ДЖОЗЕФ
— Вынимай. Его голову резко выдергивают из бочки с ледяной водой. Грудная клетка судорожно расширяется, но не дает сделать ни единого вдоха, пока вся вода не выйдет наружу. От того, как сильно горит внутри, он не чувствует ничего. Только как спинка стула снова врезается в поясницу. — Сколько нам еще ждать, когда вы начнете с нами сотрудничать, мистер Линч? Сколько? Сколько он уже уже не спал? Два дня? Неделю? Спустя три паршивые кормежки и десять сменившихся надзирателей, время превратилось в иллюзию. Спустя десять пар рук, железной хваткой удерживающих его избитые плечи, не дающие голове подняться над поверхностью воды. — Я давно готов, — говорит Джозеф и устало улыбается. Он будет лыбиться до последнего вдоха. Черта с два им удастся его сломать. Индюк оценивающе смотрит на него сверху вниз. Видимо, он у них самый главный. Только он тут задает вопросы. И пиджак на животе не сходится тоже только у него. Но, не смотря на это, он видит своего пленного насквозь: пока тот не сдастся, любой его сон может принести с собой какую-нибудь опасную дичь. Поэтому желваки проступают на его скулах, и он командует: — Заново. Голова оказывается под водой настолько быстро, что Джозеф не успевает даже вдохнуть. И когда его снова вынимают, из носа течет кровь, а желудок намеревается выйти наружу. Кавински отплевывается, держится еще полминуты, а потом его выворачивает прямо Индюку на ботинки. Он одурманенно смотрит на картину у себя под ногами — красота, Джексон Поллок бы позавидовал. А потом запрокидывает голову назад и смеется. Его смех, легкий и звонкий, разносится по всему подвалу, отскакивая от стен, как шарики для пинг-понга. Индюк смотрит на свои заляпанные брюки и прекращает эту истерику резким ударом в висок. Он разворачивается и в дверях кидает через плечо: — Четыре минуты, и буди его.РОНАН
— Четыре минуты, и я снова засну. Чего ты хотел? — он садится в своей кровати. Ватная голова ощущается инородно, Ронан осторожно шевелит шеей, разминая ее. Он спит уже трое суток, просыпаясь всего на несколько минут. Оценивает неизменную обстановку и закидывает очередную таблетку в рот. Все свое время во сне он ждет. Ждет появления Джозефа. Его точно не убили, потому что Прокопенко все так же гоняет по улицам, вполне живой, но грустный — в отличие от них, он понятия не имеет, куда подевался Кавински. Тому просто не дают спать, опасаясь нагрезенных штук, которые, как они знали, можно вытащить из сна. Но когда-нибудь Кавински отключится. И Ронан будет здесь. — Тебе надо хотя бы поесть, — озабоченно выговаривает Адам, сидя на краешке кровати. — Ты изведешь себя совсем. — Не ссы, я регулярно заказываю в лес пиццу. Представляешь, доставщик херачит прямо через кусты на велосипеде, и... — Ронан. — Да знаю я. Но я не могу позволить себе пропустить его. Позволить нам. Ты так же увяз в этой истории, как и я. Только не отнекивайся. Адам молча разглядывает его изможденное лицо. Человек, который в почти постоянной отключке уже третьи сутки, не может выглядеть таким уставшим и опустошенным. Сны должны приносить облегчение и радость. Сны Ронана никогда не знали таких вещей. И да, Линч прав — они не могут позволить себе ни минуты промедления. Адам хлопает Ронана по коленке и протягивает ему зеленый циллиндрик снотворного. Ронан откидывается назад. Его глаза закрываются еще до того, как голова касается подушки.ДЖОЗЕФ
Его снова обливают ледяной водой, он кашляет и сплевывает себе под ноги. Голова горячая и болит так, будто в нее вогнали железный гвоздь. Его лихорадит. Несколько суток в мокрой насквозь одежде не прошли бесследно. Сколько он так еще протянет. День? Меньше? Глаза сами закрываются. За те четыре минуты, пока он был в отключке, он успел увидеть звезды на ночном небе над Кейбсуотером, вдохнуть запах пряных трав и осознать, что он стоит среди них совершенно один. А на что еще он рассчитывал? «Надеюсь, что я больше никогда тебя не увижу». Видит бог, Линч, я стараюсь изо всех сил. — Не спать. Пощечина снова возвращает его в обратно в подвал. Неважно сколько он протянет, конец все равно будет один, вот только если… Последняя красная таблетка все еще прячется у него в кармане. Маленькая и легкая, она осталась незамеченной в складках ткани, когда его обыскивали. Если он проглотит ее, то уже никто не сможет его разбудить. Никогда. Но в хлам стертые наручниками запястья горят