***
Этот день был длинным и невыносимо долгим, радует, что со всеми проблемами разбирался не он — пока это не переросло во что-то действительно по-стихийному ужасное бедствие, Кощей не вмешивается. Вопреки всем ожиданиям, город успел подготовиться ко своему празднику, хотя зачем было сомневаться? И так все понятно… Через несколько минут мэр города должен будет сказать свою речь, которую конкретно подредактировала Петровна, выкинув большую часть, ведь такой длины даже тосты на свадьбе Василисы Премудрой и Ивана Царевича не были. Это ещё хорошо, что она черновой вариант не прочитала, где он старым жителям такую оду посвятил, а вроде же должно было выйти не больше пары предложений. Тогда бы шуток о том, что пора проверить не подъела ли моль его иглу в яйце было бы не избежать. В который раз он стоит на этой сцене, меняются лишь лица людей, а всё остаётся тем же. У сказочной части народа даже есть небольшая игра: они сравнивают то, что говорится сейчас и то, что ровно сотню лет назад. Кощей не видит в этом смысла, ведь ежегодно одно и то же, только слова и последовательность разная. Толпа стихла и замолчала, подняв глаза, когда из динамиков услышала проверочные покашливание. Что-же, пора начинать. — Дорогие мышкинцы, я, мэр города Мышкин рад Вас всех здесь сегодня приветствовать! — овации и восторженные выкрики не заставили себя долго ждать. Дальше всё по накатанной схеме. Поздравить кого нужно, похвалить, как надо, не забывать про шутки, отметить самые выдающиеся случаи, и хорошие, и плохие. Дать наставление подрастающему поколению, подбодрить старшее, и самое главное, улыбаться, говорить воодушевленно, с полетом мысли. Ни одна личная тяжёлая дума не должна стать всенародным достоянием. Это не их проблемы. Взгляд цепляется за знакомые, но уже повзрослевшие лица, скоро, точнее осенью в сентябре он будет поздравлять внуков и сыновей тех, которые уже давно выросли и имеют такую же седину, как и он. Очень оптимистичные мысли. Но всё же Кощей был счастлив. Его окружают замечательные люди и сказочные существа, он, как бы там в сказках не плели, может похвастаться здравием, о нем, хоть и через перебранки и ворчание, заботятся, жизнь прекрасна. А сердце болит от одиночества. Кощей Кощеевич много повидал на своём веку. Он, как говорится, и в огне, и в воде бывал, и в зыбучих песках тонул, и в темницах царских погибал. Не одного скакуна он оседлал, не одна принцесса дарила ему свой поцелуй. А потом жених, или даже её муж устраивал погони на полмира за злодеем-душегубцем подлым искусителем. Все шутили, что свое счастье он не объедет, повеселится, покипит молодая кровь, а потом осесть захочет в тепле, да в объятиях какой-нибудь молодой и красивой девицы, которая простит и примет его таким какой он есть, ещё и деток нарожают. Самая большая выдумка — это сказка о любви. Годы летели, менялся мир, мистика и сказка постепенно исчезала, и только самые верные помнили о том, что творилось когда-то. Да и те померли, оставив после лишь смутные представления о великих временах. И вот как тут думать о чем-то возвышенном и вечном? Продолжая творить беззакония, Кощей проследил весь этот путь, как сказка исчезала. Как его друзья и враги делали выбор остаться тут, или уйти в Сказочный мир. Мысли мелькали о том, что надо остепениться, но он был ещё слишком молод для этого, по собственному убеждению. А теперь слишком стар для этого. Ни рука, ни сердце не дрогнет портить молодых девок своей любовью, пускай живую свою жизнь, а не мелькают на его пути. К пожилым дамам его не тянет, привередлив очень, ему хочется несочетамые возраст и здравие тела, ещё и игривую загадку с желанием двигаться и жить. Носочки с шарфом он и сам себе связать может — проверенно с годами. Кощей грустно ухмыльнулся — какие только мысли могут прийти пока стоишь перед публикой. Со стороны эта улыбка выглядела, как подытоживание происходящего и осознание того как же быстротечна жизнь. Некоторые из толпы согласно закивали. Но пора заканчивать свое выступление. — Дорогие мышкинцы, все мы стремимся чтобы Мышкин был ближе к сказке, — небольшая пауза, чтобы дождаться предельного внимание к его словам. -…Кхм, и нам это успешно удаётся! С праздником всех! Молчание затянулось, подарив последней и самой важной фразе неприятную разорванность. Кощей и сам не ожидал от себя этого, и поспешно ухватился за задуманный настрой, не давая ситуации в край испортиться. Звон бубенцов заглушил гулкие удары бессмертного сердца. Как ледяной