Лучше, чем Armani

Автобус подбрасывает на кочке, и Фредди просыпается. Он медленно и лениво открывает глаза и обнаруживает, что, оказывается, уснул прямо на плече Брайана. Мэй сидит, подперев рукой подбородок и глядя в окно, созерцая красоты пустыни, гостеприимно распахнувшей перед ними двери. Как радушная хозяйка, она предоставила для них все самое лучшее: неземной, почти марсианский пейзаж бескрайнего красного песка, выточенные временем и силами природы высокие скалы и бархатное черное небо, украшенное бриллиантовой россыпью. Воспоминания о том, как они еще каких-то пару часов назад стояли под этим сияющим великолепием и познавали единение с природой, наполняют его, растягивая губы в довольной и счастливой улыбке. Брайан, судя по всему, этого не чувствует, продолжая смотреть через чуть запыленное стекло на развернувшийся по бокам от дороги простор. Когда они зашли в автобус, большинство решили укладываться спать и доставали из сумок мягкие пледы, попутно выбирая места поудобнее. Фредди же взбрело в голову начать расспрашивать Брайана о звездах, галактиках, планетах и космосе. Потом, кажется, они перешли на квазары и черные дыры. Фредди помнит, как заваливал Брайана вопросами, а тот старался отвечать развернуто, но понятно и интересно. А потом, по всей видимости, он устал настолько, что отключился прямо на месте, использовав своего персонального лектора по астрофизике в качестве подушки. Фредди не двигается, но чуть скашивает вверх глаза, чтобы проследить взглядом четкую линию чужого подбородка с едва начавшей пробиваться щетиной. Брайан застыл, как греческая статуя, и это трогает его до глубины души. В какой-то момент Мэй сглатывает — его кадык дергается и возвращается на место — но происходит это так, как будто он всеми силами стремится свести любое движение к минимуму. Благодарное тепло разливается в душе Фредди, как растопленное масло, и он делает в уме пометку, что подарок к приближающемуся Дню Рождения Брайана он будет выбирать с еще большей тщательностью и вниманием, чем обычно. Это будет означать головную боль для менеджеров-консультантов, и без того делающих круглые глаза от его требований, но ему все равно. Они едут так еще немного, слегка покачиваясь, когда автобус огибает очередной поворот дороги. Фредди никак не может заставить себя поднять голову, чтобы Брайан наконец-то смог сменить положение. Ему уютно и сонно из-за прижатого к нему горячего бока, и двигаться совсем не хочется. Но потом вдруг в сознание врывается кое-что очень любопытное, мгновенно сбрасывая с него оставшийся флер сна. Он чувствует самый неземной, самый божественный аромат на свете. Пытается анализировать его, понять, разгадать, раскрыть, ухватиться за него, чтобы продлить восторг от ощущений, но тот ускользает, как тонкий шелк, утекающий сквозь пальцы. Фредди принюхивается снова и снова, сначала как будто бы улавливает нотки пиона, потом ему уже кажется, что это спелая груша, которая трансформируется в марципан, солнечный сандал, свежий грейпфрут… Аромат колеблется и меняется с каждым его вдохом. Он чуть двигает головой, пытаясь сосредоточиться, по ходу дела соображая, кто из команды приобрел такой потрясающий парфюм, о котором ему самому пока что ничего не известно. Его нос утыкается в длинную изящную шею, и Фредди тут же озаряет удивительным и волнующим осознанием: аромат исходит от кожи Брайана. Он, причмокнув губами для достоверности, изображая спящего, возит носом, снова и снова втягивая в себя воздух, пропитанный самой сущностью Мэя. По телу неожиданно проходит горячая волна, словно Фредди внезапно обнаружил что-то очень интимное, то, что может быть доступно далеко не каждому. Он сидит так еще пару минут, обрабатывая полученное знание, наслаждаясь и стараясь уловить все новые открывающиеся ему оттенки. Но этого чертовски мало. Аромат дурманит его и заманивает в свою сладостную ловушку, как зов сирены из легенд о моряках. Фредди честно пытается бороться с собой, но ничего не выходит. Дыхание становится частым и глубоким, а в паху начинает сладко ныть. Он растворяется в пионовом море, вкушает сочные плоды, греется от теплого дерева и чувствует, как перехватывает дыхание от горьковатого сока. Он прикасается губами к марципановому десерту. Прикасается губами… — Фредди, что ты делаешь? — шепот сверху скорее чуть испуганный, чем недовольный. Ему бы остановиться, отстраниться немедленно и горячо извиниться, сделав самое виноватое лицо… Но сейчас это выше его сил. — Боже, Брай, как же ты пахнешь… — Фредди беззастенчиво продолжает прокладывать дорожку поцелуев по нежной коже шеи, поднимаясь к подбородку, и бессвязно шепчет, — позволь мне, пожалуйста, я умру… нет… я уже в раю…я… просто позволь мне, один раз, прошу тебя… я душу продам… сделаю все, что хочешь… — Это безумие, — пылко, но тихо, чтобы никого не разбудить, отвечает Брайан, — самое настоящее, черт, — его дыхание сбивается от очередного поцелуя, и Фредди чувствует, как заводится еще сильнее. Страсть плещется внутри его до предела возбужденного тела, как красное вино, как огненный виски, как терпкий и яркий грейпфрутовый сок. — Согласен, — ухмыляется он, чуть щекоча чужую кожу усами, а потом