Как воздух

– Пива? – Бай Юй достал из ящика со льдом маленькую бутылочку «Будвайзера» и протянул ее Илуну. Тот покачал головой. – Аллергия, – пояснил он. – Сочувствую, – ответил Бай Юй и сунул бутылку обратно в ящик. Половина льда там уже растаяла, и бутылки плавали в холодной жиже изо льда и воды. – Тут есть… Вот… Фруктовая водичка. – Бай Юй порылся в этой жиже и выудил из-под «Будвайзера» желтую пластиковую бутылку с изображением манго. – Сахар. – Илун развел руками, демонстрируя отказ. – Худею для роли, – добавил он. – Мммммм… Есть вода. – Бай Юй оглядел комнату, остановив взгляд на пластиковой упаковке с полулитровыми бутылочками минералки. – Но она теплая. Он достал пару бутылок и сунул их в ящик со льдом. Потом подумал и добавил еще пару. – Ничего, – пожал плечами Илун. Ему нравилось наблюдать за своим напарником по съемкам в такой вот непринужденной обстановке. Вначале Бай Юй показался Илуну немного грубым и, пожалуй, слишком развязным. Но это впечатление быстро развеялось, когда Илун увидел, как тот смеется, смущается, как он запросто общается с любым из команды, даже если этот человек просто приносит им напитки и убирает мусор. Несмотря на не всегда уместные шутки, Бай Юй никогда ни к кому не обращался в приказном тоне, как это делали многие его коллеги, достигшие даже меньшего успеха, всегда был вежлив и обходителен с девушками, благодарил за сунутую в руку бутылку воды или распечатку сценария. И, надо признаться, это очень подкупало. Вначале Илун беспокоился, впишется ли он в абсолютно незнакомую команду, примут ли его. А, главное, сможет ли он сработаться с коллегой по съемкам. Все-таки роль не самая простая, несмотря на развлекательный жанр. И дело даже не в том, что ему придется играть сразу трех персонажей. Все они были связаны между собой и в какой-то степени обладали одними и теми же свойствами характера, хотя их проявления и были различны. То, что заставляло Посланника быть непреклонным в поисках справедливости в столкновениях с дисинцами, делало Шэнь Вэя таким вежливым и обходительным в мирной жизни. Стремление защищать людей и оберегать их покой было основой его характера. Стремление сберечь светлые воспоминания о прошлом объединяли Е Цзуня и Шэнь Вэя. Оба хотели вернуться в свое безмятежное прошлое, где рядом был тот, кто близок и любим. И оба не могли этого сделать, и оттого причиняли вред тем, кто был близок им в настоящем. И одинаково страдали от этого. И еще про всех его персонажей в этом проекте можно было сказать одно: они были могущественными и беспомощными одновременно. И вот это казалось Илуну самым сложным – сыграть это так, чтобы зритель поверил. Ему попадались всякие команды, и далеко не во всех было комфортно работать. С такими сложными ролями коллеги, которые чаще мешают, чем помогают, явно не упростили бы задачу. Но, похоже, можно было расслабиться. Команда оказалась довольно доброжелательной, а Бай Юй и вовсе был душой компании, хоть и шутил иногда на грани фола. – Ну что, дочитал? – Бай Юй сделал глоток из своей запотевшей бутылки. Илун кивнул. – Дочитал. – И как? – Судя по напряженному лицу, Бай Юй с трудом сдерживал реакцию. Он отлично играл на площадке, но в жизни был так себе актером и не слишком хорошо скрывал свои эмоции. – Ну… – Когда Илун три дня назад приехал на съемки, Бай Юй тут же отвел его в сторонку и вручил стопку измаранных разноцветными пятнами листов – распечатку романа, по которому должен был сниматься сериал. «Чтобы правильно понять происходящее, лучше сначала обратиться к первоисточнику и только потом читать сценарий», – весомо заявил он, похлопал Илуна по плечу, очаровательно улыбнулся и исчез в закоулках павильона, который еще только готовили к работе. Илун так спешно взялся за этот проект, что сценарий, по правде сказать, не успел прочесть и до сих пор. Перед тем как согласиться, он ознакомился с сюжетом лишь в общих чертах и прочел краткое описание персонажей, на большее времени не было. Он всегда подходил к делу ответственно, так что совет ознакомиться с первоисточником ему скорее понравился, чем нет, хотя было немного странно, что советует это сделать не режиссер, а коллега по съемочной площадке. Но, в общем-то, какая разница. Тогда Илун сунул распечатку в рюкзак и все свое свободное время посвящал чтению. Надо сказать, написан роман был легко и читался