Позволь остаться рядом

Зачарованное пламя камина не спасало от холодного ветра в особняке на Гриммо. Оставалось лишь накладывать согревающие чары, или уткнуть ледяной нос в шею посапывающего рядом парня, услышать знакомое бурчание, получить ощутимый тычок под ребра, перехватить пальцами мягкие пряди светлых волос, запутывая в них ладонь. Потянуть сильнее, вскидывая голову заскрипевшего зубами парня. - Поттер.. – просипел тот, стискивая до жгучей боли пальцы на ребрах. Точно останутся следы. Плевать. Боль давно перестала причинять ему неудобства. *** Первая придушенная ворона, оказавшаяся в мальчишеских руках в два года, привела в восторг. Пронзительные крики тётки и смех забавляющегося Дадли подстегивали черноволосого мальчишку к действиям. С того часа не проходило и недели, как на пороге дома не оказывались соседи с просьбой угомонить расшалившегося ребенка. Не только вороны, сойки и голуби, крысы, кошки и бездомные собаки – чем старше становился веселящийся от своей забавы парень, тем крупнее становилась следующая жертва. Увещевания опекунов, оплеухи и побои не помогали – синяки сходили до завтра, а Гарри злился, примеряя своих родственничков на роль мертвой живности. В шесть на глаза попалась старуха Фигг, словившая его на очередном дельце. Она не разменивалась на мелочи, и, устало заламывая руки, объяснила уже понимающему ее Гарри кто он такой, кем были его родители, и кто посмел понять руку на его родителей. В тот же день, Поттер заставил вопящую от ужаса миссис Дурсль от вида расчленённой в его руках крысы дать пояснения. С того дня всё изменилось. Мальчишка замечал каждый свой всплеск магии, фиксировал и вновь старался задействовать дар. На живых. В восемь он подвесил задиравшего его Дадли на дерево и надавал тумаков. В девять от смены настроения корежило всю технику в доме, все животные держались от него подальше. В десять заставил змею напасть на посетителя зоопарка, сломав стекло одной силой мысли. Восторг Гарри был неописуем. И он со злорадным удовольствием ожидал волшебного письма из Хогвартса. *** Поттер огладил края темной мантии, осматривая ухоженные темные волосы, челка отросла, закрывая шрам, очки стоило сменить. Школа превзошла все его ожидания. Сказочный замок в свете ярких звезд ночного неба, гомон учеников в поразившем воображение главном зале. И магия. На каждом шагу, в лестницах, картинах, темных нишах замка. Пристроившиеся хвостом «друзья», стоило по дурости назвать своё имя, зудели на ухо. То выскочка-девчонка, что закидывала своими речами, то рыжий недоумок, бубнивший всякую чушь о непримиримых факультетах. Стоило сознаться, гордый блондинчик привлек его внимание - как он превыше всех ставил себя, словно знал о подноготной каждого в Большом Зале. На его протянутую руку брюнет ухмыльнулся, ничем не обозначив своего взгляда - «Посмотрим», в ответ на вопросительно взлетевшую светлую бровь, и пробился в первые ряды к старухе со странным одеянием. Гулкий вой негодования, поднявшийся в зале не успел Поттер вылезти из-под шляпы, заставил равнодушно передёрнуть плечами и оглянуться на подобравшийся преподавательский стол, встречая хмурый взгляд директора. Удача, что он вообще попал сюда! О каком выборе вообще шла речь? С этими мыслями мальчик неспешной, но уверенной походкой отправился к замершему столу дома Слизерин. От недостатка внимания воспитанник Северуса Снейпа не страдал. Однокурсники презрительно ухмылялись, кидаясь в его сторону оскорблениями о грязной крови. Гарри в ответ сыпал, как оказалось, удающимися невербальными, испытывая на недоброжелателях пополняющийся из библиотеки перечень интереснейших заклинаний. Желающих в разы уменьшилось. Но это не отцепило Малфоя, что подтачивал терпение Поттера своими выходками. Проявившееся увлечение квиддичем - не проходило и дня без соревнования на ловкость и изобретательность между двумя первокурсниками. Зелья – что веселило и пугало Гарри в равной степени, и здесь всегда под руку влезал Малфой. Сыпал своими язвительными комментариями, стараясь испоганить очередной «шедевр» Поттера. Но любая помощь этого блондинистого недодруга воспринималась на ура. Менялась лишь суть год от