— Ты хочешь детей? — спросил Йен в тот день, когда Микки стал его мужем. — Ну уж нет. С твоим-то расстройством и спокойствием, с которым моя семья совершает убийства? — Но я бы не возражал против ребёнка… или даже двух.
Йен всегда мечтал о детях. Их детях. Конечно, он понимал, что у двоих парней, как бы они не хотели, не могло быть общих детей. Но двадцать первый век давно решил эту проблему за них. И вот, спустя два года после свадьбы, суррогатная мать подарила им дочку Энни. Микки специально искал рыжую девушку, чтобы, «скрестив» с ней Йена, ребёнок получился копией его любимого. И так оно и было. Микки души не чаял в дочке. Галлагер иногда даже ревновал, только не понимал, кого именно и к кому. Когда малышке исполнилось два года, у неё появился братик. На этот раз «папочкой» был Микки. Йен сразу влюбился в голубоглазого мальчугана, которому они дали имя Джейсон. Микки соглашался оба раза на отцовство только ради Йена, потому что знал, как его муж хочет детей. Милкович отказывался признавать то, что он хотел этого даже больше, чем рыжий.***
Однажды, Микки вернулся с работы и замер от увиденного. Пятилетняя Энни и трёхлетний Джейсон обкидывают друг друга мукой, а Йен периодично присоединяется к детям. «— Блять, — проносится в голове брюнета — Нет, чтобы угомонить их, так он ещё и ржёт, как придурок». — Чё здесь происходит?! — громко крикнул Микки, привлекая к себе внимание. Тут же три пары глаз уставились на него. — Папочка! — крикнули дети, подбегая к брюнету. Он всегда подхватывал их на руки при встрече, даже если был очень уставшим. И, вот сейчас, когда он был зол (вовсе нет), он не изменил своей привычке. На губах Микки проскользнула лёгкая улыбка. Вдохнув запах детей (да-да, он обожал, как пахнут его дети), он прикрыл глаза. Энни всегда пахла карамелью, а Джейсон шоколадом. Эти запахи всегда ассоцировались у него с его детьми. Распахнув небесные глаза, Микки взглянул на мужа, чей взгляд пылал в изумрудном цвете, в котором плясали огоньки. Сейчас Микки думал о том, что если он моргнет, то всё исчезнет. Йен. Дети. Он всегда этого боялся. Поставив своих любимых сорванцов на пол, он сделал шаг навстречу своему мужу. Галлагер, едва не задушив Микки в объятиях, тихо прошептал ему на ухо: — Я скучал, — Йен легонько прикусил брюнета за мочку и победно улыбнувшись, принялся дальше делать крем. — Я, конечно, тоже по вам скучал, но вернёмся к моему вопросу, — Микки налил в кружку апельсинового сока и внимательно осмотрел свою «ненормальную» семейку — Какого хрена тут происходит? — Толтик, — Джейсон уверенно показал на духовку, в которой готовился, как видно, первый корж. — Да, мы решили сделать торт. — А разгром кухни тоже входил в ваши планы? — Ты о чем? — невинным голосом поинтересовался Йен. — О чем?! — Микки был уверен, что он выглядит сейчас так сурово, что все расскажут ему обо всех своих злоключениях, начиная с самого рождения. Вот только, это было совсем не так. За годы семейной жизни, Микки потерял свою мощь «драчливого южного гопника» и ему, если честно, такой расклад был по душе. — Начнём со сковородки. Что за херня с ней случилась? — Ну, я просто не хотел разогревать духовку и хотел сделать коржи… На сковородке. — Блять… — усмехнулся Микки, смотря на мужа — Ты ёбнутый?! — Слушай, не ругайся при детях, ладно. — Хорошо, как скажешь. Заменим слово «ёбнутый» на шизанутый. Все рыжие шизанутые? — Все, — довольно улыбнулась Энни, заглатывая очередную ложку черничного йогурта. — Я вижу. — Но ты же нас всё равно любишь, правда? — девочка взглянула на отца влюблёнными глазёнками и счастливо заулыбалась. Йен на секунду задумался: «Неужели, я также выгляжу, когда смотрю на Мика?.. Да нет, бред. Я выгляжу ещё