Приоткрывая завесу тайны

      В этот момент водянистые полосы на его лице начинают приобретать более тёмный оттенок…       Они будто становятся живыми: двигаются и поднимаются вверх, а затем постепенно «отходят» от лица Шторма и капают на пол. Все завороженно наблюдают за тем, как капель становится всё больше и они начинают преображаться в женскую фигуру. Вскоре перед всеми предстаёт невысокая девушка, у которой самой необычной чертой во внешности оказывается прозрачно-голубая кожа. В остальном она — полная копия Шторма: те же волнистые голубые волосы, прикрывающие небольшую грудь, тёмно-синие глаза, в которых читается жажда чего-то, и хрупкий вид. Время для знакомства с Ур Фуллбастер, средним ребёнком отмороженного волшебника-эксгибициониста Грея и влюблённой в него по уши Джувии. Она — старшая сестра-близнец Шторма.       Девушка, только появившись и заметив успевшую очнуться Локсар, подбегает к ней, после чего, грубо схватив за руку, прижимает к себе. Джувия вздрагивает, будто её пробивает током, но отходить не спешит.       Через пару секунд Ур отстраняется от матери и её кожа обретает обычный цвет.       — Прошу прощения… — девушка отходит на пару шагов от Джувии. — Я не хотела…       Сильвер снимает с себя рубашку и накидывает её на плечи сестры. Девушка благодарно кивает и застёгивает все пуговицы. Ур настолько невысокая, что рубашка достигает бедра и смотрится на ней скорее как мини-платье.       — Это… — Грей не может подобрать слов.       — Пятнадцатого декабря Х798 года в тёплый зимний вечер Джувия-сан родила близнецов, девочку и мальчика, которых впоследствии назвали Ур в честь умершего наставника Грея-сана и Штормом в намёк на то, что он, словно морская буря, будет сметать всех врагов на своём пути, — начинает рассказывать вдруг погрустневший Игнил. — Но… в течение недели после родов Ур стала стремительно терять вес, физически слабеть, её тело превращалось в воду, а двадцать третьего декабря того же года она… исчезла. Тогда все впервые на теле Шторма увидели странные полосы. Джувия-сан, будучи в истерике, и Грей-сан, находившийся в состоянии шока, отправились к Полюшке-сан со Штормом… — Игнил на пару секунд замолкает: ему сложно говорить. — Полюшка-сан осмотрела Шторма и сказала, что с ним ничего плохого не произошло, а Ур не исчезла, просто… просто он заключил её в своё тело. Это у него получилось неосознанно, он лишь хотел унять боль, — заканчивает Игнил, но, замечая несколько непонимающих взглядов, поясняет: — Ур и Шторм могут чувствовать друг друга на расстоянии. Они буквально одно целое, из-за того, что в организме Джувии-сан во время беременности произошёл какой-то сбой.       — Ур сложно быть вне тела Шторма, — добавляет серьёзно Металликана. — Он её выпускает лишь на какие-то очень важные мероприятия, а Джувия-сан даёт подпитку в виде своего волшебства, как, например, сейчас. Вы ведь почувствовали небольшой упадок сил? — обращается Кана к Локсар, а та медленно кивает. — Это неизлечимая болезнь, которую пришлось принять как должное.       — Она излечима, — не может согласиться Игнил, качая головой. — Если какой-то маг поделится своей магической энергией с Ур, то она сможет жить нормальной жизнью.       — Для этого нужно очень много магической энергии. Если какой-то человек захочет сделать такое доброе дело, но ему не хватит волшебных сил для заклинания, то оно заберёт и физические, а это чревато смертью, — блещет умом до этого молчавшая Мэнэми, в очередной раз поправляя съехавшие на переносицу очки.       Игнил открывает рот, чтобы что-то сказать, но через секунду закрывает, не решаясь. Остальные тоже молчат, атмосфера становится давящей, даже удушающей, а поэтому первой прерывает молчание Ур, неловко заправляя прядь за ухо:       — Не стоит на этом заострять внимание, я не хочу чувствовать себя особенной, — после этих слов девушка заговорщически улыбается. — Давайте лучше поиграем в игру «Кто чей ребёнок?». Мы с Сильвером и Штормом не в счёт, а у Грандины, помимо матери, есть отец. Интересно, кто заставил сердечко милой Венди-чан трепетать? — та хитро прищуривается, а Марвелл краснеет.       