. . .
Весь оставшийся день Ирука был сам не свой и всё не мог перестать думать о столь странном Какаши. Вроде под чьё-то гендзюцу не попадал, и вряд ли кто-то из знакомых подшутил: все наоборот недоумевали от плавающего в облаках и напряжении Умино. Мизуки сделал замечание и весьма навязчиво намекнул на способ снятия стресса. Ирука даже не упрекнул за шутку напоминанием о семейном положении друга. Учитель всё никак не мог перестать думать о Какаши, прокручивая утреннюю встречу на повторе. Может, Какаши как-то прознал о влюблённости Ируки и решил подшутить? А может, это был сигнал «не дыши в мою сторону, малолетка»? Может, у него выдалась плохая миссия? — А может, он просто идиот? — Эбису ляпнул это сгоряча, но тут же нервно обернулся, выискивая лишние уши и недружелюбные силуэты. Ирука недовольно нахмурился от такого диагноза: он хоть и старался не показывать своё отношение к Копирующему, но и не был одним из таких влюблённых, которые поливали помоями свои объекты воздыхания за глаза. — Подумай сам, Ирука-кун, — Эбису поправил очки. — Вы с ним не знакомы и общались только по работе. Откуда знать, какой он в обычной жизни? Не забывай, что он… «Цепной пёс», — проговорил про себя Умино в унисон с поставившим очередной диагноз коллегой. — Не верится, что Какаши-сан при обычном общении и предложение не может нормально построить. Как ему поручают тогда генинов обучать? — Ну, — Эбису повёл бровью, — тогда здесь только один вариант. Ирука выжидающе молчал. Собеседник тоже не спешил продолжать мысль. Учитель почесал переносицу и наклонился вперёд. — Влюблён он в тебя. Как назло, в этот момент замолчала вся учительская, и любопытные глаза специально или ненамеренно устремились на двух учителей в самом углу. Ирука покрылся некрасивыми пятнами и инстинктивно вжался в горлышко водолазки. Эбису демонстративно кашлянул и поправил очки одним пальцем. Все в кабинете продолжили заниматься своими делами. — Что за чепуха, Ками разбери, — прошипел Умино и поспешил собрать вещи со стола в сумку, оцарапав запястье при неаккуратной и резкой укладке. — Да не загоняйся ты так, — крикнул вслед учитель и плюхнулся на стул с тяжёлым выдохом. Что творилось в голове Ируки?. . .
Весь следующий день Ирука сидел в штабе, не поднимая головы. Неизвестно, с чем был связан такой наплыв миссий и свободных для них шиноби, вот и чуунину особенно привалило на раздачу. Умино был по-своему с кем-то серьёзен, с кем-то приветлив, стараясь скрыть за двумя масками нарастающее волнение: Какаши, который должен был принести отчёт с миссии, не появлялся ни в дверях, ни в окне. До окончания трудного рабочего дня оставалось меньше часа, как дверь особенно неприятно скрипнула, и помещение заполнил сигаретный дым. Асума задержался в дверном проёме на пару секунд, нашёл глазами Ируку и скорбно направился в его сторону. Джоунин был мрачен, бледен и по-тихому неспокоен. — Для срочной проверки, — буркнул Асума и протянул два листа, один достаточно помятый, запачканный и написанный тремя разными людьми, или человеком, у которого по каким-то явно нехорошим причинам менялся почерк; а второй — новенький и аккуратно заполненный, будто написанный в «домашних» условиях. Умино внимательно посмотрел в ореховые глаза Сарутоби и осторожно взял отчёт. Сначала прочитал потрёпанную бумагу, в некоторых местах особенно внимательно задерживая взгляд и убеждаясь, что писали действительно трое. Пару раз Ирука поднимал внимательный хмурый взгляд на Асуму, будто разделяя особенно неприятные моменты отчёта. Когда Ирука дошёл до второго листа, он узнал ровный почерк Ширануи Генмы и покрылся лёгкой испариной. — Как он? — прохрипел Ирука и поспешил откашляться. — Генма отвёл в больницу утром. Умино стрельнул глазами на настенные часы, тикающие над дверью: конец смены обещал быть через двадцать семь минут. Он снова посмотрел на Асуму, и только сейчас в голове сработал сигнал тревоги. — Вы за мной, Асума-сан? — получилось больше волнительно, чем хотелось. Парочка шиноби в очереди к соседнему столу прислушались к намечающемуся разговору. — Скажем так, Ирука-сенсей, — мужчина драконом выдохнул клубы дыма, — Вы первый, кто заметил симптомы. У Генмы и других ирьёнинов вопросы. Ирука неприятно сглотнул собравшуюся слюну, свистнул, чтобы его сменили по срочному делу, и покинул штаб через окно, следуя за джоунином. — Чего мне ждать? — спросил учитель, когда они срезали дорогу к госпиталю через крыши западного квартала. — Не знаю. Вопросов, — ровно отсёк Асума, не сбавляя хода. — С Какаши-саном всё будет хорошо, — Умино для верности озвучил свои мысли, будто так было больше вероятности для их осуществления. — Этот пёс не из такого выбирался, — в голосе Сарутоби послышались азартные нотки. — Справится.. . .
