Крепкие связи

Момои Сацуки всегда верила, что ей судьбой предначертано быть с Куроко Тецуя. Стоило их взглядам встретиться, как она поняла, что с этим парнем связано ее будущее. Конечно, сам Куроко относился к ней ровно, но Сацуки с нетерпением ждала совершеннолетия, чтобы задокументировать нерушимую с ним связь. Нельзя было логически объяснить, что же именно так привлекло ее в молчаливом, невзрачном парне с блеклыми голубыми глазами, если только не полной их генетической совместимостью. С двенадцати лет она лелеяла мечту сдать анализы на тест и с чистой совестью заявить законные права на сердце Куроко Тецуя. И впереди их ждали годы, наполненные тихой спокойной любовью. В день совершеннолетия Момои Сацуки переступила порог клиники «ДНК-пара», сняла ярко-синий плащ, надела бахилы и после заполнения горы бумаг последовала за медсестрой в процедурную. Там ей еще раз объяснили суть анализа, напомнили, что компания не несет никакой ответственности за решения, которые пример Сацуки после получения результатов. Получив утвердительный кивок, медсестра взяла у нее соскоб со слизистой щеки ватной палочкой и поместила биометериал в стерильную пробирку. На ресепшене администратор еще раз уточнила номер телефона и электронную почту, куда они отправят данные. Трепетавшая от волнения Сацуки с трудом перепроверила свои данные, сердце стучало так громко, что она едва слышала свой голос. Выйдя из клиники в дождливое майское утро, Сацуки распахнула над головой зонтик и, осторожно обходя лужи, повторяла про себя: «Две недели. Всего лишь две недели». Но будто нарочно, время тянулось бесконечно, Сацуки рано ложилась спать, чтобы быстрее закончился день, но теперь вставала до рассвета и до звонка будильника таращилась в темный потолок. Присутствовавшее в первые дни нервное возбуждение постепенно начало переходить в тревогу, от которой не спасали ни учеба, ни занятия в баскетбольном клубе. Куроко если что-то и подозревал, то виду не подавал и вел себя как раньше. Хотя он не мог не знать, на самом деле, ведь любой японец по достижению восемнадцати лет обязан был пройти процедуру установления ДНК-пары. Эта технология в свое время спасла страну от кризиса рождаемости и падения института брака. Стремительно стареющая нация как за спасательную соломинку уцепилась за возможность создавать семьи согласно генетической совместимости людей, и вскоре эта услуга вошла в медицинскую страховку. Не имея близких подружек, Сацуки даже не знала, с кем делиться переживаниями. Братьев и сестер у нее не было, родители казались ей бесконечно далекими и занятыми людьми, и единственным человеком, кому она могла довериться, был Аомине. Чтобы в очередной раз пожаловаться ему на медленно тянущиеся дни, Сацуки отправилась на поиски друга на крышу школы, потому что уроки классической японской литературы он предпочитал отсыпаться там. Но ее это нисколько не смущало. — Сколько можно, — Аомине недовольно нахмурился. Его разбудило назойливое нытье подруги о тяжкой женской доле. Один раз потерпеть можно, но не каждые же полчаса! — Ты так говоришь, потому что еще сам не сдавал тест. Посмотрю на тебя, когда будешь ждать результаты, — Сацуки надула губы. — Я и не буду сдавать, — неожиданно ответил ей Аомине. Не поверив собственным ушам, она уточнила: — Ты серьезно? Но так нельзя. Все обязаны пройти тестирование. — Да плевать, — он зевнул и перевернулся на бок. Сацуки смотрела в темный затылок и думала… как же глупо рассуждает Аомине Дайки. Разве не мечтают люди найти того единственного, предназначенного им судьбой? Через две недели пришел долгожданный ответ. — Ничего не понимаю. Сацуки сосредоточенно перечитала письмо, отправленное клиникой «ДНК-пары». Ей казалось, она что-то упускает, какую-то важную деталь, спрятанную в официальных фразах, составленных роботом. Но, в конце концов, ей пришлось признать, что и в первый раз она все поняла правильно: у нее нет ДНК-пары. Уму непостижимо, как за несколько секунд вдребезги разбилась ее детская мечта, как любовно выстроенное будущее рассеялось подобно утреннему туману. — Ты уверен, что Куроко сдавал тест? — На другом конце провода повисло долгое молчание, но Аомине все же ответил: — Да, точно сдавал. Мы еще вместе туда ходили. — Сердце больно сжалось в груди. Сацуки прикусила губу и сдержала разочарованный вздох. — Только не реви. — Ага… — Она прислушалась