На Краю Океана (The Edge Series: The Edge of the Ocean)

Воскресенье, 1 января 1893 г. Паб "Белая звезда" Ливерпуль, Англия Весь город покрылся тонкой коркой льда. Уильям Мердок еще не свыкся с морозом. Только что на Ливерпуль налетела метель и превратила в лед все, чего коснулась. Поезда застряли в снегу, оставив на перроне толпу людей, без крова над головой. И он оказался одним из них. Уильям планировал приехать в родную Шотландию до заката, но теперь он будет счастлив, если ему повезет найти комнату переночевать. Крепко сжав кулаки и наклонив голову вперед, он побежал навстречу ледяному ветру в хорошо знакомый паб «Белая звезда». Наверное, это был первый раз, когда на дороге ему не встретился ни один извозчик. Никто в здравом уме выйдет из дома в такую погоду. Как только Уилл толкнул дверь паба, на него обрушился поток теплого воздуха, пылающий ярким светом. Отовсюду до Уилла долетали крики, смех и пение. Никогда раньше он не видел паб таким переполненным; все столики, конечно, уже были заняты, люди сидели даже на столах и на полу. Никто не обращал на Уилла никакого внимания, пока он стоял на пороге, топая ногами, чтобы стряхнуть налипший на ботинки снег, и смахивая снежинки со своих волос, цвета меда. Уилл был уверен, что его лицо покрылось ярко-красными пятнами, нос вот-вот отвалится и пальцы еще не скоро согнутся. Так что чем раньше он снимет комнату на ночь, тем лучше. Но скорее всего здесь надеяться ему уже не на что. Повернувшись, чтобы уйти, он вдруг заметил почти пустой столик в дальнем углу. За столиком одиноко сидела девушка, какой-то невероятной дивной красоты. Уилл был уверен, что никого красивее ее он еще в своей жизни не встречал. Она сидела с бокалом красного вина, свет от камина мягко подсвечивал ее белоснежную кожу. Он сначала подумал, что она брюнетка, но яркие блики от огня, играющие в ее волосах, окрашивали их в разные оттенки коричневого. Интересно, что она не убрала свои волосы, как делали все девушки, а оставила их распущенными и просто прикрыла их отороченным темным мехом капюшоном своего малинового плаща. Уилл не мог оторвать от нее взгляд - острые углы ее скул в тусклом свете придавали ей утомленный вид, черные глаза казались бездонными, а губы соблазнительно полными, когда она неспешно делала глоток красного вина из своего бокала. Почувствовав его взгляд на себе, девушка посмотрела на Уилла и едва заметно улыбнулась. Уилл никогда не вел себя самоуверенно и развязно. Он не был и застенчивым, но никогда не был таким общительным, как его братья или родители. Но, его ноги сами пошли к ней, будто его тянули за веревку, будто она околдовала его, лишив силы сопротивляться. Когда Уилл подошел, девушка опустила свой бокал на столик. - Чем обязана вашему вниманию? – спокойно спросила она, глядя ему прямо в глаза. Она была американкой. Эта мысль поразила его. Что делает молодая американка - очень богатая, судя по кольцам на пальцах и ожерелью на шее, - одна в ливерпульском пабе? - Не позволите ли мне присоединиться к вам? Уилл сам был потрясен собственной смелостью. Он не знал, что ему делать, если она откажется, скорее всего он ускользнет куда-нибудь в темноту, как змея. Молодая женщина, какое-то время изучала его, удивленно изогнув бровь. Наконец, она, ухмыльнувшись, ответила: - Вы окажете мне честь. Остальные мужчины хотели удивить меня каким-нибудь мудрым изречением или строчкой из стиха, пытаясь быть остроумными. Но я ценю вашу прямоту. Первое, что понял Уилл об этой молодой женщине, так это то, что она была очень уверена в себе. Она знала, что красива, и знала, что мужчины мечтают оказаться за одним столиком рядом с ней. Однако она отвергала их всех. Кроме Уилла. - Прямота – мое главное качество - сказал Уилл, садясь за столик. - Верю, - согласилась она, слегка кивнув. - У этого прямолинейного молодого человека есть имя? - Уилл, - ответил он, мысленно поблагодарив Бога за то, что хотя бы не заикается. - Уилл Мердок. А как вас зовут? Что привело такую леди, как вы, в такое