Медики долго не хотели пускать в палату обоих, отговаривая, что пациент ещё слаб и, возможно, встреча старых друзей (ха-ха, друзей, ну да, Ирука-идиот, размечтался) спровоцирует новый «приступ», но замученный и осунувшийся на лицо Генма настоял, чтобы сначала с ним зашёл Асума, а через какое-то время подошёл Ирука. Умино ждал, как приговора, когда откроется дверь и его позовут войти. Потом он уже решил, что о нём забыли, или специально не собирались впускать — на своём лбу он словно физически ощутил, как загорелось клеймо «не дорос» — комплексы обещали затопить сознание простого учителя и штабного работника. Дверь открылась, и Генма, не отпуская металлической закруглённой ручки, кивнул Ируке в сторону палаты, вяло перекатывая сенбон из одного уголка рта в другой. Умино выпрямился, одёрнул зелёный жилет и затянул хвостик потуже. Он выглядел решительно и, наверное, даже с каким-то напускным вызовом прошагал в палату, отчего медик проводил его скептическим взглядом и едва заметной ухмылкой. Дверь со скрипом закрылась, и Ширануи подпёр её, намереваясь в скором времени выйти. Какаши лежал в постели, накрытый одеялом по самую переносицу. Его состояние выдавали бледный пуще обычного цвет лица, изогнутые в болевом напряжении брови и, насколько Ирука мог заметить, порозовевший старый шрам на левом глазу. Видеть Копирующего без хитай-ате и с ещё больше растрёпанными волосами было в новинку, и Умино на секунду задумался, как было бы здорово наблюдать такого домашнего Какаши почаще. Не в госпитале, конечно же. Асуму, сидевшего в углу, выдала струя дыма, аккуратно выпущенная в приоткрытое окно. — Хреново выгляжу, — хмыкнул Хатаке, от неловкости пресекая банальные приветствия и извинения, которых ожидал Ирука, — знаю. — К-как сейчас себя чувствуете, Хатаке-сан? — Ирука жался посреди палаты, как провинившийся генин, которого вызвали на ковёр к Хокаге за срыв миссии ранга D. — Жить будет, идёт на поправку, но, если бы позже выяснили, что он отравлен психотропом подобного класса, дела были бы куда хуже, — Генма ответил за пострадавшего джоунина, сделав пару шагов вперёд и глазами показывая Какаши, что ему пока не надо так много разглагольствовать. — А как… — хотел было спросить Ирука, но его одёрнул и попросил выйти приблизившийся ещё на пару шагов медик. — Пусть останется, — прохрипел Какаши и закашлялся. — Нет, — твёрдо постановил Генма и, слегка сжав плечо чуунина, напомнил всем: — это может вызвать приступ. Не успел Ирука моргнуть, как медик сложил печать, и появился его теневой клон. Сам Генма, не разжимая пальцев на правом плече учителя, непринуждённо направил того к двери. Умино понимал, что от него что-то скрывают, но и не хотел каким-либо образом навредить Какаши. Но тогда зачем его позвали в палату, если лишь одним присутствием он может вызвать неизвестный «приступ»? — Ирука-сенсей, — мягко, лениво и тягуче начал Генма, — если Вы здесь, значит, Вы прочитали наш отчёт и мои дополнительные наблюдения к нему. Умино кивнул; он часто моргал и ловил своё отражение в молочно-шоколадных глазах собеседника. — Нет необходимости повторять, с чем мы столкнулись на миссии, но о некоторых подробностях сказать всё же стоит. Не для отчёта. Ирука выпрямился по струнке и весь превратился в слух. Он бы, может быть, и хотел накричать или упрекнуть за умалчивание, но перед ним был не его ученик, а взрослый шиноби, который годился ему в старшие братья. Ширануи подался вперёд, чуть наклонившись к уху Умино, перекатил сенбон в другой уголок рта, чтобы не царапнуть собеседника, и у чуунина прилип язык к нёбу. — Этот психотроп «активируется» в организме при выбросе эндорфинов. Всё начинается с несвязной речи, и это можно не заметить. Мы и не думали, что что-то пошло не так, пока Гай-сенсей не рассказал о необычном поведении. Какаши был, мягко говоря, не в форме. Второй симптом — потеря контроля над телом. Это как умелое гендзюцу: его мозг понимает, что что-то не так, но не может контролировать ни язык, ни тело. Так что, — Генма отстранился и поправил бандану на затылке, — если Какаши наговорил какой-то ерунды, он это сделал не нарочно. — А я-то здесь причём? — Ирука похлопал ресницами, его голос дрогнул. Генма не скрыл за сенбоном своей ухмылочки и опустил глаза в пол, боясь, что рассмеётся, если снова посмотрит на чуунина. — Это уже вы потом с Какаши решите, сейчас, судя по всему, ему лучше, но советую пока избегать встреч. — Ну, а цветы хотя бы можно приносить? — вырвалось раньше, чем Ирука это смог остановить. «Знатно облажались, Ирука-идиот, поздравляю!» — Думаю, пока стоит воздержаться от лишних всплесков эндорфинов, — всё хуже скрывая улыбку, заключил Генма, и на этом их разговор закончился.. . .