с удовольствием. Вот только некоторые особенности сюжета ставили неразрешимые для Илуна вопросы. – Сюжет динамичный, захватывающий, живой. Есть интрига. Персонажи яркие и выразительные. Мне понравилось. Но как они собираются снимать призраков? Я имею в виду цензуру. Весь сюжет построен на этом. Если это вырезать, что останется? – То есть призраки – это единственное, что тебя смутило? – усмехнулся Бай Юй. – А все остальное как бы… нормально? – Ну… эротические сцены вырежут, это и так понятно, – пожал плечами Илун. – Про «женушку» тоже. Но там много такого, что сюжетно нельзя вырезать, но и показывать это тоже нельзя. – Тебе уже отдали сценарий? – поинтересовался Бай Юй. – Да, – Илун кивнул. – Но я еще его не читал. – Тогда тебе снова будет захватывающе и динамично. И интригующе местами, – засмеялся Бай Юй. – Ладно, – Илун снова кивнул. – Завтра утром начну читать сценарий. Бай Юй помялся, нахмурился, допил пиво из бутылки, отправил ее к батарее уже опустошенных подруг в углу приставленного к стене стола. Достал из ящика еще одну, откупорил, сделал большой глоток. – То есть призраки – это единственное, что тебя смущает в романе? – снова спросил он, нахмурившись. – А что еще там должно меня смущать? – Илун потянулся было за бутылкой воды, но понял, что она будет мокрой, и убрал руку. – А что сюжет построен на любовных отношениях двух мужиков, тебя вообще никак не смущает? – выпалил Бай Юй. – Ну… эротические сцены, как я уже сказал, очевидно, вырежут. А остальное… Ну… Не вижу в этом ничего ужасного, – пожал плечами Илун. – Даже если всю любовную линию оставили в сценарии. Хотя, как я понял, там будет… мммм… дружба? – Вот это вот, кстати, и проблема, – хмыкнул Бай Юй. – Потому что… Ну, не выстраивается логика сюжета на дружбе. На любовных отношениях – вполне. А вот на дружбе… с большооооооой такой натяжкой. – Он отхлебнул из своей бутылки. – Честно говоря, я не очень понимаю, что с этим делать. Как показать эмоциональную вовлеченность персонажа, основываясь на тех переживаниях, которых по сценарию у него нет и никогда не было. – Ну, по мне так это не проблема, а возможность, – ответил Илун. – Любовных отношений, как я понимаю, в сценарии нет? – уточнил он. – Нет, – покачал головой Бай Юй. – Но сюжетная логика построена именно на них. – И это прекрасно, – подхватил Илун. Он выждал небольшую паузу, чтобы насладиться изумленно-вопросительным выражением лица Бай Юя, и только потом продолжил. – Раз любовной линии в сценарии нет, значит, нам не нужно ее играть. То есть, я имею ввиду, играть так, как это принято, со всеми классическими приемами выражения взаимной симпатии. Если честно… это очень раздражает. – Он закрыл глаза. – В реальной жизни влюбленные люди не ведут себя друг с другом так, как это принято показывать на экране. Есть некая догма, доставшаяся нам от традиционных театров, и все стараются ее придерживаться. Но в китайском кино ты почти никогда не увидишь того, что можно увидеть, например, в итальянском. Или во французском. Да почти в любом европейском кинематографе. Я уже не говорю про таких монстров, как «Нетфликс» и «ЭйчБиО». Настоящие эмоции. Чувства. Зрителю уже невыносимо смотреть на эти наши одинаковые из ленты в ленту ужимки влюбленных. Зритель хочет чего-то свежего, настоящего, живого. Зритель хочет видеть себя в персонаже. А видит очередную карикатуру, и не всегда даже хорошего качества. Бай Юй отставил свое пиво, внимательно слушал и кивал, что вызвало у Илуна еще большую симпатию. – В сценарии нет любовной линии, – продолжил он. – Значит, нам не придется играть это все, используя все эти дурацкие приемы. Но чувства есть в логике сюжета. И вот их мы можем показать. То есть, я имею в виду, настоящие чувства. Такие, какими они могли бы быть у настоящих людей. Да, это не будет просто. И я не уверен, что режиссер это примет, но мы можем хотя бы попытаться. Знаешь, показать это взаимодействие. Настоящее взаимодействие влюбленных людей, а не его схематическое изображение. Я бы сказал, что в нашей индустрии мало кому представляется такой шанс, и было бы глупо его упускать. Илун замолчал, и ему показалось, что вот сейчас Бай Юй начнет с ним спорить. Он уже даже приготовился защищаться, набрал в грудь воздуха, но вместо возражений Бай Юй согласно кивнул. – А ты хорош, – он широко улыбнулся и поднял бутылку, салютуя. – Я