багровым крылом от мрака ночного театра. Хотел он её всю не меньше. — Что ты здесь делаешь, Люцифер? — тишина больше не ласкала слух, а больно ударяла по барабанным перепонкам. Девушка недоверчиво покосилась на стоящего рядом мужчину и вопросительно выгнула бровь. — Я пришёл в театр, — улыбался тот, как Чеширский кот, но ближе не подходил, ведь влияние Непризнанной, которого он так тщательно старался избегать, действовало на него за километр. — Но ведь он закрыт, — девица развела руки в стороны, делая лукавый вид. Дьявол смеялся сильнее. — Тогда что ты здесь делаешь? — мужчина склонил голову на бок и свёл брови к переносице.       Уокер цокнула языком под одобрительный наглый кивок Люцифера и отвернулась от него, вторя его жесту.       Ей хотелось стереть эту усмешку с дьявольски привлекательного лица, дотронуться до его татуировок и нежно обвести их чернильные контуры. Так по-человечески хотелось взять его за подбородок и по-собственнически притянуть к себе, накрыв его губы своими. Ей хотелось знать, что он принадлежит только ей, что его губы касаются только её, а руки мягко поглаживают исключительно её талию. Вики тяжело сглатывала, когда видела сына Сатаны с другими девушками, пыталась подавить в себе эту злость, но единственным свидетелем истинных чувств оставались лишь плотно сжатые кулаки, когда Непризнанная замечала принца Ада, разговаривающего с незнакомой демонессой в другом конце коридора. Она бурчала себе под нос, что ничего не чувствует, а затем кричала в подушку под мелодичное сопение Мими о том, как ей больно. Уокер жаждала собственноручно разорвать в клочья всех, кто смотрел на него слишком влюблённым взглядом, потому что душу резало на куски, а кофейные волосы прилипали к молочному лбу, застилая кристально чистые глаза.       Люцифер хотел её всю. Начинал пожирать её от кончиков пальцев на ногах до мочек ушей каждый раз, когда Непризнанная появлялась на совместных уроках. Её грудь слишком соблазнительно выпирала из-под ткани каждой чертовой кофты, а оголенные коленные чашечки идеально помещались в мужскую ладонь. Он представлял, как ароматно пахнут её волосы, когда зарываешься в них носом, как аккуратно стекают капельки пота в ложбинку её груди, когда она откидывает голову на шёлковые подушки, как выглядят её наливная грудь и упругая попа, которая выделялась особенно чётко, когда девушка садилась на стул. А ещё Вики была не такой, как все. По-особенному смотрела на него, говорила с ним, шептала колкие фразы на ушко, а у дьявола в тот момент все переворачивалось. И ему тоже хотелось сравнять с землей всех, кто так на неё смотрел, ведь так смотреть мог только он.       У обоих передергивало каждую клеточку тела при виде друг друга. Оба утонули без остатка. Влюблены были по уши.       Вики Уокер откинула каштановые пряди, оголяя плечо, и повернулась к демону, впиваясь в него взглядом. Вечный огонь зацепился за многовековой холод, и никто не мог отвести взора, потому что внутри все скручивалось, и оба глупо стояли, не в силах начать разговор. Он смотрел на места, не покрытые слоем ткани. Она изучала его лицо, которое до чёртиков хотелось запечатлеть на холсте или в музыке. — Почему ты приходишь сюда? — неожиданно произнёс дьявол. — Как ты здесь оказался? — вопросом на вопрос, и безупречное лицо демона озаряет широкая улыбка, оголяющая ряд белоснежных зубов. Но в этот раз она была иная, добрая. — Здесь я чувствую себя по-другому, — начинает девушка, разлепив губы. — Я просто забываю обо всех проблемах и растворяюсь в музыке.       Кажется, он вовсе не слушает ученицу, потому что её голос ласкает дьявольский слух, а сочные губки слишком соблазнительно открываются. Но Люцифер слышал её всегда: старался впитать каждую фразу под кожу, внимательно осмыслял её ответы и мысленно соглашался с каждым произнесённым ею словом. Виктория была умна, а девушка, заключающая в себе ум и красоту — бомба быстрого действия. — Ты тоже любишь театр? — Непризнанная разрезает думы демона своим вопросом, и он вновь улыбается, дёргая плечами. — Ты и представить не можешь, сколько раз я побывал здесь за всю свою бесконечную жизнь. — И тебе ни разу не было скучно? — Никогда.       У Уокер в этот момент открылось второе дыхание. Она старалась уловить всякую нотку его чарующего бархатного голоса, пыталась вбить в память его хриплый смех, местами напоминающий мурчание кота. Хлопала ресницами каждый раз, когда восхищенно вздыхала, и просто вслушивалась в произнесенные демоном слова. — Театр — одно из единственных мест, которое не может надоесть. С одной стороны, это дряхлое здание, не меняющееся испокон веков, — он делает паузу, а Вики жадно глотает воздух, потому что задыхается от его рассказа, растворяется прямо на деревянном полу. — Но стоит лишь вспомнить о том, сколько выдающихся людей находилось прямо здесь, на этой обшарпанной сцене, начинаешь ценить историю и величие этого давно забытого людьми места.       