***
Маленькое кафе, вход увешан стилизованными «ловцами снов». Окна и двери открыты — несмотря на затянутое тучами серое небо, на улице тепло. Лето наконец добралось до дождливого штата Вашингтон. В этом году оно необычно жаркое, даже старожилы Ла Пуш такого не припомнят. Рядом с кафе, дверь в дверь — магазинчик индейских сувениров. Эсми приветливо кивает хозяйке, Сью Клирвотер, и проходит мимо, к столикам. Едва она успевает устроиться и сделать заказ, как чувствительного обоняния вампира касается резкий запах. — Брэди, давай как всегда, — в дверь вваливается смуглая молодая женщина с короткой стрижкой. — Двойной эспрессо, пожалуйста. Эсми припоминает, что это сестра Сета, Леа. Единственная в резервации женщина-оборотень. Насколько Эсми помнит, резкая, гневная, и очень неприятная особа. От нечего делать миссис Каллен рассматривает ее. Та мало изменилась с тех пор, как Эсми видела ее последний раз. Сколько ей сейчас лет, двадцать три, двадцать пять? Выражение лица совершенно такое же, как тогда, слегка презрительное и высокомерное. Брови нахмурены, из-за этого между ними залегла морщинка. Даже одежда выглядит так же, как тогда, перед битвой с Волтури: короткие джинсовые шорты и светлая футболка. Разве что, волосы стали короче: вместо каре — андеркат и выбритые виски. Снаружи слышиться неуклюжий топот маленьких ножек. В дверном проеме появляются двое детей, мальчик и девочка. Смуглые, черноволосые и абсолютно одинаковые малыши, только у мальчика футболка синяя, а у девочки — красная, и красная же ленточка повязана бантиком вокруг головы. К немалому удивлению Эсми, дети подбежали к Лее и повисли, уцепившись за ее руки — одна слева, второй справа, и обхватив ножками ее бедра. — Еще два какао, и печенек каких-нибудь насыпь, — кричит Леа мальчику-баристе, пока дети пытаются лезть по ней, как по дереву. Не без труда индианка отцепляет их от себя и садится за соседний столик, покосившись на Эсми. Но не пересаживается. Брэди, еще один мальчик из стаи, ставит перед ней поднос: крохотная чашка эспрессо, два какао, вазочка с печеньем и целая кипа ярких детских книжек. На кипе восседает потрепанная кукла Барби, и фигурки каких-то супергероев. — Спасибо, ты меня спас, — Леа улыбается, увидев это. — Лили и Марка надо срочно отвлечь. Хочу спокойно попить кофе. Брэди переключает внимание маленьких гостей. Когда они углубляются в игру, Леа кладет ногу на ногу и откидывается на спинку стула. При малейшем движении мускулы обрисовываются под смуглой кожей. Леа подносит крохотную чашечку ко рту, и, закрыв глаза, с удовольствием вдыхает аромат крепкого кофе. К удивлению Эсми, за этим не следует едкого комментария о вони вампиров. Брэди приносит кофе с молоком для Эсми, на лице молодого человека явно читается недоумение. — Маскировка от людей, — тихо произносит миссис Каллен. — Немного подозрительно сидеть в кафе, ничего не заказав, вы не находите? — Пожалуй, — Брэди пожимает плечами, бросает короткий взгляд на играющих детей, и отходит обратно к стойке. Эсми медленно размешивает сахар в своей чашке, чтобы занять руки. Других посетителей в кафе нет, поэтому ее взгляд сам цепляется то за Лею, то за Брэди. Возраст мальчика трудно определить: он высок и мускулист, как и любой оборотень квилетской стаи, разве что, не так массивен, как Сэм Адли или Джейкоб. Короткие черные волосы, темно-шоколадная кожа — иногда Эсми кажется, что оборотни похожи, как близнецы. Это распространяется даже на Лею, единственную женщину среди них. Точно так же, как у парней, перекатываются под шоколадной кожей мускулы, а плечо украшает синеватая татуировка. Такие же, как у всех, иссиня-черные волосы. И глаза, еще недавно полные яростной, всепоглощающей ненависти, которая приутихла лишь благодаря запечатлению Ренесми. Эсми хмурится, пытаясь припомнить все, что она знает о Лее Клирвотер. Кажется, там была какая-то грустная история с покинувшим ее женихом. Но… что тогда делают рядом с ней эти близнецы? Малышам, должно быть, года три. Леа все-таки нашла свое счастье? Даже Леа, абсолютная аномалия еще похуже вампиров, смогла стать матерью… Эсми