Сладкий сон Драко Малфоя.

POV. ДРАКО МАЛФОЙ. *** Я благодарен всем богам вселенной за то, что когда у меня начались схватки, Поттер был дома. Я готовил завтрак на улице, игнорируя возмущения по этому поводу эльфа Кикимера. Гарри играл с детьми в саду, а я там же готовил моей семье фаршированные, очень тонкие блины с мясом, а себе с сыром и зеленью. Я все зафаршировал, осталось только сварить какао с молоком. Так, стол я накрыл, масло, джем и сметану поставил. Гарри успел утром нарвать садовых ромашек и они сейчас украшали на веранде стол. Молоко закипало, когда у меня вдруг отошли воды и я начал падать на пол. — Поттер! — крикнул я в ужасе, понимая, что могу навредить моим малышам. Надо отдать должное, Гарри среагировал мгновенно, он аппарировал ко мне молниеносно и подхватил на руки. — Все хорошо, родной мой, — произнес он, — я рядом. Что такое? — Молоко «убегает», выключи, пожалуйста, — попросил я и аврор исполнил. — Милый, все хорошо? — поинтересовался брюнет. К нам подбежали Серпенс с Тедди. — Папочка? — воскликнула девочка. — Началось, да, папочка? — Драко? — спросил меня Поттер. — Что началось? — Воды отошли, Гарри, — ответил я, — вези меня скорее всего больницу. Аврор быстро завёл свой чёрный «Mustang» и вынес меня из дома. Серпенс и Тедди остались дома, пообещав мне не разгромить его, не кататься на метлах, ничего не спалить. Ребятишки обняли меня. Серпенс едва сдерживала свои слезки, я обнял дочь и произнес: — Детка, милая моя, не переживай. Мне сделают небольшую операцию и уже через дней пять я вернусь домой к тебе и к Тедди. — Я понимаю, папочка, но засыпать без тебя? Без твоих колыбельных? — всхлипнула девочка. — Папа Гарри будет дома, он отпросится на работе… возьмёт отгул и будет с вами. Серпенс, присматривай за Тедди, чтобы он кушал хорошо, спал и не скучал, — улыбнулся я, а потом обнял Тедди. — Малыш, а ты пообещай заботится о сестре, кушать хорошо и ложиться спать вовремя. Я не оставлю вас на долго. — Конечно, Драко, — ответил мальчик. Я снова поцеловал детей и обнял. Когда мы ехали в машине, я выбил-таки из Поттера обещание, что он побудет с детьми дома, а не на рейдах. Доехали мы до родной больницы Святого Мунго быстро. Меня мгновенно доставили в смотровую. Пару «Очистителтных» заклинаний и переодевание в больничную одежду и вот я уже в операционной. Гарри рядом. — Любимый, — сказал я прерывисто из-за болючих схваток, живот просто разрывало, — иди к детям, они дома одни, мало… ли. Ох… Гарри, ступай, я в порядке. Мне сейчас укольчик сделают, милый, а проснусь я уже с детишками под боком. — Драко, малыш мой, но как же?.. — спросил аврор. — Иди, мой родной, иди. Ступай к Серпенс и Тедди, — улыбнулся я. — Мистер Поттер-Малфой, сэр, с вашим супругом все будет хорошо, врачи Святого Мунго сделают все, чтобы помочь нашему ведущему хирургу и колдомедику. — Драко, милый… — проговорил брюнет. — Все хорошо, любимый, мне пора, наши малыши на подходе, — улыбнулся я. Гарри обнял меня и несколько раз поцеловал. Я застонал от боли в животе и Поттер отпустил меня. — Все хорошо, Гарри, иди к детям, — произнес я тихо. — Вечером, после того, как отойдет наркоз, приходите с Серпенс и Тедди. После… — Думаю, после 18 часов, мистер Главный Аврор, — уточнил колдомедик из «Приёмного отделения». — К тому времени ваш супруг уже проснется и ему можно будет встать. Брюнет ушел, а меня завезли в операционную. Роды решил принять сам Гиппократ Сметвик. Он улыбнулся мне, пожал мою руку и приказал