место, как это? - Снег, - тяжело вздохнула молодая женщина, оглядывая битком набитый людьми паб. - Я прибыла в Ливерпуль на днях на «Маджестике» и планировала добраться на поезде до Уилтшира сегодня утром, но оказалось, что все поезда застряли. Просто катастрофа! Уилл приподнял брови, все его мысли о флирте уже улетучились. - Если вы направляетесь в Уилтшир, почему вы просто не сели на корабль, который причаливает в Саутгемптоне? Это избавило бы вас от лишних забот. Молодая женщина закатила глаза. - Моя мать славится тем, что никогда не ищет легких путей, - неопределенно бросила она. На кончике языка Уилла горели тысячи вопросов. Как она здесь оказалась? Почему одна? Как ее зовут? По крайней мере, последний вопрос, как он решил, не был слишком нахальным. Когда он спросил ее, она задумалась на мгновение, словно пытаясь решить, говорить ли ему свое настоящее имя или выдумать первое попавшееся. Но, наконец, она улыбнулась, и это была, пожалуй, единственная искренняя эмоция за весь вечер. И Уилл почувствовал, что, когда она скажет ему свое имя, он будет помнить его до конца своих дней. - Софи Алтон. Понедельник, 2 января 1893 г. Паб "Белая звезда" Ливерпуль, Англия Яркий солнечный свет проник в комнату, отбрасывая золотые лучи, в которых медленно кружились крохотные пылинки. Уилл стоял у большого зеркала и поправлял галстук, глядя на девушку, спящую позади него. Она лежала на животе, волны ее темных волос закрывали красивое лицо, покоящееся на подушке. Простыня закрывала ее только до талии, обнажая белоснежную спину. Ему хотелось разбудить ее, чтобы попрощаться, но он не знал, как она отреагирует – может ей овладеют смешанные чувства? А вдруг она придет в ужас от того, что провела ночь с незнакомцем? Оба они не были сильно пьяны, но что, если утром она вдруг полностью осознает, что случилось, и пожалеет об этом? Уилл оторвал взгляд от спящей нагой девушки и снова сосредоточился на своем галстуке. Почему он так долго возится? Почему его пальцы путаются? Не то чтобы эта молодая женщина, эта Софи Алтон, была первой женщиной, с которой он имел близость, но она единственная околдовала его, и он не мог понять и объяснить самому себе, что с ним происходит. Он никогда не был из тех парней, которые спят с девушкой в первый же вечер после знакомства, но он ни капли не жалел об этом. У него не было никаких иллюзий насчет того, что произойдет теперь. Снег уже перестал падать, она поедет на юг в Уилтшир, а он продолжит свой путь на север в Далбитти. Скорее всего, они никогда больше не увидят друг друга. Когда эта мысль пришла ему в голову, он обернулся и посмотрел на Софи, которая начала просыпаться. Она глубоко вдохнула и потянулась, убирая темные блестящие пряди с лица. Без тени смущения, она перевернулась на спину и сонно посмотрела на него, нехотя приподняв тяжелые веки и даже не попытавшись прикрыться простыней. - Я думала, ты уже ушел, - тихо произнесла она. Было в ее сонном прерывающемся голосе что-то, из-за чего она казалась намного более невинной и хрупкой, чем была на самом деле. И тут впервые Уилл растерялся. Ему совсем не хотелось уходить, но он чувствовал, что должен. Что еще ему оставалось? - Я скоро уезжаю, - ответил он, приглаживая свои светлые волосы. - Тебе не хочется? Софи пожала плечом и окинула комнату взглядом. Вчера вечером они узнали многое друг о друге, проговорив в пабе до самого утра. Он узнал, что ей восемнадцать, что она дочь английского виконта и франко-канадской светской львицы, иммигрировавших в Америку. Ее старший брат был наследником титула их отца и половины состояния Алтонов, а Софи была выдана замуж в семнадцать лет за Джона Уиддика, человека вдвое старше ее. И именно с тех пор она связана с Уилтширом: Джон жил там, пока он не погиб в крушении поезда. Она рассказывала о смерти мужа совершенно спокойным тоном, что удивило Уилла. - Мне очень жаль, - пробормотал Уилл, ошеломленный тем, что эта восемнадцатилетняя девушка оказалась вдовой. Софи небрежно отмахнулась. - Не стоит. Мы