моргает, заметив, что Леа смотрит прямо на нее. Та пренебрежительно усмехается, явно собираясь сказать что-то обидное. Но за улице вновь слышится шум шагов — тяжелых и медленных, сквозняк приносит знакомый запах. Обе — и вампир, и оборотень, поворачиваются к его источнику. — Привет, Леа, — Эмили, жена Сэма Адли, альфы одной из стай Ла Пуш, и родственница Леи, тяжело дышит, на лице выступила испарина. — Еще раз спасибо тебе, что помогла. О, добрый день, миссис Каллен. — Не за что, — Леа встает, они с Эмили целуются в знак приветствия. Вернее, Леа чмокает воздух у Эмили над ухом. — Обращайся, если что. Коляску я поставила снаружи. Малыши, заметив Эмили, виснут уже на ней, с криками «мама». Та обнимает их, беспорядочно целует щеки, уши, волосы — куда удается попасть. И уходит, продолжая рассыпаться в благодарностях. «Странно все это. Леа же терпеть не может вампиров. И с Эмили тоже была какая-то история», недоумевает Эсми. Она подмечает тяжелую походку, слегка округлившийся живот и лицо — неужели, миссис Адли ждет третьего? Душу вновь переполняет боль. Все звуки, запахи, ощущения — пропадают. Почему, ну почему одним — сразу трое, а другим — ничего? И никакой надежды. — Все нормально? Наваждение рассеивается. Ее кто-то не слишком нежно трясет за плечо. — Давай приходи в себя, — каждый звук отдается ударом по темени. Реальный мир потихоньку воскресает перед глазами Эсми. Она с удивлением видит светло-кофейную лужу на полу и осколки разбитой чашки. Леа наклонилась над ней, с гримасой отвращения на лице. Явно недовольна тем, что пришлось прикоснуться к вампиру. — Сделай одолжение, будь осторожнее! — с раздражением восклицает оборотень. — Сюда, бывает, дети заходят, и у всех шило в… — она запинается, — в одном месте. Только осколков не хватало для полного счастья. — Простите, — Эсми массирует переносицу пальцами, будто это может помочь прогнать боль. — Это случайность. Я уже ухожу. Почти переступив порог, она слышит: — Эй, погоди. Эсми оборачивается и натыкается на внимательный немигающий взгляд темных глаз. — Вампиры не бывают неуклюжими. Ты выглядела так, будто собралась падать в обморок. С тобой точно все в порядке? — Все хорошо, не беспокойтесь. Эсми хочет выйти за дверь. Выбросить из головы двух маленьких созданий, не слышать, забыть о том, что они существуют. Какая ирония — она пыталась сбежать сюда, чтобы не видеть Ренесми, и наткнулась на этих ангелочков. — Нет. Все плохо. Шаги за спиной. Эсми вздрагивает, как человек, чувствуя, как накаляется воздух — Леа стоит совсем близко. Смотрит внимательно, прищурившись, слегка наклонив голову. Почему-то возникает ощущение, что врать ей так же бессмысленно, как и Эдварду. — Вот что. Пойдемте-ка пройдемся по пляжу и поговорим. Я отвечаю за безопасность людей в поселке. Если твои странности могут угрожать им, проблем не избежать. И никакое запечатление тут не поможет. — Вам не о чем беспокоиться. — Я настаиваю. Что ж, пункт договора о ненападении до сих пор в силе. Эсми не подвергает себя опасности, согласившись на прогулку в компании Леи.***
Вампир осторожными шагами идет вдоль кромки воды, стараясь не замочить элегантные бежевые туфли на небольшом каблуке. Оборотень же, наоборот, стаскивает видавшие лучшие времена босоножки и бредет по щиколотку в прохладной воде. Ветер развевает короткие черные волосы и каштановые кудри, иногда доносит до них обеих соленые брызги. К вечеру распогодилось, и там, где море сливается с небом, можно увидеть пылающее из последних сил алое солнце. Море вот-вот проглотит его. — Нет, — в который раз мягко возражает Эсми. — У меня не было приступа жажды. Клянусь, мне не хотелось ни на кого нападать. Мне подобные порывы вообще не свойственны. Тем более, это же дети. Хоть она и делает усилие, голос дрожит. Леа поворачивается к ней, внимательно всматривается в лицо. — Что с того? — оборотень внимательно следит за реакцией на лице вампира. — В прошлом месяце моя стая поймала кочевника недалеко от деревни. Так он целенаправленно выслеживал маленьких детей. Для него они были, как конфеты для человека. Сладенького ему захотелось, паскуде. Леа