медбратьям переложить меня на операционный стол. — Драко, будете спать, или мы вас обезболим? Хотите посмотреть на малышей? Двойняшки-очаровашки, а? Сюрприз! — поинтересовался Сметвик. — Я бы хотел все видеть сам, если можно. Прошу вас сделать мне укол в спинной мозг, — ответил я. Меня мгновенно подключили к аппаратам, ввели в вену капельницу с раствором. На готове была кровь, в спинной мозг сделали укол и я перестал что либо чувствовать. Гиппократ протёр место спиртом, где сейчас проведёт «Кесарево сечение», и улыбнулся мне. — Поехали, Драко? — произнес главный колдомедик Святого Мунго. — Ну, с Богом, коллеги! Вокруг стола стояло трое колдомедиков. Они кивнули старшему доктору и были на готове принять на свет моих малышей. Первым появился на свет темноволосый мальчик. Весь сморщенный, как гриб сморчок. Его мгновенно принял коллега, Эдвард Тимпсон, он занялся пуповиной, обтиранием, взвешиванием, пока малыш орал басовито. Колдоведьма записывала то, что мистер Тимпсон говорил: — Магия стабильна, чистокровный, вес два килограмма восемьсот грамм. Мальчик здоров, температура и давление в норме. Малыша мгновенно обтерли, магией очистили от крови и слизи, запеленали, положили в кроватку переносную. — Мистер Поттер-Малфой, у вас тройняшки! — ахнул Сметвик. — Странно, на УЗИ были видны лишь двое мальчиков, но третий ребёнок — девочка? Удивительно. У меня полились слезы из глаз. Боже Великий и Правый! Неужели трое? Вот почему живот был такой огромный, а я все боялся, что у детей будет какая-то аномалия, так как живот весил очень много… Вторым достали белокурого мальчика. Вторым сыном занялся колдомедик Питер Шлейман. Он мгновенно обработал пуповину, магией очистил малыша от крови и слизи, и принялся серьёзно диктовать колдоведьме: — Мальчик. Три килограмма ровно, ребёнок здоров, магия стабильна, ядро цельное; статус — чистокровный, на левой груди имеется родинка с изображением дракона или змея. Возможно одарен парселтангом, змееуст, судя по природной родинке. Третьего ребёнка приняла колдомедик Реббека Уотсон. Она проделала все необходимые манипуляции и продиктовала колдоведьме: — Девочка. Магия стабильна, ядро цельное и в полном порядке. Статус ребёнка: чистокровная. Цвет волос рыжий, глаза зелёные. Вес — два килограмма пятьсот грамм. Здорова, ни врожденных, ни операционных патологий нет. Детей всех показали мне и увезли кормить. — Поздравляю, Драко. Тройняшки — это очень хорошо. Просто удивительно. А маленькая принцесса спряталась за братиков и до самого конца не давала о себе знать. Все, мой коллега, а сейчас я вас почищу, зашью, прокапаем вам «Заживляющее», «Укрепляющее», «Кроветворное» и «Восстанавливающее» зелья. Уколы поделаем, зелья попьете в течение пяти дней, и дома продолжите пить с месяц, чтобы шов зарубцевался хорошо, чтобы следа не осталось. Вы знаете, коллега, что пить можно через шесть часов после операции и только воду, можно и чай, но не есть ничего. Вечером надо, чтобы ваш муж погулял с вами по отделению, чтобы газики, скопившиеся в животе, вышли, а не давили на полостной шов. Круга три по отделению — хорошо. Все, отдыхайте, поспите, а я займусь вашим животом. Мне ввели в вену раствор и я уснул… … Мне снился Гарри. Я увидел себя на кровати в палате больницы Святого Мунго. На мне была надета больничная одежда лимонного цвета, в которой я себе показался мертвецом. Этот цвет ужасно оттенял мою бледную кожу, делая её мертвенно-бледно-синей какой-то. Поттер читал мне сейчас роман «Война