поженились только потому, что так решили мои родители, и я не очень-то переживала из-за его смерти. Он умер еще в ноябре, когда я была в гостях у матери и отца ... И только сейчас я еду домой, чтобы забрать свои вещи из поместья и переехать обратно в Филадельфию. Ему хотелось еще расспрашивать о ее жизни, но он знал ее уже достаточно хорошо, чтобы понять, что Софи только будут раздражать такие вопросы. Вместо этого она поинтересовалась его жизнью, и он рассказал ей о своей семье в Шотландии, о жизни в море, о том, что он надеялся получить этим летом свидетельство второго помощника капитана и однажды стать капитаном большого судна. Хотя сейчас, когда ему еще не было и двадцати, эти далеко идущие планы казались несбыточной мечтой. - Обязательно напиши мне, когда станешь известным капитаном, - поддразнила Софи, отпив еще вина. - Я буду писать тебе столько, сколько ты захочешь, - парировал Уилл. Он не знал, как долго они беседовали, когда, наконец, сказал, что ему нужно узнать, не найдется ли для него свободной комнаты. Но не успел он подняться со стула, как Софи, улыбнувшись с притворной скромностью, тихо произнесла: - Не нужно никуда ходить, - ее темные глаза блестели в свете огня из камина, - для тебя уже нашлась комната. Теперь, в свете ясного утра, Уилл обнаружил, что не хочет уходить. Он подошел к кровати и сел рядом с ней. Она не отстранилась, но и не прижалась к нему. Софи лежала на спине, глядя на него сквозь полузакрытые веки, явно все еще не проснувшись полностью. - Как думаете, вы сегодня доберетесь до Шотландии, капитан Мердок? - спросила Софи с легкой улыбкой. Уилл улыбнулся в ответ. Ему хотелось протянуть руку и погладить ее красивую фарфоровую кожу, но он удержался от соблазна. - Я надеюсь. Снег больше не идет, и похоже, поезда снова ходят по расписанию, так что мы с тобой, скорее всего, в этот раз доберемся, куда хотим. - Вот и прекрасно. С ленивым стоном Софи села так, что их лица оказались на одном уровне, а простыня была бесстыдно забыта на ее талии. - Ты мог бы остаться на завтрак, - медленно произнесла она. Уилл почувствовал, как в нем разгорелся пожар. - Какой завтрак ты имеешь в виду? С улыбкой Софи прижалась к его телу и нежно поцеловала в губы. Его вчерашняя мечта поскорее оказаться в Далбитти, полностью испарилась, и теперь единственным его желанием было остаться в этой обшарпанной комнате. Но когда все закончилось, Софи не стала больше задерживать его разговорами. Она обернула простыню вокруг своего обнаженного тела и поднялась с кровати, чтобы провести его до двери. - Алиса скоро придет, - сказала она, бросив взгляд на настенные часы, - моя горничная. Мне нужно приготовиться к отъезду. Стоя в пороге с чемоданом в руке, Уилл не знал, что сказать. Он оставил ей свое имя и адрес на клочке бумаги, чтобы она могла поступить так, как ей заблагорассудится, но не мог не чувствовать непреодолимого притяжения, когда смотрел на эту потрясающе красивую девушку, которая совершенно зачаровала его. - Ну, что ж, прощай, - сказал он, потянувшись к дверной ручке. Он чувствовал, что даже после всего, что было между ними ночью, даже при том, что ее голое тело было лишь слегка прикрыто простыней, это было бы нагло с его стороны пытаться поцеловать ее сейчас. Ее губы растянулись в тонкой улыбке. - Прощай, Уильям. Понедельник, 8 мая 1893 г. Стэнли Док Ливерпуль, Англия Уилл не мог сосредоточиться. Слова на странице перед ним начали расплываться, и все, чего он хотел, это сбежать из этой душной квартиры на улицу. Но он должен был взять себя в руки и сконцентрироваться. Ему нужно учиться, чтобы получить сертификат второго помощника капитана. А без этого сертификата, капитаном ему никогда не стать. Поэтому он будет учить дальше. Со стоном он уронил голову на стол. Это был первый хороший день в Ливерпуле за последние несколько месяцев, а он застрял в квартире. Он чувствовал себя мальчиком, запертым в школе, с тоской глядящим в окно, пока учитель что-то нудно говорит, говорит, и говорит. Не то чтобы