Если говорить честно, то «Небесная Дева» достаточно часто задумывается о будущем (точнее говоря, грезит о большой груди и попутно думает о том, что ей может преподнести судьба). Ближайшем будущем. Она никогда не думала о том, что у неё будет муж, ребёнок… Нет, не так. Венди знает, что в будущем найдёт свою любовь и у них с мужем будет общий ребёнок, принимает это как само собой разумеющееся. Но одно дело — думать об этом как о чём-то далёком и не скоро свершившемся и совершенно другое — видеть ребёнка из будущего, который называет тебя своим родителем. Это весьма смущает и заставляет задуматься насчёт того, кто на самом деле в будущем будет растить с Марвелл совместного ребёнка? Взгляд Венди невольно начинает бродить по всем членам гильдии.       — Папочка тоже изменился, — нахмурив бровки и скрестив ручки на груди, бормочет Грандина, смотря прямо на Ромео, который сидит за одним столом со своим отцом. — Дедушка стал таким же молодым, как и на фотографиях в старом альбоме… — девочка обращает взгляд на Макао.       Все прослеживают за взглядом Грандины. Венди вновь вспыхивает, когда останавливается на Ромео. Её щёки по цвету становятся такими же, как и волосы Эрзы. Конбольт-младший сначала обращает внимание на будущую дочь, а затем на Марвелл и… так же краснеет. Макао сначала не понимает, но когда его настигает осознание, счастливо выкрикивает: «У меня будет внучка!», а ещё через пару секунд, внимательно осмотрев Грандину, добавляет: «Чертовски красивая внучка!». Остальные же хлопают в ладоши, сильнее смущая молодых (даже пока можно сказать «малолетних») будущих родителей.       И Ромео, и Венди знают, что детей не находят в капусте, не приносит аист и Дед Мороз в качестве подарка под ёлочку не кладёт… Неужели они будут настолько близки? Они ведь сначала встречались, а потом поженились? То есть в будущем для них совершенно нормально целоваться и делать нечто большее? Ну да, они ведь супруги и как-то создали Грандину… Чёрт, мысли об этом очень сильно смущают!..       — У Макао-сана из будущего была такая же реакция, когда Ромео-сан и Венди-сан сообщили ему о том, что ждут ребёнка, — подаёт голос Скиадрам с улыбкой. — Даже более яркая. Он потом целый день носился по гильдии со счастливой миной и всем кричал о том, что скоро станет дедушкой. Больше всего досталось Вакабе-сану, после этого его аж передёргивало, когда Макао-сан заходил в гильдию, он даже кричал: «Да знаю я, что у тебя скоро будет внук, надоел, старый хрен!», — сделав пародию на голос и движения Вакабы, заканчивает сын Роуга и Минервы, а затем прикрывает рот ладонью из-за последнего слова. — Простите… — тот краснеет и отступает назад, прячась за Вайсом, словно за каменной стеной.       Ни Ромео, ни Венди не могут вымолвить и слова. Всё это для них слишком смущающее, они не знают, куда спрятаться от сотни взглядов, направленных в их сторону.       — Но вы к этому шли шестнадцать лет! — пытается успокоить будущих родителей Шарлотта. — Если мы попали на двадцать лет в прошлое… — добавляет она чуть тише. — В любом случае, пока можете расслабиться и жить так, как жили, — она улыбается. — Но не забудьте о Грандине, мы всё же хотим её уви…       — Я поняла!!! — выкрикивает вконец смущённая Венди и, закрыв пунцовое лицо руками, выбегает из гильдии под удивлённый взгляд дочери и остальных.       — Венди! — Ромео встаёт с насиженного места и бежит за Марвелл.       — Поставили в неловкое положение бедную девочку, — со смешком замечает Юри.       — В общем, нашёл-таки Ромео свою Джульетту, — хлопает в ладоши Металликана, привлекая к себе внимание. — Пусть они сами разбираются, — она косится на место, где пару секунд назад стояла Венди.       — А что насчёт головёшки? — спрашивает Грей у ребят из будущего.       — Ну… — начинает Наши, посмотрев на Игнила, — …наш папа в ближайшие двадцать лет время зря не терял, — она кашляет в кулак, а затем представляется: — Я — Наши Драгнил, старший ребёнок.       — Игнил, средний, — следом за сестрой говорит светловолосый с усмешкой.       — Лейла! — подхватывая представление сестры и брата, радостно выкрикивает самая младшая, подняв сжатую в кулачок руку, после чего смеётся.       — И что ты там про троих детей говорил, огненная ящерица? — ухмыляясь, спрашивает Грей.       — Ась? — Нацу поражённо смотрит на будущих детей. — Так вот почему их запахи показались мне такими знакомыми! — он всплёскивает руками.       Люси же ёрзает на месте и прикусывает нижнюю губу. Она давно осознала, что Нацу ей небезразличен, даже первое время делала намёки (которые Драгнил либо не понимал, либо специально не хотел понимать), но потом, отчаявшись, смирилась. А сейчас её вдруг охватывает жгучая ревность: какая такая блондинка родила Драгнилу троих столь симпатичных детей? Узнать очень уж хочется, а спрашивать как-то неудобно.       — А ваша мама случайно не Люси Хартфилия? — Мираджейн следует по принципу «Неудобно лишь спать на потолке», а поэтому задаёт интересующий светловолосую заклинательницу вопрос сама, при этом мило улыбаясь.       — Не-а, — с ухмылкой отвечает Игнил, отрицательно помотав головой.       В гильдии наступает тишина. Все с удивлением смотрит на Нацу, ведь казалось логичным то, что он будет с Люси: слишком много времени они проводят вместе. Да что там! Обладатель светло-розовых волос даже приходит спать к светловолосой. Тут же всё очевидно! Или нет?       — А кто? — даже Наши удивляется, взглянув на брата.       — Брак был не по залёту, — спокойно объясняет Игнил. — Нас родила Люси Драгнил, — он с улыбкой смотрит на стремительно краснеющую заклинательницу духов. — Бывшая Хартфилия.       — Ес! — довольно шепчет Мираджейн.       Кажется, у кого-то счастливый день.       — Стоп, — счастливая Люси вдруг кое-что осознаёт… — я что, позволила сына Игнилом назвать?! Нацу, это ведь ты придумал! — начинает возмущаться на друга (пока что?) светловолосая, размахивая руками.       — Меня назвали, совместив две первые буквы имени отца и последние две — матери. Получилась Наси, но маме не очень это понравилось, поэтому она заметила «с» на «ш», — начинает рассказывать старший ребёнок Нацу и Люси. — Игнила назвал папа в честь своего наставника, заменившего родителей, а Лейлу — мама в честь собственной умершей матери. Я считаю, что всё честно, — подводит итог та, пожав плечами.       На это у Люси не находит слов, а поэтому лишь краснеет и замолкает.       Тут Леви подходит к ребятам и со смущением спрашивает:       — А что насчёт меня и… Гажика? В будущем мы вместе?       — Пф, конечно, мелкая, ты ещё спрашиваешь! — фыркает Редфокс, жуя ложку.       Гажил и Леви — единственные волшебники, которые стали (и продолжают до сих пор) встречаться ещё до появления детей-из-будущего. Практически все были рады их воссоединению, в особенности ликовала Мира. Лишь Джет и Дрой не могли долгое время с этим смириться, но открыто выступать против не решались: в гневе МакГарден страшна, про Рэдфокса лучше уж промолчать.       — Тут отец прав, — кивает до этого молчавший Хон.       Леви вспыхивает, посмотрев на сына. Достаточно взрослого и такого похожего на неё и Гажила.       — Нет-нет-нет, покупаешь меня, а его забираешь в подарок, — со смешком говорит старшая сестра парня, хватая брата за шею и притягивая к себе. — Его, к слову, зовут Хон, а меня — Металликана. Можно просто Кана, — представляет обоих она.       — Ги-хи, «хон»? Мелкая, только ты могла нашего сына книгой обозвать*! — веселится Рэдфокс, который в душе очень радуется тому, что в будущем они с его мелочью всё же будут вместе.       — Кто бы говорил! Как я вообще позволила назвать ребёнка Металликаной?! — недоумевает Леви.       — Мама, ты меня рожала больше десяти часов, потом ещё три приходила в себя. Тебе было не до этого, поэтому дать мне имя решил отец, — рассказывает Кана со смешком. — А когда ты пришла в себя, то так же возмутилась и даже хотела дать мне другое имя, но отец надавил на жалость, сказав, что, мол, меня уже больше двух часов зовут Металликаной, а потому менять имя будет бесчеловечно.       Леви с недовольством смотрит на Гажила, но ничего не говорит.       — Айя! А что у меня? — спрашивает у Наши Хэппи, влюблённо смотря на Шарли. — У нас с ней будут котята?       — Пф! — белая кошечка закатывает глаза. — Даже не надейся!       — А я так не думаю, — ухмыляется Шарлотта, превращаясь в свою кошачью форму…