и мир» Льва Толстого. Он читал с интонацией, поглядывая на меня. Я подошел сзади к Гарри и решил притронуться к нему впервые. К тому Поттеру, что «по ту сторону». Он был другим Героем маг мира, не таким, с которым я много лет живу. Сейчас он без очков и я могу посмотреть в его сияющие изумруды близко. Этот Гарри худей и жилистей, чем мой Поттер, и глаза его такие печальные, что аж моё сердце сжалось от жалости и боли за аврора. Я подошел к нему ещё ближе и положил на его плечо руку. Моя рука прошла сквозь Гарри. Я глянул на себя и вскрикнул — я светился каким-то фосфорицидным светом, словно весь был соткан из сотен светлячков. Я перевёл взгляд на Поттера и встал перед ним на колени, так как брюнет сидел в кресле. — Гарри? — позвал я любимого, но он не слышал меня, не отозвался. Слезы полились из моих глаз, и я порывисто обнял аврора. Я прижался к нему и брюнет выронил из рук книгу. Он смотрел вперёд, но не видел меня. — Драко, — произнес он дрожащим голосом, — я чувствую твою душу сейчас очень хорошо. Ты впервые за четыре года подошел так близко ко мне. Иди же, мой хороший, иди ко мне. Как бы я хотел обнять тебя сейчас, прижать к себе и никогда не отпускать. Я люблю тебя, мой Малфой. Северус побывал недавно в твоём персональном рае, во вселенной твоего разума, где обитает 2/3 твоей настоящей души. А вот та 1/3, которая едва-едва живёт в тебе, лежащем сейчас в палате больницы Святого Мунго. Четыре долгих года ты спишь, Драко, и я не могу ни своими просьбами, ни своей любовью пробудить тебя. Твой крёстный смог перекинуть на артефакт «Посох Мерлина» твои воспоминания. Из них, Драко, я понял и увидел, что мы вместе. Ты, я и наши дети. Я полюбил принцессу Серпенс, она у нас очень красивая получилась. Вся в тебя. То, что с нами живёт Тедди — это прекрасно, Драко, любовь моя. Но здесь у него жива твоя тётя Андромеда, она в порядке и Беллатриса Лестрейндж не навредила ей. Если захочешь, мы могли бы мальчика забрать к нам. — Что ты такое говоришь, Поттер? — воскликнул я, но парень меня не услышал. — Ты и весь этот мир не настоящий, Гарри, и ты должен вернуть мне мои воспоминания. И как только крёстный посмел их забрать? Я коснулся груди аврора, на которой мой кулон висел, на своей груди я не обнаружил «Посох Мерлина». Как странно, однако, хотя я его не снимал. Моя рука прошла сквозь кулон, но моя грудь потеплела в этот момент, а артефакт на груди Гарри он засветился. — Знаешь, — продолжил Поттер снова, — я каждый день смотрю на нас, на твои грёзы и сны в кулоне-артефакте. Удивительно, Малфой, сколько мы с тобой потеряли времени на вражду в школе, а ведь могли бы давно… — Это ты не пожал мне руку, шрамоголовый! — усмехнулся я и обнял брюнета за шею. Ах, боггартова мать! Руки прошли насквозь, но я тогда прижался губами к губам аврора. — Гарри, — обратился я к нему, — я люблю тебя. Почувствуй меня, я рядом. Брюнет, видимо, почувствовал всё-же. Он застонал мне в губы, прикрыл глаза и заплакал. — Как же я скучаю по тебе, хорёчек мой белобрысый, как хочу поцеловать тебя по-настоящему. Я мотаюсь каждое утро в мэнор, трансгрессируя, и кладу на могильную плиту Нарциссы белые розы. Я прошу её отпустить тебя в наш настоящий мир. Но миссис Малфой молчит, как и твой отец, который покоится рядом. Я выкупил твоё поместье, Драко, в нем закончен полный и капитальный ремонт. Я купил домик, такой-же, как в твоих грёзах в маг Британии. Мы с моим противным, но верным эльфом Кикимером ждём тебя назад. Гарри поднялся