прямо не ожидал. Теперь настала очередь Илун смотреть вопросительно. – Ладно, я уже пьяненький, так что придется быть честным. – Он хихикнул, как-то так совсем по-детски и продолжил: – Знаешь, мне казалось, что ты такой немного… любимец дамочек за сорок. – Любимец дамочек за сорок? – Вот так Илуна еще никогда не называли, и он даже не смог сразу решить, в какой степени это оскорбительно. – Ну… знаешь… Твой репертуар, твой имидж… Галантный, обходительный, смазливый… В общем, любимец дамочек за сорок, – кивнул Бай Юй. – Смазливый? – Илун понял, что хочет врезать этому нахалу, но галантность и обходительность ему не позволяют этого сделать. – Ну, ты себя в зеркало видел? – Бай Юй махнул головой в сторону шкафа с зеркальной дверцей. – Такую милую мордашку еще поискать. Илун закрыл глаза и про себя досчитал до десяти. – Ладно, я просто хотел сказать, что ты оказался не настолько поверхностным, как мне показалось в начале. – Бай Юй похлопал Илуна по плечу. – Можешь мне врезать. Только не по лицу, – он взглянул Илуну в глаза и засмеялся. – Ну, еще пара таких высказываний, и никакая моя галантность и обходительность тебя уже не спасут, – пообещал тот. – Ну прости. – Бай Юй виновато на него посмотрел. – Но согласись, весь твой образ, твой имидж как в кадре, так и вне его, просто кричит об этом. И даже твоя личная жизнь. – Моя личная жизнь? – Вот тут Илуну стало любопытно. Он никогда не светил подробностями своей личной жизни. Никогда, никакими, ни при каких обстоятельствах. Неужели что-то все-таки стало достоянием общественности? – Полное отсутствие информации о ней, – развел руками Бай Юй. – Я наводил справки. – И что? – не понял Илун. – Есть смысл скрывать только те отношения, которые могут тебе навредить, – ответил Бай Юй. – Ты не того полета птица, чтобы обычные отношения с обычной девушкой могли навредить твоему имиджу. Или, тем более, ее имиджу. Отношения с медиаперсоной тоже скрывать не стоит, потому что при любом раскладе кто-то кого-то вытаскивает до своего уровня. Да, и скрывать отношения довольно сложно, если честно. Это требует много усилий, я по себе знаю. Но если это отношения с замужней женщиной старше тебя, то это могло бы навредить и тебе, и ей. И такое было бы логично скрывать. Ну, потому что не может же быть, чтобы у тебя не было вообще никаких отношений. – А ты, я смотрю, вживаешься в роль детектива, – усмехнулся Илун. – Но, сразу скажу, получается у тебя не очень. – Я не прав? – Бай Юй ревниво дернул бровью. – Когда ты все время играешь любимцев дамочек за сорок, есть смысл скрывать отношения с парнями, – ответил Илун. Он все же достал из ящика бутылку воды, обтер ее ладонью от холодных капель, открыл и сделал несколько глотков. – Ах вот, в чем дело, – растерянно ответил Бай Юй. – Ну, тогда это многое объясняет. Да, даже все, пожалуй, – он опрокинул бутылку и допил все, что в ней было. – Пойду-ка я, пожалуй, спать, – он со стуком поставил пустую бутылку на стол. – Это проблема? – Илун нахмурился. Он так и знал, что не стоило об этом говорить. – Да, я бы даже сказал, наоборот, – ответил Бай Юй. – Поверь, с этим точно никаких проблем, – он улыбнулся. – Но я что-то совсем пьяненький. Его и правда слегка пошатывало. – Тебя уложить? – заботливо поинтересовался Илун. – Э нет, вот этого точно не нужно! – Бай Юй протестующе замахал руками. – Доброй ночи, – Илун поднялся и вышел из номера, оставляя Бай Юя одного. Хотя ему и не хотелось этого делать. Конечно, пару раз за вечер хотелось врезать нахалу, но нахальство, скорее, было пикантной перчинкой в характере доброго и отзывчивого парня. Такие Илуну всегда нравились. Но думать об этом не было никакого смысла. О том, что у Бай Юя есть девушка и они давно вместе, было известно всем. Так что Илун понимал, что у него никаких шансов. И даже если бы девушки не было, шансы все равно стремились бы к нулю. Постоянные отношения в медийной среде – явно не то, что он может себе позволить. Конечно, такие пары были, по крайней мере, кто-то пытался. Но, как правило, все они сталкивались с огромным количеством проблем, главная из которых – это необходимость скрываться. И рано или поздно такие пары распадались. А Илун даже не пытался. Хотя, если абстрагироваться от собственных переживаний, то это скорее поможет в работе, чем наоборот. Он ведь должен сыграть влюбленность. Что, как