к звукам на первом этаже: мама пришла, — я пойду. Посмотрим, как ты запоешь, когда твоя пара окажется какой-нибудь страшилой. В ответ он засмеялся. *** Повторное письмо на электронную почту пришло в середине августа. В нем представитель компании «ДНК-пара» сообщил, что найдена ее вторая половинка. Полностью сосредоточенная на сдаче выпускных экзаменом Сацуки задвинула мысли о злосчастном тесте на задний план и смирилась с мыслью, что Куроко Тецуя не предназначен ей судьбой. Теперь же, боясь столкнуться с правдой лицом к лицу, она нарочно смотрела только на начало сообщения и не опускала взгляд туда, где были написаны данные ее избранника. А вдруг он окажется страшным? Или крашеным блондином (ей такие категорически не нравились)? Закрыв письмо, она несколько раз прошла по комнате, собираясь с силами. Не так просто это оказалось — узнать имя того, с кем свяжет жизнь. Наконец, набравшись мужества, она вернулась к письменному столу, дрожащей рукой кликнула на почту и открыла электронное письмо. Пропустив приветственную часть, она прокрутила экран на самый конец, где обычно размещалось имя ДНК-пары и не поверила глазам. «Кагами Тайга. 18 лет. Соединенные Штаты Америки, штат Нью-Йорк, Нью-Йорк». Сердце забилось, как бешеное. Сацуки еще раз проверила, правильно ли прочитала имя и фамилию избранного, место его пребывания, номер телефона и адрес электронной почты. Почему-то она совершенно не подумала о том, что они могут жить на разных концах планеты, эта мысль просто не приходила ей в голову. Разве не означало это, что кому-то из них придется поменять место жительства? Она не представляла себе, что оставит родителей в Японии и умчится за океан строить личную жизнь? Позабыв о конспектах и домашнем задании, Сацуки полезла в фейсбук, нашла страничку Кагами и до поздней ночи рассматривала каждую фотографию, каждый пост на странице. Ее разбирало любопытство, что же за человек ее ДНК-пара, о чем он думает, о чем мечтает. Внешность его показалась ей приятной, хотя он сильно отличался от Куроко, по которому она сохла шесть лет. Кагами, в отличие от Куроко, был высоким, мужественным и улыбчивым. Долистав до последней фотографии, Сацуки откинулась на кровать и громко вздохнула. Мысли — бестолковые, обрывочные, грустные — роились в голове. Она вспомнила, как планировала поступить в Токийский университет, выучиться на факультете менеджмента и открыть собственное рекламное агентство, неужели ей придется отказаться от этого? Или, может, он прилетит к ней? Ведь такой вариант тоже возможен. Варианты… их было не очень много, но все они предполагали радикальных действий — переезжать ей или ему, или вообще не встречаться. Часы показывали половину третьего утра, когда Сацуки выключила ноутбук, погасила ночник и залезла под одеяло, но сон еще некоторое время к ней не шел. Как-то все произошло внезапно, она всего несколько часов назад получила электронное сообщение, а уже чувствовала себя загнанной в угол. В конце концов, бесконечные думы и тяжелый день измотали ее, и она уснула. Что делать дальше она решит, когда посоветуется с родителями. *** Однако, решать ей не пришлось — Кагами сам ей написал на следующий день, поздоровался в первом сообщении и спросил, как дела. Жуткая банальщина, но что еще можно написать своей истинной паре, когда тебе восемнадцать лет? Разговор завязался быстро, темы находились сами собой. Первые несколько дней они знакомились, а потом подружились с такой легкостью, что Сацуки сама себе удивилась. Виртуальная дружба переросла в роман на расстоянии, но планы строились сами собой. Сацуки не верилось, что поначалу ее смущало разделявшее их расстояние — теперь же это казалось сущей мелочью, просто небольшой помехой. Выпускные экзамены она сдавала в родной школе, а колледж выбрала в Нью-Йорке. *** От невеселых мыслей ее отвлек звук начавшегося дождя. С самого утра тяжелые серые тучи лениво плыли по небу, дул холодный резкий ветер. Сацуки поправила шарфик на шее и попросила таксиста убрать громкость звучавшей в салоне музыки. Ребенок в ее руках беспокойно завозился и коротко хныкнул в знак недовольства, но быстро успокоился, когда мама прижала теснее к груди. В последний раз она навещала родной город еще до рождения младшего сына, и вот теперь печальные события вынудили ее вернуться. Семь лет назад ее лучший друг похоронил отца, и она стояла