года. Мерзкие ухмылки, ехидные комментарии обратились нерушимой поддержкой, шутливыми тычками, прикрытием задницы от декана. Малфой ржал. Цеплялся за скалящегося Поттера, стремясь сильнее взлохматить темные кудри, получал по рукам и тащил за собой в библиотеку, смиряя поклонников героя яростными взглядами. А потом всё пошло наперекосяк. *** Стоило не раз подумать, прежде чем тащить в Отдел тайн прицепившегося Малфоя. Не стоило видеть обреченность и неподдельное раскаяние серых глаз Драко, верить никчемным клятвам, пустым заверениям о, пропади пропадом, поджидавшем отряде Пожирателей. Во главе с Люциусом. Дикая схватка, пляска смерти Крестника. Бессмысленная погоня, безнадежная месть, беспомощность мелкого школьника, что рассудил себя всемогущим, способным поставить все на свои места. - Поттер, сволочь, приди в себя! – Драко несильно вздернул брюнета за отвороты мантии, прожигая серыми глазами дыру в сдерживающем последние крохи рассудка друге. Руки тряслись, мысли бессвязно метались. Сириус. Единственный, кто остался, ушел. Погиб на его глазах. Чёртова война! Какой в тебе смысл?! – Поттер! Драко, ввалившийся в гостиную Слизерина, таща на себе полубессознательное тело друга, выписал звонкие пощечины. - Чего ты от меня хочешь? – вспылил Гарри, хватая того за шею, оттаскивая от себя ненормального белобрысого парня. - Тебе нельзя… - Да мне насрать, что можно и нельзя! Всю жизнь рамки, за которые шагни - и ты обречен! Нельзя, нельзя! А что вообще можно, а? Драко? Иди ты к дракклам! Не смей приближаться ко мне, предатель! – в голове все еще стояло видение скрестивших палочки Сириуса и Люция. – к своему чокнутому папаше! Терпеть твою мерзкую белобрысую морду, тебя рядом с собой не могу! Да чтоб ты… Звонкий удар, осколки зеркала впились под лопатки, заставив дернуться от боли и выпустить влагу из глаз. Сжавшая воротник рука еще тряхнула Поттера и вновь отправила в полет к остаткам уцелевшего зеркала. В спину врезались осколки. - Поттер, блять, - резко выдохнув, тихо проговорил блондин, пустыми глазами пиля Гарри. – разве за прошедшие годы я не смог доказать тебе свою преданность? Разве недостаточно того, что я таскаюсь за тобой как подвязанный. Уничтожаю каждого, кто косо поглядит в твою сторону? Кто хоть дотронется до тебя. Этого ли не мало тебе?! – заорал Драко, срывая горло. Гарри опешил, спеша отодвинуться от дрогнувшей руки. Но впившийся дерзким кусающим поцелуем в его губы Малфой просто не дал этого сделать. Драко прижался к нему, заставив отступить к покалеченному зеркалу, режась в его осколках, притираясь руками к бокам Гарри. Распахнув зеленые глаза, Поттер пытался сдвинуть закаменевшую фигуру, нагло пролезающую холодными ладонями в его одежду. Ослепленный, теперь по-другому разглядел все ужимки Драко, и то мысленное единение, позволяющее считывать на расстоянии друга. Друга ли? Возникало, когда они ладонь к ладони шли по Большому Залу, плечом к плечу, бросая обрывистые фразы, сопели над очередным зельем. Позволяло крутиться до посинения в дождь, старясь сбить друг друга с метел. То предвкушение незабываемого сражения друг против друга, когда они оттачивали новые заклятия. Стараясь мнимо причинить вред, залечивая друг другу ушибы. Гарри притянул блондинистый затылок к себе, впитывая эту бешенную энергетику, бившуюся вокруг него. Даруя ответное наслаждение от кусающего поцелуя, чувствуя примесь крови на кончике языка, столкновение зубов и рычание под звуки падающей к ногам одежды, к осколкам разбитого стекла. *** Шестой курс заставил Драко Малфоя, одергивая темную рубаху вниз, скрывать своё левое предплечье. И от Поттера, стараясь укрыться с любимых зеленых глаз. Наследник рода Малфоев принял свое первое задание. Режущее изнутри, выворачивающее наизнанку, как улыбка темного Лорда, что приставлял палочку к горлу его родителей. Драко болезненно косился на новый «подарок» Лорда, от досады выкручивая пряди светлых волос. Но теперь не смел смотреть на Поттера. Близкого, желанного, любимого. Оттого и выбрали его. Любым способом подчинить, заставить, не чураясь способа, доставить Героя Британии к Нему. Но терпения юного героя надолго не хватило. Как и