не собственные переживания, в этом поможет? Тем более, даже не придется обращаться к воспоминаниям. Все здесь и сейчас. Здорово экономит силы. Илун вздохнул. Иногда ему хотелось просто побыть обычным человеком, хотя бы немного, хотя бы один вечер. Но, видимо, этот вечер будет не сегодня. Он остановился напротив двери, ведущей на открытый балкон, который был на каждом этаже. Можно, конечно, и в номере покурить, но на открытом воздухе это как-то приятней. Он вышел, достал сигарету. На балконе стояли стулья, но все они были пыльными, так что пришлось стоять. Илун достал зажигалку и закурил. Город сиял огнями, внизу переливалась отблесками темная вода канала. Ветер уносил сигаретный дым и приносил взамен влажную ночную прохладу. Илун уже почти перестал думать о неловкости произошедшего разговора, как вдруг дверь скрипнула и на балкон ввалился Бай Юй. Он не прикидывался, он, правда был пьян. – Ты же собирался спать лечь, – Илун отступил назад. – Да вот, покурить захотелось. – Бай Юй достал сигарету. Илун ничего не ответил, только покачал головой. Бай Юй явно чувствовал себя не слишком хорошо, как физически, так и морально, и Илуну почему-то казалось, что в этом есть его вина. – Все в порядке? – Он достал зажигалку и поднес к сигарете Бай Юя. – Просто отлично. – Тот затянулся и выпустил в воздух струю терпкого дыма. – Точно? – Илун чувствовал себя довольно глупо. С одной стороны, он почти не знал своего коллегу по съемкам, они едва познакомились за эти дни. С другой стороны, тот вызывал такую сильную симпатию, что еще немного, и это стало бы проблемой. Но пока это означало для Илуна желание заботиться и опекать, может быть, сильнее, чем это было бы приемлемо для двух коллег. Но бороться с этим желанием было довольно сложно. – Ну, что ты хочешь услышать? – Бай Юй поднял голову, его глаза пьяно блестели. – Что я запал на тебя? Пфффффффф. Ну, услышал. – Он отвернулся и снова затянулся. Илуну очень сейчас хотелось пройтись на тему того, как быстро ветер поменялся от «любимца дамочек за сорок» до «я запал на тебя», но он решил, что вот сейчас на эту тему лучше не иронизировать. Он выбросил окурок и осторожно придержал Бай Юя за талию, чтобы того так сильно не шатало. – Ты просто выпил лишнего, а я лишнего наговорил, – ответил он. – Давай просто об этом забудем. Он правда надеялся, что Бай Юй ничего не вспомнит утром. – Память мой рабочий инструмент, думаешь я могу так легко что-то забыть? – фыркнул Бай Юй. – Ну, ты же понимаешь, о чем я. – Илун погладил его по спине. – Все это… просто минутное помутнение. Нам явно не стоит… – Не стоит что? Трахаться на работе? – усмехнулся Бай Юй. – Даже говорить об этом, – отрезал Илун. – У тебя есть девушка. У меня… У нас обоих есть наша работа. Это сложный проект. Роли не так просты, как кажется. Нам нужно сосредоточиться на этом. И если ты испытываешь ко мне какую-то симпатию, используй это в кадре. – Илун старался говорить так, чтобы его голос звучал как можно более холодно. – Ты такой… деловой, – пьяно фыркнул Бай Юй. Он выбросил окурок, отступил от перил и не упал на покрытый толстым слоем пыли пол только благодаря тому, что Илун удержал его. Бай Юй оказался каким-то на удивление легким. Как будто не весил почти ничего. С его ростом и в свободной одежде он казался довольно внушительным, но, судя по ощущениям, был легким как перышко и тонким, как кипарис. – Идем, – Илун потянул его к двери. Очень хотелось подхватить Бай Юя на руки, закинуть на плечо и просто отнести в номер. Но это явно не поспособствует тому, чтобы их отношения остались только рабочими. Бай Юй практически не сопротивлялся. Он позволил отвести себя в номер и уложить в кровать. Ну, вернее, он просто упал на нее поперек, а Илун заботливо стянул с него кроссовки, снял очки и поставил рядом с кроватью пару бутылок воды. В такие моменты он жалел, что у него такая неприятная реакция на алкоголь, из-за чего он практически не может его употреблять. Очень хотелось забыться. Но вместо этого Илун проворочался почти до рассвета. *** На следующий день оба выглядели изрядно помятыми и почти не разговаривали. Впрочем, вся запланированная подготовка и не предполагала активного взаимодействия, так что никто и не обратил внимания на этот разлад. По крайней мере, Илун очень на это надеялся. Он никому не хотел объяснять, что пошло не