Пошарпанные кружки

Год… а это даже неважно какой год, какой день, и даже какой был месяц- все эти моменты не важны для истории. Для вас может быть январь, март, а может быть и октябрь, все равно каждые сутки протекали незаметно и практически одинаково. Отличия были только в мелочах. Сегодня, например, он расхаживал по дому в синих носках, а завтра в тапочках на босую ногу. Она же весь вечер крутилась у плиты, а на следующий и вовсе не появлялась дома. Дома тихо. Дома спокойно. Спокойно, как нигде. Они приходят после тяжёлого дня, с ватными руками и ногами, а их единственное желание- лечь и уснуть. Именно в такой день Брагин оказался дома. Один. Это был вечер, и никто уже не вспомнит, который был час. Может это был вовсе не вечер, а глубокая ночь. Или еще хуже-утро. Но почем-то в памяти осталось темное небо с искрами толи звёзд, толи капель дождя. Мужчина снял куртку и даже не повесил её. Он был настолько вымотан на работе, что каждая секунда без сна давалась с большим трудом. В доме было холодно и пусто, от чего ещё больше хотелось завалиться на диван и закрыть глаза. Он и лёг. Лёг и заснул так быстро, что будто не просыпался с утра. Его куртка легко упало на тело, немного накрывая спину, а из груди послышался хрип и сопение. Итак, гениальный доктор Брагин уснул. *тик-так* *тик-так* *тик-так* Именно этот противный и постоянный звук слышал врач, находясь далеко в своём сознании и летая в облаках редкого сна. Редкого, но очень приятного. А еще огромным плюсом было то, что в квартире он один. Совсем один. То приятное одиночество, которое иногда нужно каждому. Его редкие, но прекрасные часы сна будто прервали. Брагин услышал яростный звон дверного звонка, который, казалось, разбудил человека. Его ноги упали на пол, вспоминая, как ходить, затем и сам Олег смог найти в них опору и встать с дивана. Какое-то время он посмотрел на брошенную вещь, которая частично укрывала его некоторое время, но его вновь прерывает скрежет дверного звонок. Этот кто-то звонил настойчиво, долго и, даже в какой-то степени, очень раздражительно. Доктор тяжело вздохнул, перевёл взгляд на дверь и медленно, но уверенно пошел к ней. Он резко дернул ручку, облокотился об косяк и недовольно взглянул на непрошенного гостя. Лицо Олега резко преобразилось. От раздражения в недоумение, а далее это недоумение приобрело счастливую шокированную улыбку. -Брагин, извини меня, к Серёже ехать было совсем нетактично… Женщина влетела в квартиру, кинула свою сумку на тумбочку в прихожей и начала снимать сапоги, которые очень мягко и красиво закрывали ее ножки. -Ты что тут делаешь? -Я? Я прилетела из Германии, на обучении была. А что за странный вопрос? Ты же сам мне предложил это место. Старая знакомая очень быстро проговорила это. Она подняла взгляд на мужчину и добавила, снимая пальто. -Когда-то кто-то написал: «Сказала: «Прости, я забылась в дороге», И, улыбнувшись, спросила: «Ты ждал?»» Брагин снова был в ступоре. Он медленно закрыл дверь за ее спиной, наблюдая, как с женских плеч спадает то самое тонкое и старенькое пальто, снова не давая никакого ответа. Незваная гостья снова обратилась к нему: -Олеженька, ну почему ты молчишь? Она аккуратно сжала его ладонь, а Брагин же незамедлительно поцеловал её тонкие пальцы. Странная картина. Он и она стоят здесь вдвоем. Стоят в квартире его настоящей. -Ларис, Мне тебя не хватало. -проговорил врач и сразу же притянул её ближе к себе, целуя её в лоб. Этот поцелуй не был наполнен, свойственной для Брагина, пошлостью. Возможно, он был одним из самых искренних в его жизни. Мягкий, бережный, теплый… Его вновь окутал страх, страх, что её тело сейчас раствориться в воздухе, но нет, она тут, так близко, что чувствовалось ее дыхание и можно было услышать стук сердца. Тук, тук, тук… рассеянный звук в воздухе, прыгающий на холодные стены квартиры. Они молча стояли в маленькой прихожей. Им нужна была эта пауза диалога, когда бывшие любовники вновь вспомнили аромат друг друга. Олег уткнулся носом в её волосы, помогая себе собирать их руками, чтобы вновь утонуть. -Олеж, отпусти меня, пожалуйста. -нет, нет, нет, нет, нет… Повторял мужчина шёпотом, прижимая её к себе ближе, ближе и ещё ближе. То, что Брагин видел и