с кресла, прошёл сквозь меня и опустился на колени перед моим телом, что лежало сейчас на кровати. — Драко, любимый мой, вернись ко мне. Я все сделаю ради тебя. Я. Больше. Не. Могу. Без. Тебя. Я устал без тебя дышать. Я подошел к себе и коснулся своей руки, но едва губы брюнета коснулись моих уст на теле, которое едва жило при помощи мониторов и прочих искусственных приспособлений, чтобы мне дышать, оснащая мой организм кислородом, как то моё тело на кровати начало дрыгаться, меня затрясло. Запищали мониторы. В палату вбежали колдомедики во главе с Гиппократом Сметвиком. Он начал делать мне массаж сердца, пока другие коллеги помогали ему магией. Меня закрутило в омуте каком-то, словно в воронку вихревую засосало, и я очнулся в палате больницы Святого Мунго, у себя оказался, в моем мире. Меня привели в чувство после наркоза. Улыбчивый Сметвик смотрел на меня, а колдоведьма поменяла раствор капельницы. — Где Гарри? — спросил я. — Мне нужен мой Поттер. — Боюсь, мистера Главного Аврора нет пока в больнице, он придёт с детьми к вам через два часа, — возразил главный колдомедик. — Я хочу пить, все внутри жжёт, огнём горит от жажды, — произнес я. — Мередит, — обратился Сметвик к колдоведьме, — положите на губы нашего коллеги мокрый марлевый тампон. Пить ему ещё пару часов нельзя. — Конечно, мистер Сметвик, сэр, — ответила женщина. Когда глава Святого Мунго ушел, я попросил Мередит подать мне телефон. Я позвонил во Францию. Я рассказал родителям о детях, о том, что три часа назад у нас с Гарри на свет появились тройняшки. Отец был просто горд, а мама зарыдала в трубку. Я решил, после того, как ушла из палаты колдоведьма, рассказать Нарциссе о моих снах, о том, что у меня побывал Северус Снейп. — Мама, ты ничего не хочешь мне рассказать? Может, ты подтвердишь слова моего крёстного и ответишь на мой вопрос: мы все мертвы? Вы с отцом мертвы на самом деле, а я живу здесь в мире иллюзий, в мире сна и персонального рая? Нарцисса? — Бог — не есть Бог мёртвых, но живых, сынок. Мы все живы своими душами, и — да, Драко, мы в раю. У нашей семьи свой рай, у тебя свой рай с Поттером, детьми и нами — твоими родителями. — Значит ли это, что на яву всего этого нет? Сегодня, пока я находился под наркозом, меня перенесло в палату иного мира, где я увидел свое тело все в проводах, я не мог прикоснуться к тому — другому Поттеру. Мама, я был словно сгусток энергии, я светился и видел слезы Гарри. Он рассказал мне, что каждое утро кладет на твоё надгробие белые розы. Малфой-мэнор Поттер выкупил, сделал там ремонт и Гарри просит, мама, чтобы ты отпустила меня. Ответь мне, Нарцисса, где правда? Этот мир — явь, или — тот? Неужели этот мир просто мираж? — Драко, летом, через пару месяцев, вы приедете во Францию, тут и поговорим, сынок. Это не телефонный разговор, дорогой мой мальчик. Тебе надо поспать, ты переутомился во время родов. Мне пора… — Мама! — воскликнул я, но она уже отключила связь. Привезли в палату деток, а в 18.00 пришли мои любимые. Я решил пока не начинать большого разговора с аврором на тему яви и миража. Гарри был таким счастливым, он со слезами на глазах узнал о тройняшках, а я не посмел нарушить его радость своими мыслями. Он так бережно держал на руках малышей, показывая их Серпенс и Тедди. А потом уложил деток снова в их кроватки и склонился ко мне. Нежный и благодарный поцелуй стал первым после моего «Кесарева сечения». — Милый, а девочка откуда, ведь её не было на УЗИ? — поинтересовался