безумнее». — Конечно, я вас люблю, бледные поганки. На удивление, что Энни, что Джейсон, были белые, словно мел. И Микки иногда казалось, что он живёт с двумя вампирами и маленькой рыжей ведьмочкой. — Но, только вы давайте с темы не соскакивайте. Со стеной, что приключилось? — над газовой плитой было яркое коричневой пятно. — Сгущёнка взорвалась. Поэтому я решил сделать крем. Ты не переживай, я всё потом уберу. — Ну, это и не обсуждается. На полу, я надеюсь, не героин? — Это мука. Пакет порвался и немного просыпалось, — Йен метнул взгляд в угол кухни. Хотел же сразу подмести, да забыл. — Так! О той хрени, которая прилипла к окну, я даже знать не хочу! — Микки закрыл ладонями лицо и тяжело вздохнул. Вот счастье-то привалило к нему однажды, в образе этого рыжего недоразумения. Счастье, за которое он готов был порвать любого. — Я пошёл спать и что б ни единого звука! — пригрозил Милкович самым суровым голосом. Ни единого страха не пронеслось в глазах членов его семьи. Дети так и продолжали смотреть на отца глазами, полными любви, а Йен лишь довольно улыбался, нарезая при этом фрукты.***
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Микки вновь услышал заливистый смех детей. Он никогда не думал, что будет так счастлив. Парень считал, что не заслуживает всего этого, в этом он даже однажды признался Фионе и Липу. Девушка лишь улыбнулась, а старший Галлагер уверил Микки, что и он и Йен заслужили всё то, что имеют, после всего того, что с ними было за эти годы. «Спрятавшись» в спальне отСловарь, по которому вы научитесь понимать Микки Милковича.
— Какого хрена? — парень в недоумении уставился на вещицу и перевернув страницу, вытаращил глаза. Всё было исписано синей ручкой. Теплом воспоминаний повеяло от каждой строчки.Очкососущий блядохуй. — Значит: очаровательный любовник.
Микки сладко стонет, зарывшись татуированными пальцами в рыжих волосах. Йен похотливо ухмыляется, проводя языком по члену своего мужа. — Ах ты ж, очкоссущий блядохуй, — стонет Микки. Его крики никто не услышит в доме, благо они отправили детей в гости к дяде Липу, которого сорванцы просто обожали. — Что значат твои слова? — усмехается Галлагер, облизывая сразу три пальца и по очереди вставляя их в анальное отверстие Микки. — Похуй, что они значат, главное не останавливайся. — Чёртов Галлагер, — улыбается Микки, погружаясь в воспоминания с каждым словом.Озабоченный ушлепок. — Значит: мой заботливый малыш.
Микки кашляет на весь дом, не забывая посылать рыжего — по всем известному адресу — который до последнего пытается дать лекарство мужу. — Не буду я эту херню пить! — вырывается, вперемешку с кашлем, из уст парня. — Будешь, как миленький. Ты же не хочешь детей заразить, верно? — Озабоченный ушлёпок! — выплевывает Микки и, отбирая ложку с непонятной лечебной жидкостью, демонстративно проглатывает её. — Блять, убью его, если ещё раз даст мне ту гадость, — качает головой Милкович, словно вновь чувствует во рту этот горький привкус.Ты мой рыжий мудак. — Значит: ты моё солнышко.
Микки уложил детей спать, не забыв при этом почитать им сказку. Милкович, как никто другой, знал, что в жизни, как и в сказках, сначала всё хорошо, потом херня, и, наконец, «жили они долго и счастливо». По крайней мере, так было в его жизни. Спустившись в гостиную, Микки приземлился на диване рядом с Йеном. — Спят? — поинтересовался муж, в ответ получив утвердительный кивок — А я нам попкорн приготовил. — Ты мой рыжий мудак, — улыбается Микки, зарываясь носом в блестящие, от лампочки, рыжие волосы. — Ещё, блять, я его солнышком не называл. Обсерится! — выругался Микки, переводя взгляд ниже.Эти пиздюки мне все мозги выебали. — Значит: наши зайчатки меня сегодня вымотали.