так. Да и сам, признаться, не слишком хотел об этом думать. Только временами украдкой поглядывал на Бай Юя. Тот явно страдал от похмелья, и ему тоже было не до сердечных проблем. Ближе к вечеру, когда их уже отпустили, Бай Юй, наконец, подошел к Илуну. – Слушай, извини за вчерашнее. – Он виновато отводил взгляд, стараясь смотреть куда-нибудь в сторону. – Я немного перебрал и наговорил лишнего, кажется… Просто давай об этом забудем? – Он наконец посмотрел на Илуна, видимо, ожидая его реакции. – Что-то ты совсем хреново выглядишь, – покачал тот головой. Конечно, Бай Юй ожидал не этих слов. Но Илун и не хотел говорить, что он готов забыть все произошедшее. Не готов. Хотя сам вчера именно это и предлагал. И так совершенно точно было бы правильнее. Но он не готов. И разбираться в причинах тоже не в состоянии. Не сейчас. – Ну, я вчера много пил, а сегодня мало ел, – усмехнулся Бай Юй. – Было бы странно, если бы я выглядел при этом хорошо. Хотя я б не отказался от такой суперспособности. – Может, пойдем поедим? – предложил Илун. – Ты не знаешь, тут где-нибудь рядом есть приличное хого? – Есть лапшевня на первом этаже гостиницы, – ответил Бай Юй. – Там нормально. – Ну, лапша так лапша, – пожал плечами Илун. Он бы не отказался от кастрюльки с острым бульоном и пары тарелок мясной нарезки, но, судя по карте, до ближайшего заведения нужно было идти минут пятнадцать, и еще не факт, что у них будут свободные столики в это время суток. Так что он согласился на лапшу без особых сожалений. Ужинали в основном в молчании. Оба были слишком голодны для лишних разговоров. – Я не думаю, что это хорошая идея – забыть о вчерашнем, – наконец, заговорил Илун. Бай Юй вопросительно посмотрел на него, рука с палочками застыла над тарелкой. – Да, я понимаю, что сам вчера предлагал так поступить, но выслушай. Влюбленность – это именно то, что мы хотим показать на экране, так? – Илун не стал дожидаться ответа. – Сейчас у нас есть отличный шанс сыграть это, основываясь на том, что мы сейчас сами чувствуем. – Тебе не кажется, что, с одной стороны, это читерство, а с другой, это будет довольно сложно контролировать? – хмыкнул Бай Юй. – Кажется. Но вытаскивать из памяти какую-то другую влюбленность и пытаться заглушить эту еще менее рационально, – пожал плечами Илун. Он давно не чувствовал себя настолько безрассудно и глупо, как сейчас. Хотя очень надеялся, что этого не видно. Да, иногда он пользовался своими актерскими талантами и в жизни, отлично умел делать непроницаемое лицо и безразличный голос. Он знал, что его предложение – огромная глупость, да еще и опасная для них обоих. Но сейчас он не мог повторить свое вчерашнее «давай забудем». Просто физически не мог этого сказать. Хотя о причинах и последствиях думать ему не хотелось. Но он знал, что последствия обязательно будут. Бай Юй прав – это сложно контролировать. Просто нужно смириться с тем, что это цена, которую придется заплатить за свою слабость – чувствовать что-то к Бай Юю. Но сейчас, когда они сидели друг напротив друга, Илуну казалось, что никакая цена не будет слишком высокой. – У нас есть чувства, которые мы можем перенести в кадр. Почему бы не воспользоваться этим? Просто… Не давать волю своим желаниям в реальности, а выражать все на съемочной площадке. С этим могут быть связаны какие-то неудобства, но что же поделать… – В самом деле, что поделать? – усмехнулся Бай Юй и направил все свое внимание на остатки лапши. – Вообще, наверное, ты прав, конечно, – доев последнюю лапшинку, он поднял взгляд. – Нет смысла не пользоваться такой удачей. В конце концов, кто будет разбираться, как оно было на самом деле? Будем считать, что нам повезло. Это, пожалуй, даже интересно – понаблюдать за собой, за своим поведением со стороны в реальном времени а потом перенести это в кадр. Потому что, когда влюблен, обычно не думаешь о том, как это выглядит со стороны. А тут такая возможность. Мне нравятся твои идеи. – Он засмеялся. – И это делает ситуацию еще более безнадежной. От этих слов у Илуна засосало под ложечкой. Было в них что-то настолько болезненное, что хотелось закрыть глаза и, как в детстве, притвориться, что ничего не происходит, потому что ничего не видишь. Это его «я запал на тебя» прозвучало вчера как какой-то каприз. Но если посмотреть в глаза, то почему-то охватывает осознание, что это вовсе