рядом с ним, плечом к плечу, и полностью разделила с ним боль потери. В то холодное дождливое лето они почти не разговаривали, погруженные в организации похоронной церемонии, да и о чем было говорить? Аомине с детства терпеть не мог, когда его жалели, находил это оскорбительным, он разве что тихо утешал плачущую мать и взял на себя все хлопоты о похоронах. И вот теперь он хоронил маму… В отчем доме с последнего ее визита — она здесь была почти три года назад — ничего не поменялось, даже ее комната осталась в первозданном виде, каком она ее покинула в восемнадцать лет, разве что сейчас родители поставили туда люльку для ребенка. После ужина Сацуки вызвала такси и вместе с сыном поехала к Аомине. — Извини, у меня нет детских стульев, — на ребенка Аомине смотрел, как на пришельца. Дети пугали его, до сих пор, то казались ему хрупкими, как фарфор, то монстрами со стальными прутьями вместо голосовых связок. Он их и в руках-то никогда не держал. — Ничего страшного, парочки подушек вполне достаточно. Соорудив на диване подобие гнезда, Сацуки уместила туда сына и села рядом для подстраховки. Краем глаза она отметила свежий ремонт в квартире, новую мебель и полупустую бутылку портвейна на барной стойке. К алкоголю у Аомине было ровное отношение, любителем он никого не был, но сейчас, видимо, не справлялся. — Ты могла бы не приезжать. Я сам справлюсь. — Ну конечно, кончай глупости говорить, — Сацуки нахмурилась, — зачем еще нужны друзья. — Спасибо, — поблагодарил Аомине после некоторого молчания. Нечасто ей приходилось слышать от него слова благодарности… ни в школе, ни во взрослой жизни он не любил трепаться попусту, а все свои чувства выражал исключительно поступками: провожал после уроков, встречал по дороге на учебу, защищал от назойливых кавалеров, а на ее свадьбе обещал сломать Кагами нос, если тот посмеет обидеть его лучшую подругу. Вскоре ребенок начал недовольно хныкать и проситься маме на ручки. Сацуки усадила сына к себе на коленки и начала мерно его покачивать. — А вы и не думаете останавливаться, а? — Аомине смотрел на мальчика, так походившего на своего отца: такие же темные волосы, очерченные брови и серьезный взгляд, ну копия Кагами, в отличие от старших, те были в мать. — Тебе тоже стоит попробовать, — Аомине закатил глаза, — я серьезно. Ты никогда не пытался создать семью. — Это не для меня, — завел он любимую песню, что неимоверно бесило Сацуки. Каждый раз он произносил эту фразу и заканчивал разговор. С одной стороны, конечно, лезть в чужую личную жизнь не очень правильно, но он был ей почти братом, как она вообще могла спокойно смотреть, как он обрекает себя на одиночество. И если поначалу она думала, что он в итоге остановит выбор на одной из своих пассий, то в последствии поняла, что девушки так и будут сменять друг друга, а Аомине останется вечным холостяком. Сейчас, когда он остался без родителей, совсем один, ей хотелось, чтобы он тоже нашел свое счастье, как почти восемнадцать лет назад нашла она. — Ты даже не попытался! Не подумал о своей половинке, уверена, бедная женщина устала тебя ждать и вышла замуж за другого человека. — Желаю ей счастья, в таком случае. — Ты мог хотя бы дать ей понять, что существуешь. Знаешь, это не очень честно по отношению к ней. А может, она все еще ждет свою половинку? Ты не подумал об этом? — Поняв, что зашла слишком далеко, Сацуки стушевалась. — Извини. Просто… я не хочу, чтобы ты остался один. В этот раз, осознав, что так просто не отделается, Аомине приготовился отбивать все нападки со стороны Сацуки. Он всегда был против идеи предначертанности друг другу судьбой и биологией, но так и не смог убедить в этом лучшую подругу — ему просто не верили. А он ведь прекрасно видел — не все пары жили долго и счастливо, некоторые такие семьи разбивало горе, трагедия. Аомине даже не знал, что будет делать, если самого дорогого в мире человека заберет смерть, двоих важных людей ведь уже забрала. Что тогда с ним станет? — Мое мнение ты знаешь. Прозвучало немного сухо. Сацуки вздохнула и встала с места. — Мне надо в ванную. Подержи Нацуки пару минут, — не боясь за жизнь и безопасность собственного ребенка, Сацуки вручила его немного ошалевшему Аомине и ушла. Младший Кагами смены положения не оценил и грустно свел брови, готовый разреветься в любую секунду. Аомине же в ужасе смотрел на ребенка и