огнем, а кончики пальцев постепенно немеют. Руками, заведенными за спину, никак не достать до кармана. Хотя.. Его надзиратель поворачивается к столу, берет пачку сигарет и хлопает себя по куртке в поисках зажигалки. А под невидимой маской Джозеф Кавински вспоминает о своей младшей сестре Эшли. С тонких детских запястий наручники слетают на пол со звонким «чиньк». — Привет, здоровяк, — улыбается девочка, сидящая теперь на месте бритоголового сновидца. Незажженная сигарета выпадает у здоровяка изо рта, и он видит, словно во сне, как девочка делает взмах рукой на уровне лица — в сторону отлетает что-то белое — а к нему навстречу срывается с места какой-то темноволосый парень. Страх того, что ему не хватит сил одолеть своего противника и он проебет свой последний шанс, выкручивает в Джозефе адреналин на максимум. И когда его надзиратель грузно оседает, так и не успев понять что же произошло, Кавински так же обессиленно опускается на пол рядом с ним. Кровь шумит в ушах, костяшки пальцев ноют от удара. Он с трудом засовывает руку в карман и достает размокшую таблетку. Спать. Он будет спать вечно.РОНАН
С каждым разом его вшвыривает в сон все резче. Организм вырабатывает рефлекс: видишь маленькое и зеленое на ладони — значит, пора спать. Сон утягивает его, выбивая воздух из легких, он даже не помнит, в каком положении заснул, и не знает, как сильно тряхнет в этот раз. Раньше он появлялся в Кейбсуотере, стоя на своих двоих, в окружении трав и цветов. Теперь же тело отлетает на пару метров, проезжаясь по земле. Ронан тяжело поднимается на ноги, отряхиваться смысла никакого нет. В лесу все как прежде — неясный серый день с вечно сгущающимися сумерками и начинающимся дождем. Ронан оглушен и подавлен, но не позволяет лесу считывать его, по мере сил блокируя связь. По мере сил, которых скоро не останется. Чтобы продержаться во сне как можно дольше, он старается быть незаметным как физически, так эмоционально. И это неожиданно занимает всю его сущность. Он никогда не умел сидеть на жопе ровно. Тем не менее, он садится. И просто ждет. Расщепляя пальцами травинку пополам, он думает о своих последних словах Джозефу. Мастер подделок сымитировал все, кроме своих чувств и пронзительного грустного взгляда зеленых глаз. И теперь Ронану невыносимо осознавать, что тогда он не распознал ничего, кроме своей злости. Впервые Джозеф действует так, как было сказано, и реально пропадает. Линч от души материт его за несвоевременное послушание. Деревья над его головой шумят непристойными латинскими фразами. Ронан позволяет себе на мгновение прикрыть уставшие глаза, а когда он их снова открывает, в лесу неожиданно царит звездная ночь. И это не «его» ночь. Вскочив на ноги, Линч оглядывается. Тьма становится гуще в самом лесу, и он решает выйти на поле, где звездное небо рассеивает ночь призрачным холодным светом. Выходит из-за деревьев как раз вовремя, чтобы увидеть сноп искр, уходящих наверх, к звездам. А потом и еще один. Ронан не видел фейерверков с четвертого июля, когда хозяин той дурацкой и противозаконной вечеринки стоял, распахнув рот, как ребенок, счастливый и беззаботный, и смотрел, как взрывается небо над его головой. Естественно, это он. Кто же еще будет тратить последние силы и минуты на подобную бесполезную ерунду? Ронан переходит на бег. Лес стремительно удаляется от него, и безграничное поле, кажется, занимает теперь все пространство до горизонта. Залпы не прекращаются. Линч с трудом распознает в этом грохоте и вспышках место, с которого уходят снаряды, и со всех ног бежит туда через высокие травы. Кавински лежит пластом посреди бездны цветов, недвижимый и изможденный. Ронан плюхается на траву рядом с ним, прикладывает ладонь к его груди и с облегчением ощущает, как она слабо поднимается и опускается в такт неровному дыханию. — Джозеф. — Он легонько толкает Кавински. — Боже, Джозеф, прости меня... Но у нас очень мало времени, они не дадут тебе спать долго, — голос Линча срывается после паузы в его словах. — Я вырубил одного. Хватит на часок. А потом меня, скорее всего, убьют, — тихо говорит Кавински, не открывая глаз. — Красивый салют? Очередной оглушительный залп не дает Ронану сказать все, что он думает об этом. Он только судорожно сгребает в кулаки майку Джозефа, сильно натягивая ткань. — Я ждал тебя. Грохот прерывается, оставляя вспышки салютов бесшумно взрываться над их головами. Кавински открывает глаза, оглядывая небо, затем переводит сосредоточенный взгляд на Линча. — Трое суток? Надеюсь, сахарочек-Адам массирует тебе задницу, чтобы она не затекла, пока ты валяешься в отключке? — Ты когда-нибудь прекратишь так убого шутить? — Примерно через час, я же сказал. Потерпи немного. Подсвеченное огнями лицо Джозефа не выражает ничего, кроме вселенской усталости, и Ронан уже не уверен, увидит ли другие его эмоции. Он медленно выдыхает, склоняя голову. Его руки все так же крепко сжимают майку Джозефа.ДЖОЗЕФ