его не интересовало то, что он учит; в конце концов, он готовился к должности, о которой мечтал больше всего на свете. Просто ему не хотелось заниматься этим прямо сейчас. Когда Уилл услышал, как письмо проскользнуло сквозь парадную дверь, он сразу вскочил на ноги. Вот и повод оторваться от на несколько минут от книги. Он поднялся из-за стола, в несколько шагов пересек крошечную комнатку и подошел к двери, чтобы взять небольшую пачку писем. Одно от его родителей, одно от сестры, одно от двоюродного брата. Он устроился в изрядно потрепанном кресле и первым открыл письмо от родителей. Внутри был небольшой листок бумаги и второй конверт. Уилл нахмурил лоб. - Уилл, - вывела его мать на крохотном клочке бумаги, - мы получили это письмо и решили переслать его тебе. Возможно, оно срочное. С любовью, мама. Эта записка еще больше сбила с толку Уилла. Он перевернул второй конверт и замер, увидев имя, написанное в верхнем углу: Софи Алтон. На мгновение Уилл замер, не сводя глаз с ее имени. Он оставил Софи адрес своих родителей в Далбитти, так как еще не снимал квартиру в Ливерпуле. По правде говоря, он вообще не ожидал, что она ему когда-нибудь напишет. Что она могла от него хотеть? Долгое время после того снежного вечера Уилл часто вспоминал ее: как у нее дела, думал он, может, ее богатые родители выдали ее замуж за кого-то еще. Но с течением времени он начал думать о Софи все меньше и меньше. Это был первый раз, когда он вспомнил о ней за последние несколько недель. Наконец, он разорвал второй конверт и развернул исписанный бисерным почерком лист. Дорогой Уильям, Пишу тебе из Монреаля, родного города моей мамы. Не могу вспомнить, рассказывала ли я это тебе. Я живу у ее сестры, моей тети Жозефины, и собираюсь остаться у нее на несколько ближайших месяцев. Я здесь уже две недели, и все никак не потеплеет. Я начинаю думать, что этого никогда не произойдет. Я пишу тебе по той же причине, по которой я приехала в Монреаль. Уверена, ты не ожидал услышать обо мне снова не смотря на то, как нам было тяжело расстаться друг с другом в январе. По правде говоря, я сама не ожидала, что напишу тебе. Но я не сожалею ни о чем даже сейчас. Даже несмотря на то, к чему это все привело. Я беременна, Уилл. Наш ребенок должен появиться на свет где-то в октябре. Врач подтвердил мое состояние в апреле, когда мне нездоровилось. Моя мать, конечно, пришла в ярость, и ей настолько стыдно, что она решила отправить меня жить в изгнании с тетей Жозефиной, пока не родится ребенок. Ребенок, конечно же, от тебя. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься. Ты единственный мужчина, с которым я была близка с тех пор, как умер мой муж, но и с ним мы не виделись задолго до его смерти. Этот ребенок может быть только твоим. Пожалуйста, поверь, тебе я врать не стану. Я уже приняла решение и предлагаю его тебе. Когда ребенок родится, я вернусь в Филадельфию без него. Моя мама убедила меня в том, что так будет лучше. У тебя есть два варианта: ты можешь проигнорировать это письмо, и тогда я отдам ребенка в приют здесь, в Монреале, или ты можешь приехать и забрать ребенка и вырастить его. Уверяю, я никогда больше не буду вмешиваться в твою жизнь. Я буду ждать тебя в Монреале до конца октября. До этого времени ты можешь приехать, чтобы забрать ребенка, если он тебе нужен. Твоя, Софи Алтон На мгновение Уилл, казалось, перестал дышать. Письмо тряслось в его руках, пока он смотрел на какое-то белое пятно на стене, пытаясь осмыслить прочитанное. Софи беременна? Как это могло произойти? Это было только один раз, одно мимолетное мгновение… Ему стало дурно, и он сжался в комок, сидя в кресле, пытаясь прийти в себя. Беременна… беременна… беременна… Софи была беременна от него. От него ли? Софи, конечно, настаивала на этом, но как он мог быть уверен? Он совсем не знал ее, так как мог он быть уверен, что для нее знакомиться с мужчинами в пабе и спать с ними в ту же ночь не самое обычное дело? Как мог он знать наверняка, что у нее не было близости с