Йен, наконец, закончил с уборкой и с чистой совестью упал на диван, наслаждаясь тишиной, которая в миг испарилась, стоило входной двери распахнуться. В дом бешенным ветром влетела Энни. На голове у неё был ободок, в виде ушей Микки Мауса; в руках половина сахарной ваты, а на губах — счастливая детская улыбка. — Как погуляли? — улыбнулся Галлагер дочке, крепко прижимая её к себе. — Мне понравилось, — радостно произнесла девочка и воодушевленно начала делиться впечатлениями. На рассказ у неё ушло, от силы, минут пять. Энни убежала в свою комнату, когда входная дверь вновь открылась и дом вошёл Микки со спящим Джейсоном на руках. Малыш всегда засыпал в машине, не смотря на то, сколько длится поездка. Микки отнёс сына в его комнату и через несколько минут вернулся в гостиную, прильнув к любимому. Йен ласково провёл ладонью по гладко выбритой щеке мужа и мимолетно прикоснулся к губам любимого. Микки, наслаждаясь ласками, довольно улыбнулся. — В следующий раз ты с ними пойдёшь в этот сраный парк развлечений. Эти пиздюки мне все мозги выебали. Микки улыбнулся, вспоминая тот день. Нет, ну, а как справится с этими двумя спиногрызами, когда одна хочет на один аттракцион, а другой вообще ничего не хочет, кроме шоколадного мороженого и лошадок. — Блять, чтобы я ещё раз с ними один куда-то поехал… Лучше сразу пристрелите меня.Ты заебал меня уже! — Значит: Не могу без тебя и дня прожить.
Та неделя выдалась бы спокойной для этой сладкой парочки. Детей они отправили к Дебби и Сэнди, а сами уехали на море. Вот только Микки предположить не мог, что на отдыхе, Йен будет вести себя ещё хуже, чем дети в парке развлечений. Галлагеру не нравилось абсолютно всё: еда в отеле, обслуживание в номере, даже цвет полотенец его не устраивал. — Ты, сука, ведёшь себя как тёлка, у которой месячные пошли! — не выдержал Микки на четвёртый день отдыха. Он снял себе отдельный номер в тот же вечер, а ночью не смог уснуть. Чего-то не хватало рядом. Не хватало больших тёплых рук мужа, которые крепко прижимали Микки к себе. Не выдержав, Милкович вернулся в свой старый номер и увидел, что Йен также ворочается в кровати, не в силах уснуть. — Ты заебал меня уже! — и не произнося больше ни единого слова, Микки забирается на кровать заставляя Йена быть «большой ложечкой». — Какого мы высокого о себе мнения, — усмехнулся Микки, переворачивать страницу — Дня без него прожить не могу, совсем ёбнулся.Ебанутый ты, Йен. — Значит: люблю тебя, Йен
Микки уложил дочку спать, прочитав ей на ночь очередную сказку. В коридоре, он встретил Йена, выходящего из комнаты Джейсона. — Всё, дети спят, а теперь… — не успевает договорить Микки, как Галлагер припечатывает его к стене, страстно целуя потресканные губы мужа. — Что теперь? — похотливо ухмыляется рыжий, хватая Микки за ягодицы, слегка приподнимая его. — Ебанарь. Я хотел сказать, что теперь можем пойти и в тишине пожрать, — недовольно пробурчал брюнет, но руки мужа не спешил убирать со своей упругой попки — Ебанутый ты, Йен, — Милкович мимолетно касается губ Галлагера и спускается на первый этаж. — Вот же пидор. И намёка тогда не было на слово на букву «л». Разве что, небольшой намёчек.Ты, придурок, смотри куда пердолишь. — Значит: дорогой, аккуратнее, смотри куда идёшь.
Йен и Микки собирались съездить за покупками в торговый центр, оставив детей на Карла, который удачно заглянул в гости. Микки спускался по лестнице, держа в руках ключи от машины. Йен спешил следом за мужем, но случайно запутался в ногах и упал с последней ступеньки на мягкий ковёр. — Блять! — выдохнул Микки, помогая мужу подняться на ноги — Ты, придурок, смотри куда пердолишь. Они вышли из дома, оставив Карла, который смотрел с Джейсоном мультики и одновременно помогал разукрашивать Энни принцесс. Этот момент лишний раз убедил его, что эти двое всегда будут вместе. — Этого рыжего придурка, как-будто в детстве ходить не учили, а, если бы сломал себе что-нибудь. Я же переживаю… Сука!Рыжий пришелец (про Энни). — Значит: моя принцесса.