делал пару лет назад сейчас казалось выдумкой. И доктор искренне не понимал, что происходит. Вот она, здесь, ее можно почувствовать. Брагина привели в чувства ее холодные пальцы, которые коснулись его шеи и оставили невидимые следы ожогов. -Ой, какой же я бесстыжий! Ты такая холодная! Замерзла? -он аккуратно отодвинул девушку чуть в сторону и прошёл в маленькую кухню, где моментально включил чайник, -сколько всего произошло, сколько всего стоит нам обсудить! Мужчина был по-настоящему вдохновлён её прибытием. Ему хотелось снова вздохнуть, шутить, читать ей стихи всю ночь и разговаривать. Обо всем, начиная от того, какие случаи были во время её отъезда в институте и заканчивая тем, какую песню она последнюю прослушала. А тем временем чайник вскипел, и лёгкая мужская рука, снимая его с огня и кидая по чайному пакетику в старые, видавшие жизнь чашки, залила кипяток, и мужчина преподнёс горячий и химически душистый напиток к столу. Тонкий запах, наполненный теплом, вместе с которым всплывал образ старой блочной многоэтажки, медленно заполнял комнату, пока не коснулся холодных стен и не остыл сам. «Они совершенно разные…-думал Олег, - моя Мариночка, женщина, от которой веет теплом, уютом и домом, с ней ассоциируется самый сладкий запах весны, лета, возможно даже мёда… Да! Она словно мёд, мягкая, податливая. Лара же была другой, этакая «зима». Она казалась недостигаемым космосом, который только внешне хрупкий в огромных лапах этого мира. Всегда строга, холодна и властна, но при этом прекрасна. Её взгляд, в отличии от жены, встряхивал и освежал, будто ледяной душ с утра.» А девушка продолжала что-то эмоционально рассказывать, активно жестикулируя руками и меняя выражение своего лица. Она вздёргивала леденящими бровями, и её неглубокие, маленькие морщинки проявлялись на лбу. Брагин же продолжал смотреть на неё и вспоминать черты. Белая, даже нет, будто мраморная шея. Хотя, это звучит даже громко, но сравнения тише найти ему не удавалось. На ней золотая цепочка, немного пробивающаяся через вырез нежно-голубой рубашки. Тонкие и изящные руки, не менее изящные длинные пальцы. На левой руке было маленькое и непримечательное кольцо. Небольшая и не очень плотная грудь. На неё ничего не акцентировало, кроме его воспоминаний, зато каких! Каких мягких и воздушных. Он снова вспомнил события, которые недавно вызывали мужские слезы, снова задумался о правдивости прошлого или настоящего. Она же снова вернула рыжий цвет волос, который остро, но при этом невероятно гармонично перекликался с глубокими глазами, хрустальными, чистыми и глубокими. Брагин тонул в них, улетая, будто в пропасть. Его накрывал холодный, но безумно нежный голос. Мужчина не дышал. Его щеку обожгло, а затем накрыло легким покалыванием, он почувствовал четкий отпечаток четырех длинных пальцев, а затем только: «Брагин, Брагин!» и громкий хлопок. Он вздрогнул и почувствовал что-то мягкое под боком, а затем осознал, что он совсем не сидит за столом, а лежит на диване. Лежит на диване один, а рядом она, но совсем не та, с которой, казалось, он проводил вечер. -Ой, Мариш, доброе утро, -с привычной всем интонацией, чуть смеясь, произнес он обыденное приветствие, но женщина напротив него была настроена не то чтобы отрицательно, скорее взволнованно. Её действительно тревожило что-то. -Ты дурак! - Нарочинская встала с колен и подошла к окну, выпуская пар, - я тебе звонила раз 100, почему ты не брал? Так тебе всем отделением звонили, звонили, звонили… «Звонили, звонили, звонили, звонили…»- Брагин лежал, будто полумертвый, не моргал, глаза сохли, но это было неважно для него. Что это было? Сон? Неужели он, а почему он ощущал дыхание и её холодные нежные руки? «Я люблю их обеих. Так по-разному, но так сильно. Зачем я родился, чтобы что-то чувствовать от этой вселенной?» Он осмотрелся. На столе стояли те разные чашки, хаотично расставленные с обеих сторон. Олег сделал вдох, глубокий. Чувствовалось, как воздух обнимает легкие изнутри, а затем он вдумался в аромат. Стойкий запах обжитой квартиры, пыли, живущей в диване, легкие духи Марины, которые летали по комнате, будто большими розовыми облаками, и тяжёлый, холодный, но неимоверно женственный запах. Она точно была тут.