***
феликс не может уснуть целую ночь, его ворочает то из одной стороны кровати то в другую. чёртова бессонница, он не может с ней справиться! стоит занять себя чем-то, но чем? всё только сливается в бессмысленный поток мыслей ни о чём, его невозможно понять, даже если сильно захочется. нужно покормить собаку, убрать в кровати, на, у, кровать в целом привести в порядок надо, недавно молоко закончилось… невозможно! Феликс подрывается с кровати и бежит к ящику с письмами. Феликс — мечтатель, он любит писать о любви, о том, чего бы никогда не случилось наверняка. чистая любовь, что длится вечно, медленные танцы в цветочном саду, он любит это. ему нравится думать о чём-то хорошем. письма — идеальный вариант для этого, ведь в них открывается душа, написанные от руки, аккуратные, выведенные буквы вместе с изредка немного не ровными выглядят прекрасно. Феликс любит это. все письма перечитаны по пару раз, некоторые по десять, но это словно его вечная муза: воспоминания о том или ином человеке греют. он берёт стопку писем из картотеки и перебирает каждое, аккуратно упакованное в конверты, такими, какими они и были. один конверт стремительно выпадает из его рук и он тут же поднимает его. он его раньше не видел. от: Кристофер Бан Чандля кого: Ли Ёнбок.
Феликс слегка дёргается от этого, но тут же забывает про какую либо сонливость, до полноценного сна не доводящую, и открывает его, пытаясь никак не порвать, но руки трясутся. как он мог не замечать столько лет подряд письмо того, кто помог ему встать на ноги? пусть его в жизни его уже и нет. письмо не было большим, но меньше его ценность не становилась. «Привет, дружище! Надеюсь это письмо дошло до тебя тогда, когда надо. Прямо сейчас я нахожусь под твоим домом и смотрю на то, что ты делаешь в окне. Ты снова пишешь! Вау, тебя действительно увлекает это. Я так рад за тебя, ты делаешь это постоянно, ты погружён в это настолько, что не замечаешь меня. Знаешь ли ты, как часто я ходил к тебе? Наверняка нет. А я ведь всё ещё тут. Ха, чувствую себя глупо, когда не могу позвать тебя. Помнишь как я с тобой сидел на краю моста? Как мы держались за руки? А всё из-за того, что тебя не приняли в редакции. Знаю, это больно, и я правда чертовски рад, что ты так настроен на светлое будущее. Твои глаза потухли, и, знаешь, тогда то я и понял, что тебе необходим я. Я так долго сидел с тобой… Ты же знаешь, что стрессовать — это нормально? Я вижу как ты нервно жуёшь ручку прямо сейчас и действительно надеюсь, что всё ок, дружище. Мы перестали общаться так, как раньше, ты почти исчез из моей жизни, как и я из твоей. Всё, чего я хотел бы, так это чтоб ты был счастлив. И, ну, знаешь, я плох в том, чтобы прямо сейчас начирикать тебе супер признание когда вижу как ты сильно хмуришь брови, но просто хочу написать, что я увлечён тобою так же, как и ты своим писательством. Не сдавайся, я люблю тебя. Позвони мне, если будет скучно. Я исчезну скоро, но ты не переживай, я тут, с тобой, всё на том же мосту. ». в нём было пара вкладышей, немного странных. какая-то таблетка с, вероятно, бумажкой от неё же «не глотать, это для красоты!» и несколько красивых цветов, правда уже засохших, но от этого не утративших свою красоту. выложив красивые листья на стол, Феликс абсолютно не знал, как реагировать. тогда, когда весь мир рушился вокруг него, а всё казалось слишком злым, появился Чан. словно маленький лучик света, он ярко пробился сквозь пучину зла и несправедливости. как же долго Феликс плакал из-за отказа редакции на его многолетние труды… ведь история продумывалась тщательно, всё должно было быть идеально, но… «это не будет интересно» — и никаких слов не нужно, чтобы Феликс был… разбит. много кто говорил ему, что это не конец, но Феликс не мог. его словно молотком ударили. до тех пор, пока к нему не подсел его одноклассник, что начал молоть что-то про литературу. ох и нагрубил тогда Феликс сгоряча… и литературу бесполезной обозвал, и редакторы сволочи, а все люди мира просто рожки скрывают свои. Бан слушал его не перебивая, а после из своих кудряшек сделал что-то наподобие рожек. — как эти? — и смотрит на него столь невинно. — чт— а? нет, я имею в виду образно… Чан лишь улыбается мягко и обнимает его спокойно, а после обнимает медленно медленно, смотря на закат, и так тихо тихо под конец спокойного созерцания шепчет: — я верю в тебя, Феликс. верю. и ты, это, не забывай, что не всем всё даётся с первого раза. просто людишки глупые, им рога мешают улавливать частоты твоего хорошего мира. его голос был всё время слишком добрый, мягкий, словно облако, и Феликс был на это слишком падок. доброта вообще много чего интересного могла сделать с людьми, если её использовать не в плохих целях, а Чан, наверное, даже и не знал что так можно. он был слишком хорошим, чтобы пользоваться людьми. Феликс попытался ещё раз. и ещё раз. Чан был рядом. он обнимал аккуратно, говоря, что это не провал, что он всё сможет, и… в какой-то момент Феликс правда смог, только***