годом ранее, он прижал избегающего с ним встреч Драко в дальней нише замка, заставив говорить. Взаимные упреки и потасовка, обоюдное шипение не могли не закончиться ничем хорошим. - Ты, сказать не мог, что творится? – глаза Поттера пылали убийственным огнем. Спорить с ним было опасно. – мне плевать на мнение твоего премилого лорда! Я от тебя отказываться не намерен! Не после всего, что мы с тобой прошли. И если ты сейчас отступишь, то ни в жизнь можешь ко мне не приближаться, придурок! - И быстро прижался к холодным губам, что скривились в неудовольствии от идиотизма Поттера. Но все слова вылетели в миг из дурной головы, когда брюнет дёрнул на себя замершего Драко, показывая свое отношение к его игнорированию. Он соскучился. Это его Драко. Никто не смеет угрожать ему. Он любого убьёт своими руками, кто посмеет причинить боль его мальчику. Потянуть за белые пряди, приоткрыть рот и сплестись языками в едином танце страсти. Шумные выдохи и недовольное рычание, одежды много, и добраться до потаённого в складках мантии не так уж легко. Громкий стон заглушает звуки яростного шипения, когда ладонь касается сокровенного. Герой зажимал Драко при любом удобном случае. Разгоряченная страсть наравне с бессильным бешенством помогали выбить из Драко приступы очередной паники, стоило Тёмному Лору выразить своё присутствие и желание приструнить зарвавшегося наглеца. Что получалось с переменным успехом. Оставленные Поттером метки болели, отрезвляя, но давали мнимое спокойствие, осознание, что он не один плутает во мгле. Гарри мрачнел, стоило смениться месяцу, поглядеть на письма из родного Малфой-мэнора. Хватая блондина за руку, он порой неосознанно усаживал его к себе на колени, поглаживая бледный затылок, глядя в остекленевшие глаза. Тянул за светлые волосы, причиняя намеренную боль, возвращая укусами Драко к себе. Весной шестого года Поттер исчез. *** Он не раз видел, как пытают сгорбленного отца, заплаканную мать. Как Лейстрейнж шипела на него, залепляя очередную оплеуху. Как использовал на нем Круциус Темный Лорд. И медленно умирал без своей половины. Раны калечили его тело. Не было уже юного задора в серых глазах. Только съедающая боль и пустота. Лето казалось сущим адом – вырваться из-под навязанной опеки не представлялось возможным. Задание. Постоянное подчинение лорду, злость и равнодушие. Вот были его горячие ладони, постоянно шершавые губы на шее. А теперь – ничего. Непроглядная тьма, что затягивала его сильнее в себя, высасывая все жизненные соки. Да, смерть Дамблдора изменила все исходы войны. Да, министерство уже не чувствовало себя так уверенно, сотрясался магловский мир под ударами Пожирателей. Но Драко уже не обращал на всё это внимания, равнодушно следуя за зовом своего повелителя. Каждое письмо от родителей прочитывалось не единожды, чтобы узнать - целы. Живы и в порядке. Чтобы узнать хоть что-то с военных полей. Хоть пара известий о нем. Жив? Мертв? Метка чесалась, хотелось содрать ее, вырезать плоть. Какая глупая затея... А затем те слухи, что заставили до боли поджать лёгкие. Его видели, неизвестно кто, неизвестно где. Нарастающие, словно снежный ком, вопросы бились в голове, сводя с ума от безысходности. Попытка сбежать закончилась крахом. Крёстный притащил в лабораторию и напомнил о задании Лорда. - Вы хотите убить или спасти мистера Поттера? – сухо спросил Снейп, стоило Малфою получить отповедь о похождениях героя-Поттера по землям магической Британии. Крестражи. Стоило догадаться, что не так просто будет уничтожить вновь возродившегося. - Можно передать ему записку? – подумав, тихо проговорил до чертиков вымотавшийся Драко. Жив, сердце гулко отзывалось, заставляя губы впервые за долгий период приподняться в подобие мученической улыбки. Снейп, скрестив руки на груди, кивнул. Но глядя на распростертый перед ним пергамент, Малфой ни слова не смог выдавить из себя. Все хотелось сказать, глядя в бесстыжие зеленые глаза. Какую тупость тот затеял, наобум отправляясь в это запутанное путешествие. Рассказать и показать, как он скучает. Как не может прожить без ровного сердцебиения у себя под ухом. Запаха его Амортенции – дождя и влажной земли после