golden ring

1 Инженер щурится в ярких солнечных лучах, а над задранной вверх головой загорается золотой обруч. Лидеру же, жмурясь и ладонью прикрывая глаза, нравится убеждать себя, что ему показалось, прям как когда под лопатками появились белые пушащиеся крылья, руки к которым так и тянулись сами собой, в надежде замарать что-то, что уже давно покрыто множеством тёмных пятен. И если это - лишь дело времени, лидер обещает, что подождёт, когда с поцелуем под замеревшими настенными часами, его сердце неожиданно пробьёт пуля свинцовая. Потому что, инженер удивительно хрупкий, такой невесомый, и с каждым прикосновением к по-ангельски бледным скулам страшно становится от одной только мысли, что он может рассыпаться хрусталём чистым у самых ног бандита. - Ангелы мне всё равно не помогут. Ледяные губы инженера расплываются в лучезарной улыбке, заменяя лидеру все небесные светила, которых раньше хватало даже с избытком. Он загорается зимним солнцем, - мерцает ярко-ярко, но вовсе не греет, как бы жарко рядом с ним не становилось. "Ангел, манящий на дно," - только такая мысль проскальзывает у лидера от одного только взгляда на зажёгшееся на небосклоне в ливне лиловом второе солнце. Даже с учётом того, что смотрит он через стёкла затемнённые, глаза всё равно слезятся от ровного мягкого света, и он на секунды забывает о навязчивых доводах на дне черепной коробки, криво улыбаясь, пока с губ капает ртуть. Тут остаётся лишь поражаться, как нимб ещё не рассыпался пеплом, покрыв по-ангельски светлые волосы оболочки, которая сдерживает совсем не по-ангельски огромную мощь. Слишком большую, чтобы стеклянные кости не разошлись трещинами изнутри. 2 И, действительно, Лидер тихо поражается, как у инженера от волнения не дрожит предательски тонкая линия губ, а палец ещё не соскользнул, находясь лишь в паре секунд от судьбоносного решения. И, пойми он свою ошибку тогда, в дверях ресторана "Канарейка", мигом приполз бы на коленях к ореолу солнца, вымаливать прощение за то, что даже не стыдится собственных намерений. Одной рукой инженер сжимает оружие, а между пальцами другой стекают лавовые алые струйки с горящего сердца лидера, растворяясь дурнопахнущими газами в неестественно холодной улыбке затуманеного рассудка. Инженер зажимает пульсирующую артерию, скользя обожженными подушечками пальцев вверх, - пуля пробивает воздушный купол намеренно далеко от прутьев грудной клетки, ведь он не может себе позволить уничтожить ещё одно сердце вслед за своим собственным. - Ангелы тебе всё равно не помогут. Вспоров грудь лидера хладнокровным хлопком двери, он решает остановиться лишь на хлюпающей кровью и, кажется, щелочью открытой ране. 3 И инженер, желая искупить вину перед всеми своими ангелами, голыми руками вырывает из карусели случайных пересечений ржавый механизм, рассыпающийся между пальцев алыми лепестками амелии, - раскидывает хрупкие плечи, сдерживая рушащийся небосвод над головой лидера. На берегу он нервно моргает, понимая, какими неестественно лёгкими кажутся ему васильковые осколки, - будто гравитация уничтожила саму себя, а разум, пропахший формалином и запёкшейся кровью, наконец вернули на первоначальное место. - До связи. Лидеру невольно становится страшно до дрожи в суставах, а в голове отчётливым эхом начинается реквием самому себе, хотя, казалось бы, он умирал уже столько раз, что вовсе не боится смерти. Всё время его манил на самое дно тот, кто не позволял упасть, споткнись он хоть сотню раз. - Ангелы нам всё равно не помогут. А инженер щурится в ярких солнечных лучах и почему-то наивно улыбаясь в ответ, теребя между пальцев лепестки ромашки, не может отвести взгляд, пока удаляющиеся фигуры не превращаются в точки, и краски всего мира, сосредоточенные на них, не рассыпаются вновь по вопросам масштабов вселенских. И всё это уже не выглядит хоть каплю значимым, когда он лишь второй раз в жизни действительно счастлив, а на дне черепной коробки, кажется, снова звучит оглушающий их обоих выстрел, и изнутри рвутся наружу алюминиевые рыбки.