— Мне казалось, ты планировал никогда больше меня не увидеть, — говорит он и совершенно не ожидает обнаружить во взгляде Ронана что-то похожее на раскаяние. Что бы это ни было, теперь это не имеет значения. — План поменялся. — Можешь рассказать мне его, пока я буду спать. — Поспишь, когда выберешься оттуда. — Мне уже никак не выбраться оттуда. Да и не за чем. Снаружи его все равно никто не ждет. Он видит, как Ронан вспыхивает: — Дурак! Нагрезь что-нибудь, пока ты здесь! Кавински печально улыбается: — Я нагрезил. Все, на что меня хватило. Вон смотри, как полыхает. Надеюсь тебе нравится, я очень старался. — Я нагрежу для тебя что-нибудь.. Что ты хочешь? Пистолет, землетрясение, бомбу? — Единственная бомба тут — это я. И я планирую остаться здесь. Мне здесь нравится. Жаль только, что приходится смотреть на тебя снизу вверх. — А я думал в прошлый раз тебе понравилось. Джозеф резко садится и отдергивает его руку от своей майки, успевая уловить взгляд Ронана, прикованный к его изодранным до мяса запястьям. Тот сглатывает и говорит еле слышно: — Что они с тобой сделали? — То, что мне хотелось бы навсегда забыть. — Мы должны тебя спасти. Джозеф хмыкает и сокрушенно качает головой: — Поздно, Линч. Уже нечего спасать. От меня почти ничего не осталось. — Я соберу тебя заново, — говорит Ронан и целует его. На этот раз действительно его.РОНАН
Они растворяются в поцелуе. В этом еле чувствительном и легком касании губ. Как будто не было той жаркой ночи, как будто они впервые друг с другом. Джозеф отвечает ему неуверенно, наверное, до сих пор сомневаясь, что нужен кому-то. Вор, который получает за свой двойной обман такую приятную плату?.. Он приоткрывает рот и позволяет Линчу глубоко втолкнуться языком. Ронана обдает жаром. Разом пропадает ощущение усталости и беспомощности. Он вытащит его. Чтобы потом втащить за безрассудность. Притянув Джозефа за шею ближе к себе, всего-лишь на мгновение, он нехотя отстраняется. Кавински отчаянно тянется за ним всем телом. Взрывы на небе не прекращаются ни на секунду, отражаясь маленькими яркими вспышками в зрачках Джозефа, и кажется, будто он весь состоит из фейерверков, сжигающих его изнутри. В это легко верится. Ронан ощущает себя точно так же. — Бомба. Я все-таки нагрежу тебе бомбу. — Без обид, Линч, но ты полный бездарь в этом. — Тогда помоги мне, придурок! Трать энергию на то, что реально может тебя спасти. — Мне все равно нужен запал. Одних ярких огоньков будет недостаточно. — Хорошо, я подрочу тебе, но только когда выберешься. Как тебе такой запал? — Уговорил. Ронан улыбается. Джозеф прикрывает глаза. Фейерверк угасает через мгновение, забирая с собой остатки света. Они сидят теперь почти в полной темноте, сияние звезд на ясном ночном небе скорее приносит только красоту, нежели разбавляет тьму вокруг. Ронан видит, как в руках у Кавински образовывается какой-то красный предмет. Присмотревшись, он понимает, что это пять динамитных шашек, связанных черной клейкой лентой, с надписью «TNT» на каждой. Как в мультиках про Тома и Джерри. — Господи. — Огонь, Линч. И не забудь что-нибудь, чтобы я не подорвался тоже. Я тебе доверяю. Вытянув вперед руки Джозефа вместе с бомбой, Ронан сосредотачивается. Ему просто нужно зажечь пять фитильков. Всего-лишь вложить в заряд столько энергии, чтобы снести все здание. Где бы там они ни держали Кавински, это точно не что-то жилое. И защита. Сложившаяся ситуация напрочь убивает всю романтичность высказанной ранее идеи собрать Джозефа заново. Ронан морщится. Набрав в легкие побольше воздуха, он дует на динамитную шашку, «заряжая». Воздух, вырывающийся из него, мелькает кадрами из «Тома и Джерри», всеми их мультяшными взрывами. Джозеф оглушительно смеется. Под конец пять фитильков вспыхивают ровными огоньками. — Вали давай, пока ты не разнес мой лес на дрова. Джозеф крепче сжимает руки на динамите, сверкает белозубой улыбкой. И просыпается.ДЖОЗЕФ