красиво украшенные коридоры школы, что были подготовлены ещё за пару дней до самого праздника, пестрили разнообразием и в то же время сливались в одну несусветную муть. Чан с улыбкой встречал любого проходящего на его пути, у них у всех было хорошее настроение. он напал на класс одиночек, но попадать туда было для него уже слишком, поэтому он лишь поздравил их с праздником, и со слегка вымученной улыбкой проговорил «всё наладится», идя дальше, хотя сам не мог в это нормально поверить., но всё же он был рад тому, что всё случилось так хорошо, и праздник был подготовлен вовремя, поэтому быстро вышел на улицу чтобы немного пофотографировать окружающую его красоту, над которой он и сам в некоторых местах пыхтел. то тут то там ходили люди, из-за чего фотографии не выглядели такими пустыми, где-то что-то было смазано, но в целом телефон успевал делать красивые фотографии, так что он всё равно был до жути рад тому, что люди были действительно счастливы. отложив телефон в задний карман, он уже хотел направиться к одному из стендов с едой, но тот завибрировал и мужчина тут же взял его в руку, отходя от шума поближе к деревьям, уже смотря на входящий незнакомый номер. он с некой опаской взял трубку, и тихо-тихо, прикрывая динамик телефона от окружающего шума поздоровался. — алло, здравствуйте, я… — Чан? это же твой номер? — голос обеспокоенный. Чан слегка жмурится, пытаясь вспомнить этот голос. — я…я Бан Чан…возможно вы ошиблись номером, я вас не помн- — Ли Ёнбок! Ты помнишь меня? Феликс, как угодно, боже, только вспомни меня! — я… Ёнбок? это правда ты? — сердце пропускает удар, а сам он обхватывает телефон крепче. — Да…я…только сейчас прочитал твоё письмо, и я не знаю даже, что и думать…всю ночь о тебе думал. Чан? Ты тут? а Чан молчит, он не знает, что ответить. смотрит так потерянно, а после совсем тихо, почти неслышно: — где ты сейчас? — дома. я переехал. — куда же? Чан правда переживает. пусть номер и корейский, но кто знает, куда его могло занести? может они и не встретятся теперь… а услышав адрес и узнав, что он не так уж и далеко у него буквально от сердца отлегло. недалеко. в центре города. на лице появилась глупая улыбка. — тогда, может, встретимся скоро? — когда? я совсем не против. ты, слышу, занят. мы можем поговорить позже. — а сам молит, чтобы чан не сбрасывал трубку. сидеть в одиночестве на день святого Валентина занятие так себе, и эта цифра в календаре ещё раз доказывает что быть писателем — не самая лучшая идея. — нет, мне скучно здесь. я буду не против если ты поговоришь со мной чуть подольше. Феликс слабо улыбается.***
сбросив наконец трубку, время вызова презрительно показывает три часа и пять минут с шестью секундами, и за это время они уже договорились встретиться, так что Феликс быстро натягивал на себя кофту, хватая букет засохших цветов. да, может это покажется странным, но он сушил их очень долго, поэтому ему будет приятно, если Чан оценит такой подарок. быстро чешет волосы, откидывая их назад. и совсем скоро уже стоит на площади, выискивая взглядом знакомое лицо., а знакомого лица нет. словно «можете позвать Бритни? нет, старая Бритни умерла». когда Бан подходит к нему и неловко поднимает руку, посмеиваясь, Феликс немного…ошарашен. чёрные волосы. официальная одежда. ни капли макияжа. всё это не сходится с тем Чаном которого он знал: где на голове прямые белые волосы, которые окрасятся в какой-нибудь другой цвет, нет никакой подводки, которую он часто делал на прогулки, и…нет никаких странных одёжек. он опускает руку вниз и тут же суёт её в карман. — привет!.. мы…давно не виделись… — да, я…я знаю… — по телефону было легче. он не видел его., а сейчас внутри стынет. Чан немного прочищает горло, стуча себе по груди и улыбается так приветливо. — пойдём…проведём этот день наконец? меня тошнит от этих парочек. — раньше ты был не таким. тебе они нравились. Чан лишь пожимает плечами и смеётся, тихо угукая, а Феликс плетётся за ним следом. и теперь они, как ни странно, молчат.***
теперь они сидят в кафе за капучино и чаем. обсуждают работу, и Феликс неугомонно нахваливает всех своих сотрудников которые помогают ему с книгой., а Чан слушает. подпирает подбородок кулаком и вслушивается, глаза прикрывает и так внимательно слушает Феликса. он обязательно купит его книгу. и следующую. и последующую тоже. он будет скупать всё, что пишет егомедленно целует, когда Чан в очередной момент не слышит его.
и он отвечает.