аврор. — Она спряталась за братьями, любимый, и решила сделать нам всем подарок, — ответил я. — Папочка, а как мы их назовём? — спросила Серпенс. — Первым появился брюнетик, назови его сам, Гарри, — предложил я и муж обнял меня, поцеловал мои руки, запястья и ладони. Ммм, горячее дыхание Поттера согревало меня. — Альбус Северус? Как вам такое? — подмигнул мне брюнет и посмотрел на Серпенс с Тедди. — Ты решил в честь старика Дамблдора назвать сына? — усмехнулся я. — Он так тебе дорог? А Северус? — Я назвал сына в честь двух самых величайших директоров Хогвартса. Дамблдор был сильнейшим в мире магом своего столетия, Драко, и это признавали все, начиная с великого Грин-де-Вальда и заканчивая Волдемортом. А Северус был двойным агентом, умнейшим и храбрейшим человеком в мире. Его тело в «Воющей хижине» так и не нашли авроры после победы над Волдемортом, мы до сих пор не знаем, жив ли он. — Он жив, Поттер! — ответил я. — Я это точно знаю, что Северус жив. Ну, а блондинчика как мы назовём? — Второго сына назови сам, Драко, твоя очередь, — улыбнулся аврор. — Колдомедики сказали, что он вроде как змееуст, так как на груди сына родинка. Посмотри… — Папа, а можно и нам с Тедди посмотреть? — спросила Серпенс. — Поговори с ним, папа Гарри, на парселтанге. На груди ребёнка действительно была «живая» родинка маленького змея-дракончика. Он двигался. Поттер заговорил на змеином языке и блондинчик зашипел в ответ. — Что ты ему сказал? О чем вы говорили? — поинтересовался я, в ужасе глядя на супруга. — Отвечай же, Поттер, не молчи! — Я сказал ему, что все мы рады его появлению на свет, — кивнул брюнет. — Малыш ответил, что тоже рад нам. И — да, он — настоящий змееуст. — Назову его Скорпиус Гиперион, — улыбнулся я. — Гарри, спроси, нравится ему имя? Малыш произнес: «Ше — ши», а Поттер перевёл это как: «Да, очень». — Скорпиус — твоя копия, Драко, — снова улыбнулся Поттер. — А Альбус — твоя! — не отставал я. — Нашу Серпенс назвал я, Гарри, а вторую дочь назови ты. — Тут и думать нечего, Драко, — фыркнул аврор. — Малышка — копия Лили Эванс. Мы назовём её Лили Виолетта. А почему Виолетта? — поинтересовался я и выгнул бровь. — «Виолетта» с латинского переводится, как «фиалка», сокращенно — «Виола». Ну, а «Лили» — это лилия. Думаю, это будет хорошо, — ответил довольный брюнет. Потом деток забрали на кормление, а Гарри, Серпенс и Тедди повели меня на прогулку. — Не люблю я цвет одежды в Мунго. Мне бы зелёный был к лицу, — произнес я. — Хочешь, я наколдую тебе зелёный цвет на твою больничную одежду? — предложил Поттер. — Сейчас только ты пропукаешься хорошенечко и я наколдую. — Да не собираюсь я при всех пердеть, — шикнул я на Гарри. — Ты за кого меня держишь? Разве такие маги, как я из древнего и чистокровного рода, могут пукать подобно магглам в общественных местах? Это — нонсенс, Поттер! Мы гуляли уже по второму кругу по отделению, когда вдруг моя попа выдала: «Пу-уу-ук». Тягучее и громкое, на всю округу. — Ну вот, Малфой, — шепнул мне Гарри и приобнял за талию, — а ты смущался и боялся. Все просто хорошо. Я весь покраснел, меня бросило в жар, а тут ещё этот штатив, который мне надо возить с собой, так как в меня капает раствор. Я обернулся к аврору и насупился. — Это не я, Поттер! Мерлином заклинаю, перестань ржать! Я — не маггл! — парировал я, но тут снова послышалось два протяжных: «Пу-уу-ук», и Гарри просто поцеловал меня, прижав осторожно к себе. — Все нормально, любимый, продолжай! — ответил он между поцелуями.