Энни болела уже второй день и не ходила в садик. Микки не отходил от дочери ни на шаг, всё время выполняя её прихоти. Йен сидел на мягком ковре и играл с Джейсоном. — Нет! — донеслось до Галлагера из кухни — Быстро взяла ложку и начала есть суп, а потом получишь шоколадку. — Ну, папочка, я не хочу, — хныкала девочка, в надежде, что отец сдатся. — Нет, я сказал. Тебе нужно поесть горячего супчика. Быстро! — Микки терпеливо ждал полчаса, пока дочка съест всю тарелку. Демонстративно поставив перед отцом пустую тарелку, она протянула руку вперёд, требуя обещанную сладость. Микки ничего не оставалось делать, как протянуть дочери плитку шоколада. Растянув губы в улыбке, Энни потянула ручки к отцу, в надежде, что он подхватить её на руки и отнесет в комнату. — Рыжий пришелец, свалившийся на мою голову, — услышал Йен, когда Микки проходил мимо них с Энни на руках. — Если ещё раз ослушается меня, я ей эту тарелку на голову вылью, — прошипел Микки, прекрасно зная, что никогда так не поступит со своей принцессой.Отъебись, я сам справлюсь. — Значит: мне нужна помощь, дорогой, но я в этом ни за что не признаюсь.
Микки уже битый час пытался собрать новую двухспальную кровать в их с Йеном спальню. Читая инструкцию, он прикручивал одну деталь к другой, но выходило у него не то, что нужно. — Тебе помочь? — в дверях показалась рыжая макушка. — Отъебись, я сам справлюсь! — резко ответил парень, даже не поднимая глаз на любимого. И справился, на удивление Йена (да и самого Микки). — Помогу-помогу, — перекривил мужа Милкович — Сам справился, да ещё как, — для подтверждения своих слов, Микки несколько раз прыгнул на кровати.Мелкий засранец! — Значит: Мой милый сынок.
В тот день, Микки остался с детьми один на один, так как Йену нужно было на смену в больницу. В комнате Джейсона был ремонт, поэтому он временно переехал к Энни. Девочка была не против. Она выбежала в комнату к брату, чтобы посмотреть на покрашенные стены, и, не заметив ведро с краской, споткнулась об него и опрокинула содержимое на себя. — Папочка! — в слезах побежала девочка на первый этаж, где Микки кормил Джейсона обедом. Заметив дочь в краске и слезах, он обомлел. — Блять, — выругался парень и обратился к сыну — Так, Джей, бери ложечку и кушай, ты же уже можешь сам? — получив в ответ утвердительный кивок, Микки взял дочку за руки и повёл в ванную. Через двадцать минут краска уже была смыта, а в коридоре послышался хлопок входной двери. — Микки! — послышался до боли знакомый голос. Прибежав в гостиную, Милкович, мягко говоря, охренел. Малец нарисовал их семью на стене, рядом с телевизором. — Ах ты ж мелкий засранец, — это единственно, что произнёс в тот момент Микки. Он отобрал у улыбающегося Джейсона фломастеры и убрал их в коробку, на верхней полке. — Что у вас тут случилось? — тепло улыбнулся Йен, нежно целуя мужа в губы. — Тебе лучше не знать. Кстати, стену, рядом с телевизором, они решили не закрашивать. Джейсон ведь старался. — Каждое ёбаное утро натыкаюсь на это произведение искусства, — усмехнулся Микки. Парень до вечера читал этот блокнот, всё больше поддаваясь воспоминаниям и всё меньше поддаваясь сну. По лестнице он услышал знакомые шаги и это в очередной раз его убедило, что семья — это когда ты по шагам уже знаешь, кто идёт. Быстро убрав блокнот обратно в комод, Микки ничего не придумал лучше, как притвориться спящим. Приняв самую правдоподобную позу для сна, он услышал как дверь в спальню распахнулась. Йен ласково погладил мужа по мягким волосам и бережно накрыл его тело покрывалом. Микки услышал, как Галлагер открыл комод и долго что-то делал. Под конец, парень приоткрыл правый глаз и увидел, как рыжий берет полотенце и направляется в душ. Как только дверь захлопывается, Микки хватает уже знакомый блокнот и открывает последнюю страницу. На листочке отчётливо видно слово, которым он сегодня обозвал Йена.Шизанутый. — Значит: любимый.