кривится, Эсми даже кажется, что на ее лице проступают звериные черты. Не нужно быть Джаспером, чтобы понять: незваный гость вызывал у нее глубокое отвращение. — Мы не такие, вы же знаете. Поверь, жажда не при чем. Вся наша семья умеет держать себя в руках. И, самое главное — мы хотим этого. Быть ближе к людям, а не к монстрам. — Тогда что на тебя нашло? Шаг вперед, и в сторону — Леа преграждает путь Эсми. — Я не отстану, — заявляет оборотень. — Моя жизнь — в моей стае и моем племени. Я защищаю людей. Мой долг — отвести от них любую угрозу. Видя, что Эсми колеблется, Леа добавляет: — Взамен я тоже что-нибудь расскажу. Откровенность в обмен на откровенность. — Похоже на «правду или вызов», — слегка улыбается та. — Только без вызова, — поправляет Леа. И, о чудо, ее лицо тоже расцветает несмелой улыбкой. Вечно раздраженная и злая, сейчас Леа Клирвотер кажется почти миловидной. — Хорошо, — наконец решается Эсми. — Я могу надеяться, что ты сохранишь наш разговор в тайне? — Я — могила, — Леа несколько торжественно поднимает руку, — клянусь. Они присаживаются. Эсми — на выброшенный на берег ствол дерева, Леа — рядом, прямо на песок, прислонившись к дереву спиной. Она вытягивает ноги, и волны прибоя ласкают босые ступни. Эсми непросто перейти сразу к главному. Это — как прыжок со скалы в море. Трудно решиться, зато потом ощущение свободы и полета искупает все страхи.Она начинает издалека. — Я родилась и выросла в Огайо, на ферме моих родителей, — она смотрит вдаль, на море. Так почему-то легче. — Они были добры ко мне и любили меня… по-своему, уж как умели. Когда я повзрослела, то мечтала стать учительницей, но отец был против. Он считал, что главное для меня — быть хорошей женой и матерью. Все мои подруги вышли замуж раньше, только я оставалась одинокой. Не скажу, чтобы меня это беспокоило. Мне хотелось найти того самого, единственного. Но мои родители считали, что медлить нельзя. Я не хотела делать их несчастными. И поэтому приняла предложение сына наших соседей. Он казался милым и порядочным, но… Эсми запинается, на мгновение закрывает глаза. — Дома Чарльз был совершенно другим, чем на людях. Я искала защиты у моей семьи… но они не захотели выслушать. Хороших жен мужья не бьют. Я, должно быть, сама виновата, сказали мне. И отправили назад. Леа внимательно слушает. Брови сходятся на переносице. — Когда я забеременела, то поняла, что так дальше продолжаться не может. Мой ребенок не должен вырасти с таким отцом. Я сбежала в другой штат, начала работать учительницей. Думала, что сама смогу позаботиться о нас обоих. Но…малыш не прожил и трех дней после рождения. Воспаление легких. Похоронив его, я не хотела больше жить. Нашла утес повыше и бросилась вниз. — И тогда тебя нашел доктор Каллен? — спрашивает Леа. На лице оборотня растерянность и удивление. Словно бы, она не ожидала, что Эсми, как любой вампир, не пришла в этот мир хладнокровным чудовищем. Что у миссис Каллен тоже когда-то была человеком. — Да. Благодаря ему, я здесь. Постепенно наша семья выросла, у меня теперь пятеро детей, — губ Эсми касается легкая улыбка. — Я думала, тот кошмар уже не вернется. Она замолкает. В наступившей тишине слышно лишь, как волны набегают на берег. — Но он вернулся? — Леа поворачивает голову, смотрит прямо на Эсми. В темных глазах нет привычной насмешки или ненависти. — Когда все благополучно разрешилось, и Волтури оставили нас в покое, я думала, что теперь мы просто будем жить, все вместе, в мире и счастье. Но… Я не знаю…. Мне так больно, когда я смотрю на нее! Эсми закрывает лицо руками. — У Эдварда и Беллы есть Несси, хотя это противоречит всему. Они стали родителями. И хоть немного побудут ими. А я… мне… Как же хочется плакать. Но вампирам это не дано. Господи, что на нее нашло? Почему она вдруг открыла душу нараспашку? И перед кем? Почти чужой, посторонней женщиной, которая еще и ненавидит Эсми и ей подобных. — Тебе больно быть рядом с ней, а они не понимают, — произносит наконец Леа. — А сегодня ты позавидовала Эмили. Близнецы напомнили тебе о твоем ребенке. — Да, — Эсми поднимает на нее взгляд, подавляя