Collapsarum gastritis

– Мне нельзя проходить это обследование! Как вы не понимаете?! Нельзя! – Кеша, прекрати! – Уважаемый, не бойтесь Вы так. Это неприятно – понимаю, самой доводилось, – но необходимо. Большой медицинский кабинет наполнен светом и тревожным запахом стерилизующих веществ. На высоком манипуляционном столе сидит немолодой уже взъерошенный мужчина в костюме, возле которого собрались чем-то похожая на него женщина и врач с медсестрой. – Я не за себя боюсь! За вас! – продолжал восклицать обследуемый. - За вашу аппаратуру! У меня в желудке черная дыра, я уже говорил вам! Минутная пауза, наполненная скептическими переглядываниями. – Такого оправдания я еще не слышал, – оценил наконец врач, натягивая поскрипывающие перчатки и обращаясь к помощнице. – А ты, Тань? – Это не оправдание! – взъерошенный, казалось, отчаялся. – Это правда! Я… – Кеша, не позорься! – стоящая рядом женщина нахмурилась, властно надавливая ему рукой на плечо. – Простите, ради Бога, Иван Ильич. Его направляли на ФГДС уже не раз, но он каждый раз сбегал! Пришлось вести самой. Достался же муженёк, ей Богу как маленький… – Ничего страшного, уважаемая. Мы понимаем его страх, и… – Нет, не понимаете! – Кеша… – Семенов на том эксперименте ошибся в калибровке ксиксотрона, и оно попало в меня! Я вам… Однако его жена и в лучшие времена безграничностью терпения не славилась. – Кеша, заткнись и ляг! – повелительно рявкнула она. - Уже бы все закончили! Я тебе дома устрою "дыру", мало не покажется! Зубы пациента бессильно клацнули, и он покорно улегся на бок. – Откройте рот, – с каким-то облегчением велела медсестра, пшикая затем в горло обследуемому горьким анестетиком. – Все будет хорошо. – Я вас предупреждал, – буркнул Кеша, сглатывая лекарство и чувствуя, как оно понемногу начинает сковывать ему горло. – Всех предупреждал, на меня потом не пеняйте Врач кивнул и подошел ближе, возвращаясь к более привычному для него поведению. – Зажмите загубник зубами. Дышите медленно и глубоко, Иннокентий, Вам совершенно не о чем волноваться. Очень хорошо… Черный щуп эндоскоп приближается и медленно скрывается во рту Кеши. Сопутствующие звуки неприятны, но привычны врачу, а в оптике понемногу начинает раскрываться темновато-красный зев пищевода, постепенно переходящий в верхний отдел желудка, и за ним… тьма! Внезапная, глубокая, бесконечная тьма!.. И тут зонд дергается. Иван Ильич инстинктивно сжимает пальцы, стараясь его удержать и извлечь обратно. Кеша натужно сипит, но стоически терпит происходящее непотребство. В подобной напряженной борьбе проходит почти минута, и вдруг снова рывок, хлопок – и врач обнаруживает себя сидящим на полу, потрясенно разглядывая обрывок зонда в своей в руке и пытаясь осмыслить происходящее. – А я вам говорил! – натужно сипит Кеша, мучительно сглатывая. – Говорил ведь я вам! Но кто ж меня слушал-то... – Ч-что это было? – тоненьким дрожащим голоском протянул врач, недоверчиво ощупывая порванный инструмент. – Так она это, родимая! Я же говорил, что не язва у меня никакая. “Collapsarum gastritis” я бы ее назвал. Можете статью научную писать – так и быть, дарю. – Но как?! Это же невозможно ни с какой точки… - Иван Ильич обескураженно смолк. Чему-чему, а своим глазам верить он привык. – А вот так… - Иннокентий, поднатужившись, поднялся на ноги и тронул ошарашенную женщину за локоть. - Пойдем отсюда, жена моя неверующая.