не каприз. Не прихоть и даже не похоть. Но Илун не мог подобрать названия тому, что он видел в глазах Бай Юя. Как будто он не мог дышать, и вдруг ему открыли кислород. Или Илуну это только казалось? Он просто настолько хотел этого, что готов был обмануться и в обычной похоти разглядел нечто большее? Это было похоже на туман, заволакивающий сознание. Как будто он находится под водой и видит происходящее сквозь мутный бликующий слой над своей головой. Они просидели в лапшичной еще какое-то время. Оба не хотели расходиться и оба боялись остаться наедине друг с другом. Оба глупо шутили и глупо смеялись. Наверное, если бы они встретились при других обстоятельствах, то не было бы никакой лапши, а шутки давно опустились бы ниже пояса. И сами они уже вскоре перешли бы в горизонтальную плоскость общения. Но так нельзя. Не сейчас. Потому что они тогда точно завалят проект. Хотя Илун ловил себя на мысли, что, возможно, оно того стоит. Пусть это будет всего лишь один раз, но он точно не будет об этом сожалеть. Он говорил Бай Юю, что не хочет ничего начинать, потому что они могут разочаровать друг друга, и тогда играть влюбленность будет уже невозможно. Но дело было вовсе не в этом. Вернее, все обстояло не совсем так. Он боялся, что Бай Юй в нем разочаруется, и находиться с ним на одной съемочной площадке будет слишком… слишком больно. И тогда играть что угодно будет… Нет, не невозможно. Просто очень тяжело. А, судя по сценарию, совместных съемочных часов им предстоит немало. И во многих сценах Шэнь Вэю нужно будет заботиться, оберегать и защищать своего напарника. И, видимо, смотреть на него влюбленными глазами. В сценарии, конечно, этого нет, но, судя по всему, это подразумевается. Играть все это через боль «давай останемся друзьями» — это было бы слишком. Он никогда не разрывал контракт и не покидал съемки по личным причинам. Но все когда-нибудь бывает в первый раз. И это явно не отразится благотворно на его и без того не слишком блестящей карьере. Бай Юй был прав, он был любимцем дамочек за сорок. И на экране, и в жизни. И хотя он не отвечал взаимностью, этот образ приклеился к нему намертво. Не совсем то, о чем он мечтал, поступая на актерское отделение. Условия контракта со студией при этом были просто кабальными. За каждое решение приходилось буквально сражаться. Это очень выматывало, и морально, и даже физически. В какой-то степени он взялся за этот проект, чтобы отдохнуть и переключиться. По крайней мере, переключиться. Но он явно не рассчитывал на то, что все станет для него еще сложнее. Все произошло как-то слишком быстро. Даже, можно сказать, стремительно. Ему хватило нескольких часов в компании Бай Юя, чтобы рухнуть в эту бездну без всякой надежды выбраться. Наверное, так и бывает, когда чувства настоящие. Когда не пытаешься привыкнуть и притереться, разбираешь человека на достоинства и недостатки, анализируешь и контролируешь. А просто… Это похоже на то, как накрывает волна. С этим нельзя ничего поделать. Нужно просто расслабиться и надеяться, что не расшибешься об острые камни на дне. Вот только Илун был уверен, что в этот раз почти наверняка расшибется. Да так, что еще долго не сможет прийти в себя. *** – Как-то это сложнее, чем я думал, – пожаловался Бай Юй после очередной репетиции, когда их отпустили на перерыв. Как раз настало время обеда, привезли еду. Порционные коробочки составляли на длинный стол, и каждый брал себе то, что хотел. Меню было не очень разнообразным – рис с овощами и мясом, холодная лапша, фруктовые и овощные нарезки для тех, кто на диете. А это почти весь актерский состав. Есть почти что угодно мог позволить себе, наверное, один только Бай Юй. И то только потому что с его гастритом, который оказался вполне реальным, и после операции на легких попытки не есть грозили серьезными осложнениями. Когда Илун это понял, он взял на себя обязанность лично контролировать, чем питается Бай Юй. Потому что, несмотря на советы врачей, тот питался в основном пивом по вечерам и острой лапшой в лучшем случае в обед. А все утро держался на сладкой водичке и кофе, и если очень повезет, мог успеть сжевать пару каких-нибудь печенюшек между репетициями и съемками. И еще были леденцы, которые Чжао по сценарию поглощал в огромных количествах. Но нельзя же просто так остановиться и выкинуть недоеденный леденец, так