желание упасть на землю и закричать. Она заставляет себя произнести: — Как видишь, я не опасна. Я никогда ни на кого не нападу. Несколько минут обе хранят молчание. Леа хмурит брови, смотрит куда-то за горизонт. Солнце уже почти касается краешком воды. — Я тоже завидовала Эмили. Даже причина похожа. Волчица смотрит вампиру в глаза. Они такие темные, что не отличишь радужку от зрачка. — Я не могу иметь детей. Это стало ясно, когда я обратилась. Мое тело повело себя точь в точь, как у маминой подруги. Правда, ей уже почти шестьдесят, а мне было двадцать. — Мне очень жаль, — Эсми порывисто протягивает руку и кладет ее Лее на плечо. По телу волчицы проходит дрожь, она сжимает губы, косится на маленькую белую ладонь. Но не стряхивает ее. — Ничего. У меня было время привыкнуть к этой мысли. Я уже не хочу выть на луну, — губы оборотня коротко кривятся в усмешке. — Мы с Сэмом были вместе со школы. Но, однажды он пришел ко мне в гости, столкнулся с Эмили и запечатлелся на нее. Эсми припоминает, как выглядела Леа во время их коротких встреч, перед тем, как пришли Волтури. Горечь, мука, нежелание жить — все это было написано на ее лице крупными буквами. Но теперь волчица кажется почти спокойной. Воспоминания неприятны, они бередят старые раны, но и только. — Я бы справилась со временем, только вот какая штука. Мы слышим мысли друг друга и от этого не спрятаться. Ты же понимаешь, о чем думает влюбленный мужчина после ночи любви. Я видела все это. Их. Сэм не виноват, но он против воли ранил меня. Каждый чертов раз. Ожесточение в голосе, черные глаза начинают странно блестеть. Леа переводит дыхание, сжимает пальцы в замок. Плечо под ладонью Эсми словно каменеет, становится совсем горячим, жар почти причиняет боль. — Поэтому, уйти в стаю Джейкоба стало настоящим избавлением. Я была почти благодарна итальянским кровопийцам, когда они пришли. Думала, может быть, мне повезет и кто-нибудь из них убьет меня. И тогда все кончится. Но обошлось, они ушли. А Сэм и Эмили поженились. — Как так получилось, что ты помогаешь ей с детьми? — Это была идея Эмили. Она не стала меня спрашивать, просто, привела их как-то и оставила со мной. И знаешь, странное дело… Леа кусает губы, мнется, но продолжает: — Я сидела с мелкими, привязалась к ним. Но… мне вполне хватает пары часов в день. То есть, я их люблю, близняшки классные, но… Мне кажется, если бы это были мои дети, и они находились при мне постоянно, я бы не справилась. Постоянно заботиться о ком-то, двадцать четыре часа в сутки быть ответственной за них, подстраивать под них свою жизнь я бы не смогла. Я вряд ли бы стала такой хорошей матерью, как Эмили. Попробовав, я поняла — материнство, это не совсем мое. И боль отпустила меня. Эсми удивленно приподнимает брови, но не перебивает. — Раз уж так случилось, то что же теперь, — продолжает волчица. — У меня не может быть своих детей. Но зато совершенно точно будет много племянников, насколько я знаю Сэта, — она улыбается. — Если мне захочется повозиться с малышами, одолжу их у Эмили или у него. Да и вообще… не та мать, что родила, а та, что воспитала. Может, и я когда-нибудь до этого дозрею. В смысле, до приемного ребенка. Эсми не знает, что сказать. Она никогда не думала об этом с такой точки зрения. Наверно, в словах волчицы есть смысл. — Пожалуй, пора заканчивать вечер откровений. Леа поднимается на ноги, отряхивает шорты от песка. — Проводить тебя до границы или сама найдешь дорогу? — Не беспокойся, я найду сама. Пойду назад по моему следу. Спасибо, что поговорила со мной. Вампир, повинуясь непонятному порыву души, протягивает оборотню руку. Волчица изумленно переводит вгляд с ее лица на протянутую ладонь, но, в конце концов, слегка пожимает ее. Эсми на мгновение опаляет жаром. — Можем еще как-нибудь поговорить, если захочешь. — Может быть. Спасибо. Они прощаются, и Эсми уходит. Домой она возвращается уже в темноте. Еще не войдя, миссис Каллен знает, что Несси дома. Будто услышав ее мысли, внучка выбегает к ней и с разбегу обнимает. Знакомая боль все еще колет сердце, но почему-то уже не сжимает его стальным обручем.