холодного ливня, холодящего морозного ветра над квиддичным полем. Наваждение какое-то. Болезнь. Помешательство. Называйте как хотите, но дышать становились в разы легче от осознания, что чертов Поттер жив, грудная клетка срасталась вновь, оставляя кровоточащие сердечные рубцы, а костяшки на руках, в мучительной агонии битые едва ли не ежедневно, зарастали по новой. Словно причиненная себе боль могла отрезвить и пробудить от нарастающей паники и нетерпимости потери. Склеенный не единожды непостижимыми усилиями организм, измотанные родители, мировая скорбь о погибших - кому какое дело, что ты похоронил себя заживо. Пытки, боль, война, теплеющая надежда. Учеба, учеба… А потом они явились в Хогвартс. И Пожиратели, стоило парню зазеваться, выдернули его из-под опеки крестного. Шипение Беллатрисы, непростительные Повелителя, и жизненно необходимая встреча в лесу. Когда противники зализывали раны, когда звучал страшный призрачный голос в голове каждого, сводя с ума. Когда Хогвартс устоял, но чего стоила эта битва. Казалось бы, что может быть хуже? Когда знакомая до чертиков фигура, ломано выходит из леса, когда зеленые глаза закатываются в предсмертной агонии. Когда ноги подкашиваются и глаза не улавливают ничего, кроме бесчувственного тела, заваливающегося на спину, стоит слететь непростительным с палочки лорда. И полный боли, просящий о прощении взгляд за всю ту горечь, что принес с собой и за невозможность отвратить конец, хотя и обещал - вместе, на всю жизнь, оглаживая чертову метку и всматриваясь в блестящие серые глаза. "Не в этой жизни, не в этот раз, прости меня". С губ не срывается крик только потому, что перехватило горло от удушья и не просыхающих на щеках слез. Схватить палочку и подняться, на мягкие словно желе ноги, сделать шаг к распростёртому, еще теплому телу и уткнуться в мокрые от пота и крови волосы, вдыхая этот привычный уже до коликов запах. - Проверь его. - звучит приказ позади, и в спину упирается палочка Лорда. Закусить губу, чтоб не разреветься больше и побрести к Гарри, опуститься на грязную землю, невесомо огладить прилипшие на любимое лицо кудри. Хотя бы теперь ты свободен. Подожди меня, и скоро мы будем вместе. Пульса нет, и оттого холодные ладони леденеют еще больше. Он позволил себе отлевитировать тело героя, но не позволил более переводить застывший взгляд на знакомое до каждой родинки лицо, чтобы не броситься сейчас же и в порыве отчаяния не убить Того. Не сейчас, подожди немного… Резкий вдох, обмякшее тело просыпается, словно не он минуту назад никому лежал на холодной земле. И от этого то ли хочется рыдать, то ли истерично засмеяться, продергивая поредевшие от всего сумасшествия волосы. И это осознание, что обошлось, вот он - отражает удар за ударом Лорда, живой, слегка помятый, заставляет сделать рывок, проснуться и валить заклинаниями направо и налево, лишь бы поскорей добраться до него, проверить собственноручно, заставить повиниться, нагло ухмыльнувшись и притянуть к себе, в удушающие объятия. Смерть Волан-де-Морта лишь обстоятельство, что мешает достичь желаемого. И Гарри превосходно с этим справляется, позволяя Драко все то, о чем грезил год, умирая от одиночества. Он не один раз пройдется изодранными в хлам кулаками по издевательской ухмылке, уставшему телу, ставя новые синяки на просвечивающих старых, заливая вырывающимися слезами его рубашку, схватит за отвороты, разрывая ее, исцеловывая любимое лицо, проклиная сжимающего его Гарри, вдыхающего аромат его светлых волос. А после залечивая друг другу все нанесенные синяки и порезы, наслаждаясь поистине сладострастным примирением. Но это будет после. А сейчас одно лишь, одно уверенное касание протянутой мозолистой горячей ладони к холодной бледной подрагивающей, испачканной в чьей-то крови. Настолько желанное, что пронизывает облегчением насквозь, словно природная магия заструилась и объединила обе сущности в одну. - Никогда больше, Поттер, не смей умирать! Никогда! - прошелестел отрывисто Драко. - Иначе я убью тебя! Гарри улыбнулся, солнечно, понимающе, как бывало редко. Притянул блондина в свои объятия, целуя во влажную макушку. И тысячи слов остались безмолвны.