что Бай Юй их старательно доедал. После чего, конечно же, у него начинал болеть желудок. Когда Илун это заметил, он сразу же поинтересовался в чем дело. Бай Юй, разумеется, только отмахнулся, но помощник режиссера все ему рассказала. А когда Илун вечером нашел фото Бай Юя после госпитализации, ему стало страшно. Казалось, что тот состоял из одних костей и кожи, никакой грим, объемная одежда и правильный свет не скрывали его бледности и худобы. Илуну захотелось обнять его и никуда больше от себя не отпускать. И, может быть, немного придушить, чтобы больше так не делал. Поэтому следующим утром он встал пораньше и отправился будить Бай Юя, чтобы, как ребенка, отвести его на завтрак. Тем более, что лапшичная работает с самого утра, и кроме лапши, там есть жидкая кашка с овощами, очень полезная, особенно при заболеваниях желудка. И он запихнет ее в Бай Юя, даже если его придется кормить с ложки. Поначалу Бай Юй сопротивлялся и отказывался идти на завтрак, но Илун был настойчив и неумолим, и, в конце концов, тот сдался. Так что теперь ели они исключительно вместе, чем провоцировали множество подколок в свой адрес, но Илуну было все равно, его заботило только здоровье Бай Юя. – Что именно сложнее? – Илун завис над столом с едой, пытаясь решить, может он себе позволить рис с мясом или лучше ограничиться фруктовой нарезкой. Или даже овощной, чем-нибудь, где поменьше углеводов. – Играть влюбленность, – ответил Бай Юй, взяв себе коробку с лапшой. Илун придирчиво открыл ее и проверил, чтобы она была не острой. Хотя бы не очень красной от перца. На что Бай Юй недовольно фыркнул. – Ну… – Илун смутился. Он не знал, что на это ответить. Ему тоже было сложно. Фильтровать свои чувства и действия, не думать о том, что он выглядит глупо, показывать то, что он привык скрывать, не представлять на месте Бай Юя кого-то другого. Это оказалось гораздо сложнее, чем он думал вначале. Хотя, честно признаться, он не думал. Предлагая Бай Юю эту авантюру, он думал только о том, что это лазейка для его собственных чувств, которые оказались гораздо сильнее, чем он привык. Может быть, потому что между тем, каким Илун хотел видеть Бай Юя, и каким он его видел, не было отличий. Он был именно таким, каким казался – добрым, честным, отзывчивым, великодушным. Он не делал различий между людьми, основываясь на их статусе и доходе, для него роль играли только личные качества. Он стремился помогать тем, кто в этом нуждался. Илун с удивлением узнал, что Бай Юй ведет довольно активную благотворительную деятельность, причем не то что не афиширует, а скорее даже скрывает это. Хотя в медийном мире такое принято делать в большей степени для имиджа, чем ради реальной помощи. Бай Юй был совершенно не таким. При этом он не осуждал тех, кто поступает иначе. Он вообще редко осуждал или ругал кого-то. И практически никогда не жаловался, даже если ему было трудно, плохо, больно, жарко, холодно, ему было как будто бы совсем все равно. То есть он возмущался, конечно, когда Илун заставлял его доесть всю кашу на завтрак, или когда отправлял спать пораньше, или когда отбирал леденец или пиво. Но если говорить о чем-то серьезном, Бай Юй почти никогда не высказывал недовольства. – Да, пожалуй, это несколько сложнее, чем я рассчитывал, – ответил Илун как можно более безразлично. – Я думаю, что Чжао не из тех, кто ходил бы вокруг да около и смотрел влюбленными глазами. – Бай Юй дождался, пока Илун определится с едой, и они отошли к свободным стульям в дальнем конце павильона. Там было довольно темно и пахло сыростью, зато там их гарантированно никто не будет дергать. – То есть, первые пятнадцать минут – да. А потом он бы потащил Шэнь Вэя в койку. Возможно, против его воли. Но я же не могу так поступить. На съемочной площадке, я имею в виду, – добавил он после небольшой паузы и тут же засмеялся. Илун дождался, пока тот отсмеется. Подобных шуток со стороны Бай Юя становилось все больше, и на них уже косились все, даже уборщики и грузчики. Илун в ответ обычно просто отмалчивался или отмахивался с каменным лицом. По крайней мере, ему самому хотелось думать, что лицо его остается непроницаемым. Вот только уши краснели. Он чувствовал, как они горят. С этой особенностью своего организма он ничего не мог поделать. Что Бай Юй, конечно же, заметил почти сразу, и несколько дней почти без