водой окатило осознание того, что он только что увидел. Или может всё же показалось? Да быть такого не может… Его свежевыявленный маразм вышел на новый уровень — то что он должен был навсегда забыть и выкинуть из головы, вспыхивало знакомыми красками где-то в сознании и начинало уже мерещиться. Если так и дальше пойдёт, то дело дойдёт до разных казусов из его жизни, тех самых, которые не хочется вспоминать. В небо взмыла стайка воздушных фонариков. Медленно набирая высоту, они ярко пылали, привлекая внимание. Кощей, когда путешествовал по миру и забрел в места, где по поверью солнце начинает свой путь по небосводу, от кого-то слышал, что такие огоньки являются проводниками заблудших. Красивое зрелище и наравне с салютами приветствуется жителями города. Сколько восторженных охов слышалось с разных сторон. Мужчина аж сам загляделся, смотря на уплывающие вдаль бумажные проводники, вот только как бы он не старался, но припомнить, что организовывал это не мог. Не было даже запросов на предложение такой идеи от особо активных мышкинцев. Вывод один: надо найти реализаторов этого. Под всеобщую занятость любованием Кощей спокойно удалился со сцены и обойдя площадь направился к ближайшим деревьям, с которых удивительно быстро исчезли все навешанные ранее украшения. Девочки не ожидали. Сказочный патруль застыл, не в силах продолжать совершать задуманное. Даже всегда уверенная в своей правоте Варя и неугомонная Алёнка затихли, опуская глаза в пол и ожидая расправы, а они ведь хотели как лучше. Кощей совсем не планировал их ругать, наоборот, он хотел на пару секунд сбить их настрой своим появлением и слегка грозным взглядом, а потом поблагодарить за задумку. Всё же это лучше и тише салютов, никого мандраж не хватит от громкого звука взрывающегося пороха. — Патруль, фонарики ваша идея? — Снежка кажется сейчас расплачется. — От имени города объявляю вам благодарность! Вы молодцы. — Кощей слегка усмехнулся, видя как расцветают девочки, и ярко улыбаясь отдают честь ему. Через несколько секунд он может рассмотреть теряющиеся среди толп людей макушки юных волшебниц, бегущих скорее всего к лавкам со сладостями и сувенирами по краям площади. Теперь празднование своего дня город начал по полной. Отовсюду раздавались смех, песни и звуки музыки. Каждый от млада до велика считал своим долгом хоть сколько-нибудь, но присутствовать на этом гулянии. Сам же мэр города по заведомой привычке шёл наперекор правилам и грустно усмехнувшись развернулся, чтобы идти домой. Сил уже нет, устал что-то. — Здравствуй, Косей. Остановился. Вдох. Выдох. Сомнение — стоит ли оборачиваться? Верить ли этому наваждению какого-нибудь запоздавшегося мстителя за его злые деяния? Даже если это чья-то «добрая» шутка, за такое он не простит. — Здравствуй, Сумире.***
Наверное, это была самая волшебная часть парка, в прямом смысле этого слова. Как тогда объяснить абсолютную тишину, прерывающуюся иногда приглушенными звуками веселья, полностью свободные скамейки, да и дорожки от отдыхающих, и эту особую атмосферу, когда ты хочешь сказать, но тишина всё же лучше звучит, чем ты. Кощей тоже попался в этот замкнутый круг. За последние двадцать минут он в полной мере ощутил это противоречие решений и действий. Собирался уйти — остался, ещё и поприветствовал, должен был как можно скорее распрощаться и забыть — пригласил на прогулку, и теперь томился от воспоминаний с вытекающими вопросами. Сам себя убивает. Девушка рядом с ним была самой безмятежностью. Лёгкой поступью она шла рядом, совсем беззвучно, даже не смотря на каблуки своих красных туфелек. Совсем не изменилась. То же фиолетовое кимоно с принтом белых цветов, широкий жёлтый пояс на талии, ярко-алая лента на шее, даже ободок на голове всё того же белого цвета. Кощей не забудет никогда её первый образ. Однажды увидев, он запомнил навсегда и каждый раз пытался опровергнуть вечность этого чувства. Мужчина искоса глянул на неё. Ему кажется, или раньше волосы были длиннее? Сейчас что-то уж слишком сильно видны её плечи и ключницы. Наверное, дело совсем не в длине каре цвета каштана, а в том как надето кимоно. Отвернулся, дабы не искушать себя. — Ты слиском громко думаесь, скажи уже цто-нибудь, будет тисе. — шипяще, хитро и по-лисьему звучали эти слова. — Пойдём. Больше ничего не говоря, его за руку потянули в сторону от основной аллеи, к одной из скамеек, так удачно скрытой за кроной нескольких ив. В этом месте можно было в полной мере насладиться уединением, ну и