Призрак галактической оперы

- Прости, что заставил тебя ждать, Анакин. - Пустое, канцлер. Я ждал совсем недолго, и к тому же, - Анакин явно смутился, - честно говоря, я уже привык проводить вечера в опере. Здесь мне гораздо спокойнее, чем в Храме... "Потому что рядом вы" - этого Анакин вслух произносить не стал, но канцлер улыбнулся снова. Слишком понимающе. - А дорогу сюда я теперь, мне кажется, и с закрытыми глазами найду! - Анакин с удовольствием откинулся на спинку кресла. - Канцлер, я давно хотел спросить - это ваша ложа? - О, что ты! - в лице Палпатина мелькнула серьезность, никак не вязавшаяся с недавней улыбкой. - Это пятая ложа... Совершенно особое, можно сказать, историческое место. - Что же в ней особого? - поинтересовался Анакин, невольно передергивая плечами от вдруг накатившего холода. Странно, вроде раньше по Опере не гуляли сквозняки... - Ты и сам уже убедился. Из этой ложи можно смотреть, оставаясь незамеченным, и говорить, не опасаясь быть услышанным. - Но зачем такие тайны в Опере? Я думал, сюда приходят слушать? - улыбнулся Анакин. - Верно. Но, поверь мне, сюда приходят слушать не только арии. Опера - древнейшее искусство, оно развивало умы еще в те времена, когда никто и не мечтал о полетах к звездам. - Вы хотите сказать, что опера - старше Ордена джедаев? - О, намного! - воодушевленно взмахнул рукой Палпатин. - И у нее много, очень много своих знаний и секретов, недоступных остальным. Даже джедаям, - Палпатин прищурился, глядя на явно заинтересованного юношу. - К примеру, доводилось ли тебе слышать легенду о Призраке Оперы? - Нет, - покачал головой Анакин. - Я не удивлен. Эта легенда - невероятная древность. Еще из тех времен, когда о джедаях никто и не слышал... Увы, в те времена люди были весьма суеверны, и это порой мешало им рассмотреть истинную суть. Тот, кого она называли Призраком Оперы, на самом деле призраком никогда не был. Человек из плоти и крови, такой же, как ты и я... Или не совсем. Он был полновластным хозяином оперы, ее владыкой, незримым для взглядов простых смертных. Он знал каждый секрет старинных стен, все закоулки и тайные проходы. Твари, обитающие в подземельях, были его братьями и подданными. А те, кто обитал за кулисами и на сцене, - Палпатин повернул голову, одаривая коротким взглядом самозабвенно поющую оперную диву, - трепетали перед ним. По его воле у лучшей певицы мог пропасть голос, а хористка из последнего ряда пела, как ангел... Палпатин лукаво покосился на чуть покрасневшего Анакина. - А его гнев... О. я никому не пожелал бы узнать это. Рассказами о гневном Призраке пугали маленьких балерин и будущих певиц, и все они знали, что, когда они подрастут, они никогда не должны без особого разрешения входить в ту самую ложу. Пятую ложу. - Но почему? - Анакина осенило. - Это была его ложа, да? - Она всегда остается его ложей. Даже сейчас. - Сейчас? - Анакин огляделся по сторонам. - Но не хотите же вы сказать, что... - Опера живет по своим законам, ей не страшны меняющиеся эпохи, она не стареет, не знает смерти. И Призрак Оперы, самый ее дух - почему же он должен быть иным? - Он... Он бессмертен? - выдохнул Анакин севшим голосом. - Он вечен, - словно поправил Палпатин. - Но как... Как он смог сделать то, что недоступно даже джедаям? Палпатин вздохнул, глядя в лихорадочно вспыхнувшие глаза. - Об этом надо спрашивать его самого... Если, конечно, в тебе достаточно храбрости. Нет, я в тебе не сомневаюсь, но пойми - есть нечто опаснее любого врага в бою. Даже владеющего Силой. - И он рассердится, потому что мы сидим в его ложе? - Мы сидим тут не в первый раз. И всё еще живы. Я думаю, мы с тобой приглашены сюда. - Приглашены? Им? Значит... - Анакин снова огляделся, явно пытаясь Силой ощутить присутствие того, о ком говорил канцлер. Странный холод, ощущение цепкого пристального взгляда... Не враждебного, нет. Но больше - ничего. - Уверен, он рад тебя видеть, - голос канцлера вдруг стал еще мягче, вкрадчивее, словно утратив всё старческое, что слышалось в нём совсем недавно. - И он расскажет тебе всё, что угодно... Если, конечно, ты захочешь услышать. - Я хочу, - щеки Анакина горели еще ярче, сердце словно забыло биться, воспарив куда-то ввысь вместе с высокими нотами, взятыми вдохновенной певицей. - Значит, так и будет, - шепнул Палпатин всё тем же изменившимся, чарующим, манящим голосом. - Слушай, Анакин, слушай, и Ангел Музыки позовет тебя. - Ангел Музыки... - завороженно повторил Анакин, и канцлер довольно улыбнулся - одними глазами, потому что губы на мгновение отказались служить. Проклятье... Он уже успел забыть, каково это - быть в чужой коже. Но сегодня дело того стоит. Анакин, конечно, далеко не Кристин из стародавней легенды, но сейчас Призраку Оперы нужна далеко не муза. Нужно продолжение. Преемник. Тот, кто получит всё - голос, дар... и маску. "Ах, Эни, скоро ты узнаешь, что Призрак Оперы вечен, но не бессмертен. И секрет его вечности в том, что его судьба, его маска, его власть - всё тянется через века и миры не Силой, не магией - но только людьми. Теми, кто сам, по доброй воле пожелал принять на себя эту нелегкую ношу. Ты захочешь, Эни. Как того, первого Призрака манила Кристин, тебя манит твоя Падме. Ради нее ты сделаешь всё, это главное. А то, что будет потом... Самую грустную часть легенды ты узнаешь позже. Призрак Оперы никогда не бывает счастлив. Но он творит. Всей своей жизнью. И я верю, Эни, ты сможешь завершить то, что начал я. Мою оперу, которая - о, поверь! - заставит плакать всю галактику. И знаешь, Эни, пожалуй, я назову ее "Месть ситхов".