Он слышит шипение и открывает глаза. У динамитных шашек в его руке фитиль догорел уже до половины. Он ошарашено озирается по сторонам. — А где?.. Опускает голову и понимает, что на нем надет маленький спасательный жилет, едва прикрывающий живот, а сбоку болтается бирка с надписью: «дернуть в случае опасности». — Ну, сука, Линч, я тебе так дерну... Он резко тянет за нее, и жилетка начинает мгновенно раздуваться, полностью поглощая в себя Джозефа. И когда через секунду фитиль догорает до основания, то взрывной волной стену прошибает розовой надувной фигуркой Хэллоу Китти.РОНАН
После ухода Джозефа он с силой вырывает себя из сновидения. Очнувшись в своей кровати, трет глаза, отвыкшие от яркого дневного света, который он три дня не видел. Рядом никого, но на столе страницами вниз лежит одна из его книг, которую, видимо, читал Адам, пока ждал его возвращения. Еще он видит ярко-желтый стикер и быстро написанные рукой Пэрриша слова: «Сильный взрыв на заброшке у северного выезда». Отлично, они уже едут. Найти среди обломков надувную розовую Хэллоу Китти размером с небольшой дом будет несложно. Пожалуйста, пусть внутри нее кто-нибудь будет. Живой. Выбежав на парковку, Линч запрыгивает в «БМВ». Машина с ревом несется по улицам Генриетты в северном направлении. Сутки бездействия его тела сменяются резкой нагрузкой на все мышцы, Ронан понимает это, уже разогнавшись до скорости выше средней. Он с трудом держит руки на руле, заставляя себя концентрироваться на дороге и не думать, где он мог накосячить. Взрыв был сильным — черный столп дыма показался практически сразу, как он выехал — с этим все прошло удачно. Но вот что с Кавински?.. Ронан рефлекторно вжимает педаль в пол еще сильнее. Пара светофоров, три поворота, еще немного увеличить скорость на последнем прямом участке. План простой. Полицейские машины с вопящими сиренами показываются в переулке слева, поворачивая на дорогу, по которой едет «БМВ». Ронан пролетает мимо, не уступив им полосу. Они должны успеть раньше полиции. Контуженный чувак, выбирающийся из надувной мультяшки прямо в эпицентре прогремевшего взрыва, создаст слишком много вопросов. У Гэнси, Адама и Ронана нет никакого желания объяснять, что за дичь тут происходит. Ронан небрежно выкручивает руль на повороте. Он почти не следит за дорогой. Все, о чем он может думать сейчас — живой и невредимый Джозеф. Он «видел» его только во сне и отчаянно хочет ощутить его взгляд и прикосновения наяву. Столкновение с другой машиной обрывает поток мечущихся мыслей. Линча швыряет в подушку безопасности, и когда она сдувается, он видит впереди помятый нос своей машины, бампером распахавшей ярко-оранжевый капот с двумя черными полосами на нем. Ричард Гэнси Третий, вылезающий из «Камаро», утомлен и явно рассержен. — Твою мать, Ронан, так и знал, что когда-нибудь ты разъебешь мою машину! — Не ругайся, тебе совершенно не идет, — отмахивается Ронан, нетерпеливо выбираясь из-за руля. Он не отводит взгляд от заднего сиденья «кабана», где видит светлую макушку Адама. И больше никого. Ноги подкашиваются сами собой, Линч падает ладонями на горячий капот. Они не сказали ему?.. Какого черта?.. Он медленно перебирает руками по металлу, подходя ближе. Адам смотрит прямо на него, Ронан не может прочитать его взгляд. Настороженный? Обеспокоенный? Виноватый?.. Он распахивает заднюю дверцу и ошарашенно пялится внутрь. Кавински свернулся в довольно компактный клубок и теперь лежит на сиденье. В совершеннейшей отключке. Его голова покоится на коленях Пэрриша, а тот, в свою очередь, придерживает его за затылок, запустив пальцы в волосы. Второй рукой Адам сжимает его майку, как это делал Линч в Кейбсуотере, — он удерживал его от падения, когда машины столкнулись. Он в порядке. Они все в полном порядке. Ронан наклоняется к Адаму и прижимается губами к его виску, облегченно выдыхая. — Он сказал, что не хочет тебя видеть, — начинает Адам, но вовремя спохватывается: — в Кейбсуотере! Пока спит. Сказал, что это было бы нечестно по отношению... ко мне. Пэрриш смущен и растерян. Линч чувствует неуверенность в его голосе. Но его руки, все еще крепко держащие Джозефа, говорят, что решение он уже принял. Ронан улыбается. Кавински — настоящий вор. И теперь, кажется, он украл сердце не только Линча.