снова продолжает свое занятие, собирая чудесный аромат, дарящий ему упоительное блаженство, — но кто сказал, что это не может быть так прекрасно? Почувствуй это, Брай. То, что чувствую сейчас я. Он подбирается к аккуратному уху, скрытому копной густых каштановых волос, целует шею прямо под ним… — О, да… — срывается с губ Брайана, и Фредди хитро ухмыляется, — чуть выше… — Как я могу тебе отказать… Худые изящные руки с тонкими пальцами стискивают острые коленки, а потом напрягается все тело — от вжавшихся в пол ступней до зажмуренных глаз и нахмуренных бровей. Фредди ласково кладет свою руку ему на бедро, совсем близко к паху, поглаживая большим пальцем и удовлетворенно, едва слышно мурлычет, чувствуя под ладонью чужое упругое возбуждение. Когда он нажимает чуть сильнее, Брайан, тихо заскулив, откидывает голову на высокий подголовник сиденья, выставляя напоказ точеную мраморную шею. Его кадык ходит вверх-вниз под тонкой кожей, а грудь тяжело и часто вздымается. Он, наконец, сдавшись, шире разводит в стороны стройные ноги, позволяя ненавязчивым прикосновениям через тонкую ткань брюк подводить его к грани, за которой есть только пропасть наслаждения и ощущение полета среди звезд. Бесконечность невозмутимо наблюдает за ними миллиардами сияющих глаз. Фредди идет за зовущим его ароматом и находит мягкие губы, послушно раскрывающиеся навстречу его поцелую. Он слизывает сладость этого восхитительного рта, растворяясь в ощущениях от прикосновений гибкого и ласкового языка, давится стоном, когда большая горячая ладонь нетерпеливо и требовательно перемещает его руку туда, где она так нужна. Мерно гудящий двигатель поет свою протяжную хвалебную песню пейзажам, тянущимся за окном. Брайан запускает ловкие пальцы в его волосы, прижимаясь ближе, и шепчет, обдавая лицо горячим дыханием: — Под твоим сиденьем есть упаковка салфеток… Фредди приходится стиснуть зубы, чтобы не застонать в голос. Это кудрявое чудовище, вечно строящее из себя святошу, никогда не перестанет его удивлять. Он, чуть наклонившись, пытается нашарить внизу небольшую картонную коробочку, пока Брайан, не облегчая ему задачу, возвращает все поцелуи в шею, распаленно прикусывая кожу. Наконец, пальцы Фредди натыкаются на прямоугольную упаковку, и он вытаскивает ее наверх, ставя на маленький откидной столик у окна, а потом оказывается в плену жарких объятий, снова окруженный сказочно прекрасным ароматом. Он продолжает свое прерванное занятие и пробирается к чужой ширинке, расстегивая мучительно медленно, растягивая удовольствие для них обоих. Брайан ловко проделывает то же самое с ним. Они увлекаются ласками и поцелуями, доводя друг друга буквально до пика наслаждения, дразнятся, делают маленькую передышку, тяжело дыша и соприкоснувшись лбами, а потом снова набрасываются друг на друга, отчаянно и рьяно. Звук возни, донесшийся до них через пару рядов кресел, быстро спускает на землю. Они, замерев от ужаса, наблюдают, как над синими подголовниками, словно две антенны пришельца, вырастают руки Роджера, сжатые в кулаки. Он тянет уставшие конечности, а потом медленно выбирается из своего кресла и чуть шатающейся после сна походкой направляется к водителю, стараясь вписываться в узкий проход и не наступить ни на чью выставленную ногу. В итоге кто-то все-таки становится жертвой его ботинка, и по автобусу проносится неодобрительное ворчание, пока Роджер, шепотом извинившись, упрямо подбирается к передней части салона. Брайан и Фредди, воспользовавшись моментом, неловко отдернувшись друг от друга, тут же приводят себя в порядок, постоянно переглядываясь и нервно хихикая. — Я тебя предупреждал, — шепчет Мэй, и Фредди закатывает глаза и цокает языком, потому что даже сейчас в его голосе легко можно заметить покровительственно-поучительные нотки. — Я не виноват, кудрявый, что ты пахнешь, как ангел во время грозы, — невозмутимо парирует Фред, — А я еще считал Armani пределом совершенства! Но до тебя им, как Sex Pistols до Led Zeppelin. — Знаешь, понятия не имею, о чем ты, но звучит… необычно, — Брайан вытягивает длинную шею, чтобы поймать в поле зрения задницу Роджера, стоящего в двери у кабины водителя. — Необычно? Брайан фыркает и хитро улыбается, а потом вдруг немного приподнимает бедра и поправляет брюки. Нарочито медленно, почти лениво. — Мне нравится, — наконец, тихо отвечает он. Фредди чувствует теплую волну, мягко захватывающую его изнутри своим пенистым гребнем, и вдруг ему снова до безумия хочется впиться губами в точеную длинную шею, прижаться как можно ближе, ласкать горячее, кипящее страстью тело, слышать сдавленные вздохи удовольствия и доводить до исступления одними только прикосновениями. Видимо, все эмоции отражаются у него на лице, потому что Брайан, внимательно глядя на него, вдруг спрашивает: — Как думаешь, долго нам еще добираться до отеля? Пусть Фредди не верит своим ушам, но вот зрение его не подводит: в ореховых глазах напротив пылает дерзкий огонь неутолённой страсти. Он криво усмехается, отвечая: — Думаю, часов пять-шесть. — Часов пять-шесть… — задумчиво повторяет Брайан, потирая подбородок, — Это ведь не так много, правда? Фредди широко улыбается и весомо кивает в ответ.