В моментах. Слеш-сборник

***

У тебя всегда все было по-лез-но-е. Полезные продукты, полезные рецепты, полезные витамины, полезные упражнения, занятия, матрас, привычки, предметы, знакомства, навыки. Иногда в твоей компании я ловил себя на мысли, что живу в матрице или утопии, где не существует приставки «не». Не_правильному — жизни нет. Во всяком случае ты верил в это настолько свято, что иной раз от этого дергался глаз. Моралист, справедливый, стремящийся быть во всем лучшим — не дай бог, кто-то что-то не то подумает! Но я точно знал как минимум одну неправильность твоего ритма. Себя. Об меня спотыкались все твои «правильно» и «полезно». Они танцевали на мне, как на граблях, которые снова и снова прикладывались к их очаровательно белым лбам. Когда я втрахивал тебя в обеденный стол в своей холостяцкой однушке, мне даже в голову не приходило, что за ним, вообще-то, едят, а не… Я допускал, что то, о чем ты говоришь, действительно в какой-то степени нужно каждому уважающему себя и свое здоровье взрослому человеку. Но моя крыша не воспринимала твои попытки сделать правильным все, что нас окружало. Поэтому блистеры витаминных комплексов, купленных за баснословные деньги, я умудрялся забывать в таких местах, где потом даже микроидеи поискать не возникало. Ел в постели, там же курил, оставляя мутные россыпи пепла вокруг консервной банки, служащей пепельницей. После того как я спросонок полил йогуртом с какими-то там пробиотиками подсохшее алое на своем подоконнике, ты перестал ко мне приходить и начал назначать свидания только на нейтральной территории — я за все свои три десятка лет вместе взятых столько гостиничных номеров не видел, сколько за те шальные полгода. Ты был жутко правильным. И также жутко хотел меня. Одержимость, непонятная никому из нас. Периодически эти две противоречивые константы в твоей голове переругивались, уходя то в одну, то в другую крайность: иногда мы ругались до хрипоты, когда я был не в духе и включал агрессию, с ужасом наблюдая, как ты проглатываешь очередную горсть таблеток, иногда, едва встречаясь на пороге безликой спальни, ты просто прижимался ко мне всем телом, не позволяя открыть рот, кроме как для поцелуя. Я был самой неполезной штукой в твоей жизни. От начала и до конца. Родители желали, чтобы ты обзавелся красавицей-невестой и притащил им внуков на блюдечке. Тебя это напрягало, а я хорошо умею выбивать всякие мысли из головы и глухие стоны — из напрягшегося горла. А еще я неплохо вижу оттенки и различаю, когда привитая маска настолько срослась с кожей, что становится невозможным отделить ее от лица. Понимаю, когда повышенное чувство справедливости и ответственности — лишь обратная сторона обиды на мир и попытка его хоть как-то упорядочить, создать видимость контроля. Ты был помешан на контроле и на бесконтрольном мне — воплощении всего того, что было у тебя под многослойным запретом. Сначала это казалось милым. Потом смотрелось забавно. А под конец начало раздражать. У тебя всегда все было по-лез-но-е. Но с моим уходом ты наконец осознал, насколько сильно сие ненавидишь.