звездным небом с серебристым блюдцем луны. Раньше бы это выглядело как идеальное по романтичности свидание, но сейчас они скорее походили на проворных старичков, отвоевавших у молодежи лакомый кусочек. Мысль такого рода одновременно развеселила и дала повод свести вместе графитно-серые брови мужчины. — Тебе не нравится, цто я присла? — особа рядом вопросительно посмотрела на него. — Нет. — кратко ответил Кощей, раставляя широко ноги и ссутулившись опираясь на свою трость обеими руками. — Просто слишком уж долго ты возвращалась. — Ты то тоже раньсе был проворнее. — открыв свой бумажный веер, она начала чисто символично размахивать им, при этом указывая карими глазами на «третью ногу» знакомого. — А ты несговорчивей. — в ответку полетело ей. Настала опять тишина, будто бы не было долгого томления и отсутствия возможности сказать друг другу хоть одно слово, не то что фразу. Парадокс, дающий пословице «Что имеем, то не ценим. Потерявши плачем.» новое продолжение, помогающее понять суть разлуки. Люди не вещи. Нельзя взять их, создать плоский набросок и через много лет ожидать того, что каждая линия будет лежать на своём месте. В целом всё то же, детали только другие. И пусть даже эти «люди» сказочные существа. Теперь уже сроки длиннее и возможности другие. Как-то слишком часто Кощей начал ни с того, ни с сего окунаться в пучину размышлений. Много раз он себя ловил на том, что достаточно доли секунды и не всегда получалось прекращать поиск ответов на возникающие вопросы. Ядвига иногда даже в наглую рукоприкладствовала, выводила из «транса», так сказать. Но в данный момент никого не было, сверчки молчали, убирая приятный шум и давая больше просторов для уставающего разума. Пора разобраться в том, что происходило и будет происходить между ними. Она — Сумире Канзаки — одна из немногих, с кем приходилось в течение долгого времени перекидываться только взглядами. Всё потому, что на периодически случающихся встречах сказочно-мифических существ из разных уголков света не до этого. Главное не оскорбить никого и не опозориться. Особенно перед этими ещё более многочисленными японскими представителями фольклора. Кощей не был бы Кощеем, если бы не отличился, надолго запомнившись в негативном ключе. Приспичило же ему когда не надо поспорить и вследствии подменить принесенную как один из значимых даров живую воду на мертвую. В истерике были все, когда неубиваемые и сто процентов бессмертные боги падали замертво, смотря стеклянным взглядом вверх. В тот день, где-то в уголке тогда ещё малолетнего Кощея знатно выпорол главный славянский бог грома Перун. Окружающим его даже стало жалко, стереотип о суровости русских наказаний воочию был подтвержден, Графу Дракуле с его спутниками поплохело, но в целом больше в тот вечер этой темы не касались. Мальчишка же из сказочных, куда этому мелкому до них из мифов и легенд. Вот тогда-то и случилась их первая встреча. Тогда ещё будущий нарушитель порядка и любитель не слушаться пересекся взглядом с одной микоками, как позже, спустя много таких переглядываний удалось выяснить, кто она. «Микоками Инари», «Дитя богини Инари», «Божественный дар», «Лиловый цветок благословения», «Та-которая-перечит», «Одноликая актриса», «Самопровозглашенная звезда»… У неё было ужасно много имен, сбивающих с толку и не дающих понять кто же она на самом деле. Кощею удалось понять совершенно случайно, после этого даже великая богиня солнца Аматерасу хотела выжечь его своим гневом. С тех пор утекло много воды, они оба выросли. Ее слезы были кристально чистыми, а его поцелуй невероятно жарким. И потом выбор. Улыбки синхронно появились на их лицах. Приятно вспоминать былое и на особом уровне знать, что думается об одном и том же. — Наверное просло слиском много времени. — карие глаза устремились вниз на поблескивающий песок у ног. — Мы отдалились. — Канзаки смущенно отвела взгляд в сторону, прикрывая щеки веером. — Недалёк тот час, когда сблизимся вновь. — Кощей полубоком развернулся к ней, в синих с туманной дымкой глазах блеснули задорные искорки. — Но я вижу, ты времени зря не теряла. — Да? И цто же я по твоему сделала? — девушка слегка придвинулась, совсем немного вытягиваясь ему навстречу. — Выучила русское наречие. Теперь я буду слышать не только свое искаверканное имя. — он слегка злорадно улыбнулся, не смея опустить взгляд ниже её губ. — Ты как всегда, Косей. — в отместку протянула Сумире, наблюдая за тем как он хмурится. — Сколько ещё ты будешь тут