Девушка безостановочно моргает, разнося маленькие искорки в уголки огромной залы. В душе все с треском ломается, а руки проминают края чёрного платья. У брюнетки все переворачивается, когда он на неё так смотрит. А смотрит он сейчас именно так: будто она самое ценное, что есть на этом свете, словно она самая сложная головоломка, которую пытались разгадать сотни умов всего мира.       Вики Уокер для него действительно головоломка. Особенная, без инструкции, без ключа. Прекрасная во всей своей красоте.       Люцифер рывком оказывается рядом с Уокер, и его руки мягко ложатся на её талию. Он кладёт подбородок на её макушку и вдыхает аромат её волос, а в нос ударяет будоражащий все тело запах ванили и бергамота. Аура нежно ласкает его лицо, напоминая дорогое полусладкое вино из чёрного винограда. Её руки неуверенно обвивают его шею, а сама Непризнанная мечется по его лицу, не понимая его намерений. Сын Сатаны пользуется моментом и блаженно прикрывает глаза, улыбаясь уголками губ. Вики ёрзает в его руках, пытаясь выпутаться из ловушки, но ничего не получается, ведь хватка демона становится стальнее. Он проминает её кожу, водит носом по ароматным волосам и просто наслаждается. — Люцифер, что ты делаешь? — оставив попытки выбраться, спрашивает привлекательная брюнетка, обмякая в его руках. — Замолчи, просто дай мне...       /Melanie Martinez – pacify her (slowed down)/       Он не успевает договорить фразу, как по всей зале разносится сокрушительная мелодия. Вики спускает с губ испуганный крик, а принц Ада смеётся, прижимая её к себе ещё ближе, так, что расстояния между ними практически не остаётся. Вики соединяет руки в кольцо на шее мужчины сильнее и сама придвигается к нему, улавливая ритм музыки.       Их материи горят, разрушаются по крупицам, а затем вновь восстают из пепла. Он сжимает её хрупкое тело, боясь потерять ее, увидеть, как она рассыпается на маленькие кусочки. Она смотрит на него, как никогда, опасаясь не успеть запечатлеть в памяти этот момент и вбить под кожу аромат его дурманящего голову парфюма.       Они двигаются в такт, сражаются в пламенной схватке, пытаясь унять бьющееся в истерике сердце. Вырисовывают на паркете четко очерченные круги, пока музыка проникает в тела обоих и разливается по венам раскалённым свинцом. В висках начинает играть кровь, и оба затуманенным взглядом съедают друг друга изнутри.       Сейчас он принадлежит только ей. Сейчас только он может смотреть на неё так.       Они останавливаются, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Руки Вики лихорадочно бегают по его лицу, слегка щипая. Люцифер не сводит взгляда с её быстро опускающейся и поднимающейся груди.       Они взрываются.       В один момент Уокер оказывается пригвожденной к холодной стене. Едва девушка успевает сделать глоток воздуха, как Люцифер накрывает её губы своими. Он целует её так рьяно, сминает нижнюю губу, прикусывает тонкую кожу и тут же зализывает, извиняясь. Толкает язык в её рот, проходя по ровному ряду белоснежных зубов и касаясь нёба, оставляя ожог. Вбивается в Непризнанную полностью, не оставляя расстояния между ними. Руки гуляют по изящному и послушному ему одному телу, изучая его изгибы, сжимают кожу до ощущаемой боли, и ученица стонет прямо в губы, стискивая руку в его волосах. Они исследуют друг друга с таким рвением, что внутри обоих бурлит раскалённая магма, готовая вылиться наружу в любой момент. Они отстраняются лишь на мгновение, чтобы поймать ртом остатки воздуха, и вновь сплетают языки в страстном танце.       Возбужденная плоть дьявола наливается кровью, и в угольных штанах становится непозволительно тесно. Он отрывается от желанных губ и целует брюнетку в щеки, что пунцовеют с каждой секундой сильнее, затем кусает мочку её уха, обдавая тонкую кожу горячим дыханием. Перемещается на оголенные ключицы и проводит языком в ложбинке груди, слизывая капельки пота. Уокер гуляет пальчиками в смоляных прядях Люцифера и натягивает их в тугую струну, отчего дьявол спускает смешанный со стоном рык в грудь девушки. Он оттягивает губами фарфоровую кожу, и Уокер всхлипывает. Демон оставляет красные отметины на её шее, попутно обводя их контур языком, а затем нежно целует каждый алеющий ожог её тела.       Сын Сатаны задирает край шёлкового платья и проходится рукой по внутренней стороне бедра. Разводит влажные колени в стороны и осторожно касается края белых намокших трусиков. Улыбается, упираясь головой в её плечо. Понимает, что желает её слишком сильно. Понимает, что боится сделать больно. Понимает, что не здесь.       Он отстраняется от Уокер, отдирая руку от нижнего белья девушки. Вики издаёт протестующий звук и смотрит на демона затуманенным взглядом, в котором ещё виднеются отголоски желания. Люцифер сам горит, держится в одном шаге от того, чтобы взять своё прямо на этом чёртовом полу пустого театра.       Вместо этого он берёт маленькую ладошку Непризнанной, разворачивая её к себе внутренней стороной, и оставляет невесомый поцелуй на розоватой коже. Перехватывает её запястье и начинает вести к выходу из чарующего мира искусства.       Смотрит глубоко-глубоко и тихо произносит: — Я очень люблю театр.