мужем перед тем, как он умер? Не было никакого способа узнать наверняка, и, если он приедет за ребенком, а он окажется не от него … его жизнь будет кончена. Черт, его жизнь закончится, даже если бы это был его ребенок. Уилл покачал головой и швырнул письмо на пол. Это просто нелепо. Он не может поехать в Монреаль, он не может стать отцом. Ему было двадцать лет, и впереди у него вся жизнь! Нет, Софи придется отдать ребенка в приют, вот и все. Скорее всего, этот ребенок даже не от него. Если бы он действительно поехал в Монреаль, он, наверняка, сразу увидел бы, что ребенок не его, и эта поездка была бы просто пустой тратой денег. Решив на этом, Уилл швырнул письмо на пол и поднялся на ноги. Он снова сел за стол и, притянув к себе тяжелую книгу, попытался себя заставить сосредоточиться. Ему необходимо было сосредоточиться. Он должен был подготовиться к экзамену и получить свидетельство второго помощника капитана. Среда, 7 июня 1893 г. Коттедж «Окленд» Далбитти, Шотландия Уилл сидел за идеально чистым деревянным столом в центре кухни, и чувствовал на себе тяжелый взгляд матери. Он знал этот коттедж, сложенный из камня в центре города, вдоль и поперек, как свои пять пальцев: Уильям жил там с младенчества и другого дома не помнил. Работая моряком, он редко бывал дома, но все же старался приезжать при первой возможности, и никогда не ожидал, что ему придется вернуться при таких обстоятельствах. - Когда она должна родить? - спросила Джейн Мердок, и голос ее звучал гораздо мягче, чем он того заслуживал. Уилл вздохнул, вспоминая письмо. Он изо всех сил старался не думать о нем с тех пор, как прочитал его, скомкал и бросил в угол, но не мог полностью выбросить его из. Оно все время было в его мыслях, грызло его изнутри, звало его, напоминая, что в этот мир придет ребенок, в котором будет течь его кровь. И поэтому, не в силах больше бороться с чувством вины, он сел на поезд и отправился домой, зная, что отец в плавании, и дома осталась только мать. - Уильям, - резко окликнула его Джейн, когда он не ответил ей, потерянный в своих мыслях. - Октябрь, - вздрогнув, ответил Уилл. - Извини… я немного… рассеян. - Не удивительно, - кивнула Джейн. - И ты уверен, что ребенок твой? Уилл пожал плечами. - Я вообще в этом не уверен. Она написала в своем письме, что отцом мог быть только я, но…- Уилл неловко заерзал на стуле; ему совсем не хотелось признаваться в этом своей матери. - Я совсем не знаю ее. Мы общались только той ночью в Ливерпуле. Вздохнув, Джейн покачала головой. - Я не ожидала от тебя такого, Уильям. Ты очень разочаровал меня. Я думала, ты умный парень, а не из таких… - Я тоже так думал, - пробормотал Уилл. Он положил локти на стол и закрыл лицо руками. - Я не знаю, что мне делать, мама. - Ну, ты же знаешь, что тебе следует сделать, - поправила его Джейн. Уилл что-то промычал, все еще пряча лицо в руках. - Но что, если он не мой? спросил он. - Что, если я доберусь до Канады, усыновлю этого ребенка, и через несколько лет, окажется, что он даже не похож на меня? Что, если он и правда не мой? - Уильям, - строго одернула его Джейн, - посмотри на меня. Уилл послушно сделал, как ему сказали. - Действительно, очень может быть, этот ребенок не твой. Ты прав: ты не знаешь эту Салли… - Софи, - машинально поправил ее Уилл. Джейн закатила глаза. - Да, хорошо. Ты не очень хорошо знаешь эту Софи, но это же не помешало тебе провести с ней ночь, не так ли? Ребенок может быть и не твой, но ведь есть вероятность, что он от тебя. Если у тебя будет сын или дочь в Канаде, как ты будешь спокойно жить, не зная, как там твой ребенок? Можешь ли ты позволить ей отдать его в приют просто потому, что он может и не от тебя? Ты всю свою жизнь будешь думать об этом ребенке, Уильям, и я уверена, что тебя до конца твоих дней будет мучить чувство вины. - Но что, если он не мой? - настаивал Уилл. - Что, если я привезу ребенка, а у него окажутся рыжие или светло-каштановые волосы, и он совсем не будет похож ни на Софи, ни на меня? Почему я должен нести ответственность за то, что сделала она, и в чем я не принимал никакого участия? - Как выглядит Софи? - спросила Джейн. Уилл помолчал, вспоминая нереально красивые черты лица этой чарующей девушки. - Она бледная, - сказал он, - с очень темными волосами и темными глазами. Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. - Тогда ты должен понимать, что, скорее всего, независимо от того, кто отец ребенка, он будет похож на мать. Скорее всего, у него тоже будут темные волосы и глаза, особенно если отцом действительно оказался ты, со своими светлыми волосами и голубыми глазами, - рассуждала Джейн. - Но справедливо ли отказываться от ребенка из-за призрачной вероятности, что он не твой? - Вполне справедливо, - пробормотал Уилл, чувствуя, что ведет себя, как упрямый школьник. - Если бы это было так, - мягко сказала Джейн, - ты бы не пришел сюда, не правда ли? Уилл громко вздохнул и откинулся на спинку стула. - А что насчет моего будущего? Этим летом я хотел получить свидетельство второго помощника капитана. Я хочу управлять кораблем, как папа. Когда он был в море, ты заботилась о нас, но кто позаботится о ребенке Софи, когда меня не будет дома? Я буду вынужден отказаться от карьеры, а больше я ничего не умею. Как я могу вырастить ребенка, если у меня не будет денег его содержать? - Будет сложно, - согласилась Джейн, - но возможно. У нас были трудные времена в Саннисайде, но мы их пережили. И мы с твоим отцом поможем тебе. Лидия должна родить со дня на день; она может стать кормилицей твоему ребенку. Она говорила о невестке Уилла, жене Джеймса, которая была беременна их вторым ребенком. Джеймс и Лидия были на седьмом небе от счастья от того, что снова станут родителями; они души не чаяли в своем первом малыше - мальчике по имени Александр, и мечтали о большой семье. Но почему же Уилл не чувствовал то же самое? - Уильям, - строго сказала Джейн в ответ на его упертое молчание, - ты всегда был справедливым человеком и всегда старался поступать правильно. Так ответь на вопрос: ты станешь отцом этому ребенку или бросишь его на произвол судьбы? Какой поступок был бы правильным? Воскресенье, 1 октября 1893 г. Дом Жозефины Клеман Монреаль, Квебек Уилл был уверен, что все идеально спланировал: он приедет в самом начале октября, чтобы точно успеть к родам. Можно было только догадываться, когда это случится, но она сказала - в октябре. И вот он только что сошел на берег и стоял на пристани. Уилл прибыл накануне в Нью-Йорк на борту «Маджестика», впервые в жизни он пересекал океан в качестве пассажира, и сел на поезд, чтобы добраться до северной части штата и оттуда в Канаду. Его сопровождала двоюродная сестра, которая помогла бы молодому отцу ухаживать за новорожденным ребенком, пока они не вернутся в Британию. Но она решила остаться в отеле и дать возможность Уиллу увидеть Софи наедине. После того, как он поговорил с матерью и принял окончательное решение еще в июне, он написал Софи, чтобы она ни при каких обстоятельствах не отдавала ребенка в приют, и что он приедет и заберет его. Софи написала ему ответ, в котором не содержалось ничего кроме адреса своего проживания. Монреаль совсем не был похож ни на одно место, в котором бывал Уилл. Было очень холодно. Ярко-оранжевые, желтые и красные листья медленно кружились, подхватываемые прохладным ветром, пока повозки, экипажи и люди спешили куда-то по пыльным улицам. Все вокруг говорили по-французски, все вывески в окнах были на французском. Когда он остановил кого-то, чтобы спросить дорогу, на него удивленно уставились и, бросив в ответ «No English», поспешили прочь. Что ему делать, если он не найдет дом? В конце концов он встретил человека, который говорил по-английски и, хотя его и рассмешило то, как исковеркал Уилл название улицы, объяснил ему, где находится дом. Дом Жозефины Клеман находился в самом конце длинной узкой улицы. Это был высокий трехэтажный кирпичный таунхаус, такой же как и окружающие его дома, с большим кленом, возвышающимся над крошечным