находиться? — его голос стал необычайно серьёзным, без намека на иронию. — Ну… Я думаю, пока ты не пригласись меня дальсе продолж… — слегка замявшуюся Канзаки прервал мужчина. — Сумире, ты поняла о чем я. В который раз она убеждается, что он может быть очень холодным и грубым. Это иногда пугает. Хотя за огромное количество времени со дня их знакомства, ей немного, но удалось в нём разобраться. Даже не смотря на то, что его сердце бессмертно, он очень боится омертвления чувств. Его внешнее спокойствие не говорит о стабильности внутреннего баланса. — Инари-мать не дала мне цеткого указания, когда я долзна вернуться. — девушка опустила веру на колени, пряча лицо за прядями каштановых волос. — Насе время может быть вецным, а может закончиться прямо сейцас. Не думаю стоит расцитывать на цто-то большее. Вновь образовалась тишина, как совсем недавно в первые минуты их встречи. Если тогда Кощея томился от дум, теперь Канзаки не знала, что от него ожидать. Всё очень сложно, каждая их встреча — проверка нерв, чувст и ощущения реальности. Не смотря на паузу общения, ощущались прежними манера и атмосфера, они хоть и позврослели, но совсем не изменились. — То, что мы беспрепятственно гуляем уже в течении получаса, не слышим шелестящей слежки рядом, и конечно меня не испепеляет от одного прикосновения к тебе, все это говорит о том, что твоя мамонька ослабила контроль за тобой. — он полностью развернулся к ней, облокачивая трость о подлокотник скамьи. — Если тебе не привычна текущая ситуация, то я ещё молод и могу организовать ещё одно похищение. Совсем как тогда. Сумире повернула голову в его сторону. Почему-то чёткое желание плакать исчезло, как и грустить, да и вообще, кто бы как не думал, но тёмный образ Кощея — это всего лишь сложившиеся обстоятельства и сарафанное радио сказочно-мифических существ. От него мотивации и света, дающего жизнь хоть отбавляй. Но скорее это как тусклый фонарик, освещающий не дальше метра вокруг себя, дальше неизвестность и доверие только судьбе, которую приходится сжать в кулаке и держать в узде. Ничего, Канзаки Сумире и этого хватает. Она слишком привыкла к сумраку и не боится обжечься, навсегда опалив крылышки. — Погоди-ка, ты меня даже есё не касался. — она также развернулась к нему, слегка приподнимая уголки губ. — Вот как раз исправим и проверим. — довольно быстро он берет её ладони в свои, переплетаясь пальцами. Чувство дежавю вспыхнуло в груди обоих. Всё равно, что прошло двести лет. Всё равно, что они уже не дети, и даже не подростки. Это не помешает творить то, что кажется уже не солидным в их возрасте. В каждом взрослом живёт ребёнок, ну и романтик тоже. Сумире прикрыла глаза, вытянувшись к нему навстречу. Пушистые ресницы слегка подрагивали, выдавая волнение. Это будет продолжаться до тех пор, пока она не привыкнет, входя во вкус. Маленькая деталь, которую мужчина подметил давно. Была бы другая ситуация, он бы глубоко вдохнув с жаром принялся целовать её, но что-то внутри натянулось и готовилось лопнуть. Да, теперь Кощей вспомнил, что умеет волноваться, или стал слишком сентиментальным от возраста. Надо отбросить мысли и отдаться порыву. Поцелуя не последовало, точнее он был, но как-то не так. Сумире в последнюю секунду слегка наклонилась, подставляя лоб и давая возможность только по-отечески чмокнуть, или же на самом деле удариться об неё губами. Кощей фыркнул, требуя хоть какое-то объяснение этого нарушения хода событий. Канзаки по-лисьему улыбнулась, сверкая карими глазами, как раскаленными угольками. Незримые бубенцы вновь звякнули пару раз, а шорохи от открываемых вееров донеслись до слуха. — И… Мне не стоит ничего спрашивать у тебя? — мужчина слегка строго задал этот вопрос и приподнял графитно-серую бровь. — Да. — загадочно-хитрое состояние девушки возвращалось, забирая возможность руководить ситуацией. — Ты колючий, твоя борода раньше была мягче. — Хватит меня сравнивать. — по-опасному спокойно звучали эти слова. Кощей хотел было притянуть её к себе и заключить в объятия, как делал это раньше, но она бабочкой выпорхнула из его рук, вскакивая со скамейки и покрутившись вокруг своей оси, исчезла за шторкой из висячей кроны ивы. — Хоцу сладкого… — колокольчиками раздались эти слова. Каштановая макушка мелькнула среди зелени, она улыбнулась, маня его за собой пальчиком. — Или ты уже устал? — Радуйся, что у меня нет сахарного диабета. — закатив глаза, он резво подскочил со скамейки, не забыв взять трость. — Пойдём. — Пойдём, Косей…