молился, чтобы Сацуки вернулась до того, как он заорет на всю мощь своих легких. — Ну все, нам пора. Аомине держал Нацуки на руках, пока обувалась Сацуки, помог ей одеть ребенка и попрощался до завтра. *** На прощании с покойной пришло много ее подруг с семьями — мама была очень общительным и дружелюбным человеком, в числе пришедших проститься были также ее коллеги и даже одноклассницы. Несмотря на последний год жизни, когда болезнь превращала яркую и жизнерадостную женщину в скелет, тень самой себя, Аомине будет помнить ее исключительно улыбчивой, нежной и любящей мамой. В храме стоял легкий гул, священник раскуривал благовония и начал читать сутру. В городе шел сильный дождь, холодный и злой, ветер прогибал к земле молодые деревья и срывал рекламу с остановок. Аомине с ужасом начал осознавать, что вернется в квартиру, а отчий дом останется пустовать, и… все. Ему больше не нужно будет приезжать туда на Новый год или день рождения, и в этом огромном мире у него больше никого не осталось. Сердце сжала тоска. Он оглянулся, там — незнакомые, чужие, по сути, люди. Завтра они уже забудут Иоко Аомине, и его жизнь пойдет новым чередом, но там он уже будет один. Школьные и университетские друзья остались позади, с коллегами крепких отношений он не построил, ни с одной бывшей после расставания связи не держал. На заднем плане заканчивалась церемония, люди подходили к нему и говорили слова поддержки и начали расходиться, а он стоял неподвижно у маминого тела, утопавшего в цветах, и не мог думать больше ни о чем — только о своей потере. *** Вечером того же дня Аомине вместе с Сацуки забрали прах и поместили его в урну, в полном молчании. Эту ночь Аомине решил провести не в квартире, а дома, там, где он родился и вырос. Конечно, комнаты ремонтировали и не раз, но все равно родные стены были увешаны фотографиями самого Аомине, в одиночестве и с родителями, со школьными приятелями, Сацуки… В своей квартире он никаких фотографий не хранил. Мамина спальня была закрыта и больше напоминала больничную палату, там она провела последние месяцы жизни. Он пока не решился там что-либо разбирать, да и вряд ли сможет в ближайшее время. В голове роились сотни мыслей, важных и абсурдных, но ни одну он не мог сформировать до конца, они просто проносились в голове и исчезали. Лежа в кровати в своей комнате, Аомине смотрел в серый потолок. Часы отсчитали половину пятого утра, в окна бился промозглый осенний дождь. *** Решение найти свою ДНК-пару далось ему очень не просто. Он не привык признавать своих ошибок и за всю жизнь сделал это один раз — перед Куроко Тецуя, в средней школе, за то, что был козлом, в остальных же случаях Аомине гнул свою линию. Конечно, дело было не только в принципах, он банально боялся. Восемнадцать лет назад его семье пришлось заплатить большой штраф из-за его нежелания делать тест, но он в итоге добился своего и взял судьбу в свои руки — никакой предопределенности, никаких планов на всю жизнь. А сейчас его грызли сомнения, правильно ли он тогда поступил? Ведь Сацуки права, его вторая половинка скорее всего устала ждать и вышла замуж за другого человека, у них, наверное, даже есть дети… или она старая немощная бабулька, которой требуется не муж, а круглосуточная сиделка, или она вообще умерла. Чем ближе он подходил к клинике, тем чудовищнее становились его страхи, тем больше он сомневался. Он очень долго листал страницы договора, подсунутого ему администратором клиники, пытался вчитаться в написанное, но с трудом улавливал их смысл, возвращался к началу и все равно не мог понять, о чем речь. Путанный бюрократический и медицинский язык. Наконец, подписав контракт во всех нужных местах, он последовал за медсестрой в процедурную. Ощущения были, как в детстве, когда он шел сдавать кровь — шум в ушах, слабость в ногах и грохот сердца в ушах, только ему никто не собирался вводить в вену иголку, просто провели специальной палочкой, похожей на ушную, во рту и широко улыбнулись напоследок. Неделя тянулась бесконечно долго. Вся из ветра, дождя и тумана, она слила все дни в унылые серые сумерки. Аомине мотался по тренировкам, с утра и до вечера пропадая в клубе, часами отрабатывая ведение мяча и броски, а перед сном гипнотизировал телефон, ожидая заветного сообщения. В последнюю пятницу сентября он узнал имя своей идеальной пары: Кисе Рёта, 23 года, Токио.