палисадником. Уилл остановился на крыльце и глубоко и медленно вдохнул. Вот и настал этот момент. Он был уверен, что никогда больше не увидится с Софи, а сам преодолел тысячи миль, чтобы встретиться с ней. Скоро он вернется в Англию с их ребенком. Он даже не знал, когда он родится. Наконец, постояв, он поднялся по ступенькам и трижды постучал в дверь. Сердце его взволнованно колотилось в груди, руки дрожали, а во рту совсем пересохло. Мгновение спустя дверь открыла молодая женщина, одетая как горничная. - Oui, monsieur? - сказала она, окинув его взглядом с головы до ног. - Эээ, здравствуйте, - пробормотал Уилл, - я… э… здесь, чтобы увидеться с Софи. Горничная понимающе кивнула и ответила ему на английском с сильным французским акцентом. - О! Вы Уильям? - Да. Служанка снова кивнула и впустила его в дом. Уилл вошел в узкий коридор и последовал за горничной вниз по лестнице, покрытой ковром, в комнату в задней части дома. Там сидя в шезлонге, угрюмо глядела в окно Софи Алтон. Ее длинные темные волосы были распущены и свободно струились по спине. На ней было надето простое белое платье. Служанка сказала что-то по-французски, и Софи подняла глаза. Когда она встретилась взглядом с Уиллом, на ее лице не отразилось никаких эмоций. И только в тот момент он заметил: она не беременна. Или, по крайней мере, она точно не была на большом сроке беременности. Его обманули? Она солгала ему, чтобы заставить его проделать весь этот путь в Монреаль? Но Софи обернулась, и Уилл, проследив за ее взглядом, увидел колыбель, украшенную белыми кружевами. Уилл взволнованно перевел дыхание. - Ты ... ты уже родила? Софи кивнула. - В конце августа. Он чувствовал себя так, как будто его ударили в живот. Она родила? Он уже стал отцом? Больше месяца назад? - П-почему ты мне не сказала? Софи пожала плечами. - Потому что знала, что ты все равно скоро приедешь. Подойди к ним. Уилл двинулся было к колыбели, но вдруг замер как вкопанный. Он изумленно посмотрел на Софи. - К ним? - повторил он, думая, что ослышался. Но она только снова кивнула на колыбель. Когда Уилл впервые заглянул в кроватку, ему показалось, что все вокруг растаяло и потеряло значение. Два одинаковых младенца лежали рядом, завернутые в одеяла. Один крепко спал, а другой смотрел на него такими яркими голубыми глазами, каких он еще никогда не видел. - Двойняшки, - мягко сказала Софи. - Я и не догадывалась. Я уже дала им имена, надеюсь, ты не против. Но Уилл не слушал. Он смотрел на двух спящих младенцев, как будто никогда раньше не видел ничего подобного. Он был в шоке. Это были абсолютно, невероятно красивые, самые прекрасные младенцы, которых ему доводилось видеть. На глазах Уилла выступили слезы, и он стоял, словно завороженный, прикрыв рот ладонью. Он был отцом! Двойняшек! - Уилл? – выдернула его из оцепенения Софи. В конце концов Уилл заставил себя оторвать взгляд от младенца, который смотрел на него так пристально, как будто бы знал, что это его отец. - Кто они? - спросил он, шмыгая носом и вытирая глаза тыльной стороной ладони. - Я имею в виду, мальчики или ... - Две девочки, - ответила Софи, глядя на колыбель мимо него. - Я назвала старшую Лилиан Мари, а младшую Кэтрин Элен. Я зову их Кейти и Лилли. - Кейти и Лилли, - прошептал Уилл, снова поворачиваясь к колыбели. Малышка, продолжая пристально смотреть на него, тихонько пошевелилась под одеялом. - Кто есть кто? Софи медленно поднялась и стала около него у колыбели. - Это Лилли, - сказала Софи, мягко касаясь одеяла спящего ребенка справа от нее, - а это Кэти. Она провела кончиками пальцев по щеке малышки, которая молча смотрела на них. - Привет, Кейти, - мягко сказал Уилл и протянул руку, чтобы погладить девочек по щечкам. Софи посмотрела на него. - Ты веришь мне, правда? – вдруг без тени улыбки спросила она. - Они твои дочери. Знай это, не сомневайся. Но Уилл смотрел только на двух малышек, двух своих прекрасных дочерей, на тех, кто внезапно придал его жизни новый смысл и цель. - Я знаю, - выдохнул он. - Знаю.