В память о Ханджи Зое

Мы потеряли не только бойца, но и четырнадцатого главнокомандующего разведывательным корпусом.        — Следующим главнокомандующим я назначаю тебя, Зое. Разведкорпус теперь в твоих руках, — когда я произносил эти слова, то даже представить не мог, что выживу.       Никогда не забуду ее растерянный взгляд. Каждая ее морщинка выражала исключительную уверенность в том, что все можно обратить вспять, решить мирно.       Она не была приверженцем грубой силы.       Я возложил многое на ее плечи, но она справилась.       Секундное замешательство, и я слышу:        — Понятно, Эрвин. Мы будем осторожны, — резко и твердо. Настоящий командир.       Ее плащ скрылся за дверью.       Тогда все обошлось, но я знал, что это не конец.       Достигнуть мира — немыслимая задача, на которую мы положили всю жизнь, к которой шли мелкими шагами. Зое же всегда была впереди. Она ничего не боялась вовсе, серьезная в своих суждениях. И даже когда улыбка была на лице ее, ничего не мешало Ханджи здраво мыслить.       В этой войне я проиграл. Проиграл свою и их жизни. Человечество могло быть спокойно четыре года впоследствии кровопролитной битвы.       Битвы, после которой Ханджи вступила на пост, неся знамя перекрещенных крыльев гордо. Вспомнить сложно, сколько на нее взвалилось.       Столько работы, столько нервов. Новый мир, открытые ворота, железная дорога и порт… Пришлось в корне менять род деятельности, оставив огромных тварей, которых она так любила, в прошлом. Но Зое справилась.       Не смотря на все смерти, неудачи. На то, что она с каждой секундой уходила все дальше в темный подвал, который до отвалу был наполнен знаниями об окружающем мире. Отравляющими воду, земли и ее разум. Токсичными и одновременно пьянящими. Мы потеряли не только четырнадцатого главнокомандующего разведывательным корпусом, но и великую ученую.        — Майор! — я вновь хватаю ее за руку, оттаскивая дальше от зловонной пасти титана.       Зое совсем не следит за тем, что делает! Это огорчало и восхищало меня одновременно. Такая отважная и сильная.        — Вы могли умереть!       В ответ на мои упреки — смех. Частый и веселый, такой заразительный. Жаль было некогда смеяться.       Ночью, когда майор не смела уснуть, печатая отчеты и научные труды, я всегда сидел рядом, почти засыпал, но сквозь белую пелену видел ее горящие глаза.       Она засыпала на ходу, но продолжала дело всей жизни. Отказывалась от еды, от всего, от всего, чего только могла ради человечества. Ради победы.        — Вы… не боитесь умереть? — я осмелился задать этот вопрос, когда был с ней наедине.       Ханджи как раз закончила работу, собирая бумаги для завтрашнего совещания в одну папку. Я тут же подхватил их, сделав это сам.        — Моблит, да я сама могу, — она подняла руки, точно преступница, отпрыгнув в сторону. — А зачем бояться смерти? — продолжила после паузы. Женщина была абсолютно спокойна, хотя внутри нее точно взрывались сотни фейерверков. — Если бы я так боялась подходить ко всему опасному, мы бы не сдвинулись с места. Если бы я хотела быть заложником (стен), не пошла бы в разведкорпус, — она мотнула головой. — А теперь иди. Я отпускала тебя еще пару часов назад!        — Да, майор, — улыбаясь коряво, я положил руку на сердце, удалившись.       После этого Ханджи устало упала в кресло, повторив мой вопрос тихо. «Вы не боитесь смерти?».        — «А кто ее не боится?», — встревоженная, ответила себе в голове. — «Все боятся. Это инстинкты, как у титанов. Они — жрут, мы — поддаемся, после долгой борьбы».       С минуту Зое смотрела на тлеющую свечу. Мы потеряли не только великую ученую, но и командира научного отряда.        — Ханджи, — я наконец нашел в себе силы извиниться. — Я утратил весь отряд, который ты мне одолжила. Прости.       Я знал, что она ответит. Был в курсе, ведь Зое — мой давний товарищ.       Хило улыбнулась, вымолвив: «Ничего».       Привыкла, как же.       Я заметил, насколько сильная дрожь у нее внутри сейчас. Как ослабли кулаки и опечалился взгляд.       Почему меня так злит то, что она реагирует спокойно? Мы все знаем — смерть неизбежна, но мне было бы намного легче, если бы Зое просто ударила меня.       Ну же. Очкастая.       Не медли.       Но Ханджи лишь отошла в сторону, сторонясь счастливого сто четвертого. У нее нет времени на траур, как у нас всех. Нужно идти дальше, пропущенный шаг — смерть.       Она действительно дорожила этими людьми. Они были ей семьей, друзьями и товарищами.       Зое сильная. Интересно, сломается ли она когда-то? Мы потеряли не только командира научного отряда, но и друга.        — Интересно, что произошло? — Ханджи, обхватив голову руками, сидела на траве.       Костер разгорался, а Леви, потерявший не только пальцы, но и все силы, был без сознания. Он лежал на импровизированной постели, которую Ханджи заботливо устроила.       Зое была подавлена, морально уничтожена. Казалось, все, что она так усердно строила эти года — распалось вмиг, точно зеркало. К тому же женщина посмотрелась в осколки. Плохая примета, душная. Осколки, как разбитая жизнь, показывают исключительно огрехи: повязку на глазу, капли крови на рубашке и разбитую губу. Лишь только почерневшая душа остается внутри. Где-то между сердцем и легкими.       Ханджи не готова потерять Аккермана сейчас, но себя — еще больше. Как ей заботиться о нем, продолжая зарываться в мысли?        — Мы не можем самостоятельно противостоять Зику. У нас нет выбора, придется предоставить это Армину и Пиксису, — Ханджи замолчала, повернув голову на товарища. — Даже если мы, например, заключим, что Эрен предал Зика… Пока йегеристы управляют островом, за нами будут гоняться до конца жизни, — женщина отвернула голову, наблюдая за догорающим огоньком.       В груди неприятно кололо от волнения, а все тело ныло от изнеможения. Сил совсем не было, но война еще не кончена.        — Хоть мы собирались вершить правдивые дела… Времена меняются, теперь мы в клетке, — пауза. — Я бы лучше осталась жить тут, да, Леви?       Зашуршала листва, ветер завел колыбельную.       Ты хорошо постаралась.       Да, э т о было д е й с т в и т е л ь н о с л о ж н о!