Какаши вернулся в строй через неделю. Всё благодаря ирьёнинам и, разумеется, Генме, который вовремя спохватился и понял, как пресечь подобное отравление: работа личным телохранителем Хокаге несла свой отпечаток. Всё это время Ирука думал о том, как там Какаши и что ему сказать при первой встрече, потому что вопрос «выброса эндорфинов» застрял в горле. Встреча произошла случайно, и Умино успел покраснеть, как зажжённый фонарь по осени, когда выловил в толпе равнодушный тёмно-серый глаз, смотревший прямо на него. Ируке хотелось сложить печати и переместиться куда подальше, оставив облачко пыли на своём месте, но вместо этого он скрылся за крепкими спинами каких-то проходящих шиноби, сделав вид, что торопится по своим делам. Когда он спрятался в глиняной лавке и стал изучать горшочки для рамена с неподдельным научным интересом, «музыка ветра» над дверью оповестила об уходе одного из посетителей, а за спиной раздалось неожиданное приглушённое баритонное: — Йо, Ирука-сенсей… Если бы не мгновенная реакция Какаши, выработанная за годы работы в АНБУ, то Ируке бы пришлось расплачиваться за всю полку с горшочками. Можно, конечно, было бы воспользоваться тем, что все конечности у Копирующего были заняты словленной посудой, но сенсей, по своей наивности и какой-то внутренней учительской ответственности, не сбежал и даже помог джоунину расставить всё по местам. Лавочник облегчённо выдохнул. — Я хотел извиниться за своё поведение тогда, — сразу в лоб начал Какаши. — Ну, так это были не Вы, Какаши-сан, — голос Умино стал тише, и его снова выдал предательский румянец. Ирука пожалел, что в маске сейчас Какаши, а не он, — Генма-сан и Асума-сан сдали отчёт. — Но я не сдал отчёт, — не успел Ирука договорить, Хатаке приковал его взглядом и заявлением. — Я различил Ваш почерк, — замялся Умино, неловко улыбаясь, но раздражённый кашель лавочника подсказал. — А! — сенсей неожиданно вскрикнул. — Да, я не против, — он почесал в затылке и заметно покраснел. — Не против чего? — тонкая бровь Копирующего пополза вверх. — Чтобы Вы сдали мне отчёт, — промямлил Ирука без уверенности нормального построения предложения, выделяя последнее слово. — Вы недавно не вдыхали споры болотной поганки из Страны Болот, Ирука-сенсей? — Какаши откровенно приложился тыльной стороной ладони ко лбу чуунина, предварительно приподняв хитай-ате. Тот немного дёрнулся, но тут же осёк себя. — Следующий симптом — потеря контроля над конечностями. — Не обращайтесь со мной как с генином, Какаши-сан, — нахмуренный Умино поставил последний горшочек на полку, и продавец спокойно выдохнул: за товар можно было не переживать. — Вы уже больше трёх лет, как не генин, Ирука-сенсей, а уже успели зарекомендовать себя в штабе, и в Академии о Вас хорошо отзываются, — джоунин убрал руку со лба, натянул на место хитай-ате и прищурил глаз. Умино проглотил язык от таких познаний. Хатаке это знал, потому что он знает всё и обо всех? Или это что-то… — Завтра за час до заката удобно будет принести отчёт? — Удобно, — выдохнул Ирука, стесняясь то ли вопроса, то ли объекта воздыхания, то ли вопроса от объекта воздыхания, то ли продавца, невольно наблюдавшего мелодраматическую сцену между двумя шиноби. — Тогда ожидайте, опаздывать не буду, — Какаши задержал взгляд на чуунине дольше положенного, поклонился продавцу и неторопливо вышел из лавки, побрякивая «музыкой ветра». Ирука некоторое время покрутился в магазине, купил два глиняных горшочка для рамена, пошёл домой живописной дорогой, помог соседям занести в общежитие диван, и, только когда зашёл в комнату и столкнулся со своим отражением в зеркале, понял, что по-идиотски влюблённо улыбался так всю дорогу.