остановки шутил на счет того, только ли к ушам у него так приливает кровь. Не только. Но уши, в отличие от всего остального, видно. – Ну, твои шутки и подколки, я думаю, вполне подойдут и для Чжао, – ответил Илун серьезно. – Большинство из них не смешные. Вот вообще нисколько. Но это вполне можно использовать. В каком-то смысле, Чжао ведет себя как подросток, который выражает свое внимание при помощи агрессии. Это очень соответствует его характеру. Несмотря на свой сволочизм, он довольно справедлив, и стремится защищать вверенных ему людей и мирных граждан. Он немного максималист, каким был в юности, это для него не изменилось. Агрессия — часть профессии Чжао. Он понимает, как действуют преступники, разбирается в интригах и заговорах, он очень логичен. Но когда дело касается его самого, особенно в чем-то таком, как любовь, он теряет всю свою логику, и ведет себя как полный придурок. Он абсолютно не умеет ухаживать или делать комплименты. Его стратегия – это ударить бревном по голове и утащить в берлогу. Но Посланника в Черном бить по голове бревном может быть чревато, так что Чжао выплескивает свою агрессию в подколках и неуместных остротах. Это вполне логично и в рамках характера. – Вот сейчас мне хочется ударить тебя бревном по голове, – усмехнулся Бай Юй. – Единственное, что меня останавливает, это что до берлоги я тебя не дотащу. Ты слишком тяжелый. Придется овладевать прямо здесь. Кто-нибудь сольет это в сеть, и нас закроют за порно. – Немного снизить градус пошлости, и прямо отлично подойдет для роли, – ответил Илун с непроницаемым, как он надеялся, лицом. Хотя и почувствовал, как загорелись уши. Но в темноте этого не должно быть заметно. – Снизить градус пошлости, – протянул Бай Юй. – Как я могу снизить градус пошлости, когда ты смотришь на меня, как на этот несчастный рис с мясом, который тебе нельзя? – Я не смотрю на тебя как на рис с мясом! – возмутился Илун. Хотя понимал, что смотрит. И как от риса с мясом, отказывался всякий раз. Отдергивал руку как от огня, если неосознанно пытался прикоснуться. Отступал на шаг назад, когда подходил слишком близко. Отворачивался, отводил взгляд. – Если ты будешь смотреть на меня так в кадре, тогда нас точно закроют за порно. – Бай Юй облизал палочки и, видимо, намеренно, сделал это максимально эротично. – Да не смотрю я на тебя как на рис с мясом, – повторил Илун, хотя уже и без прежней уверенности. – Может, я смотрю на тебя как на кастрюльку с острым бульоном. И мясом. И бататом, – тихо добавил он после паузы и стараясь при этом не смотреть на Бай Юя. – Кунжутным соусом смотри не обляпайся, – добавил тот и заржал уже совсем неприлично и громко, так, что на них покосился пробегающий мимо курьер. *** Выходных почти не было. Из-за проблем с финансированием сроки работы были очень ограничены, так что если выдавалось полдня отдыха, это уже можно было считать праздником. Где-то за неделю до начала съемок вышла новая часть игры, в которую играл Бай Юй, так что он заказал себе приставку, как только заселился в гостиницу. Ее привезли в день заказа, но нормально поиграть получилось только спустя почти две недели. Илун, конечно же, не отказался от приглашения. И не только потому что это почти свидание. Он и сам ждал выхода этой игры, но думал, что доберется до нее только тогда, когда вернется домой. Несколько часов пролетели незаметно, о наступлении вечера Илун догадался только по неутихающему чувству голода. От обеда он отказался, хотя и проследил, чтобы Бай Юй съел свою порцию лапши. И теперь есть хотелось почти невыносимо. – Может, прогуляемся до хого? – Он отложил джойстик и посмотрел на Бай Юя с надеждой, мысленно обещая себе не заказывать ничего калорийного, если они все-таки туда пойдут. – Зачем? – Бай Юй тоже отложил джойстик и откинулся на спинку дивана. – Поужинать, – ответил Илун чуть раздраженно. Он уже смотреть не мог на лапшу и овощную нарезку. – Зачем куда-то идти, если можно поесть хого здесь? – Бай Юй посмотрел на него как кот смотрит на мышь, которую собирается съесть, перед этим как следует помучив. – Здесь? – удивленно переспросил Илун. – Ай, – Бай Юй поднялся с дивана и принялся открывать какие-то коробки, которые стояли тут же под столом. Это оказалась индукционная плитка, кастрюля с разделителем для двух видов бульона, бульонный концентрат, несколько баночек с соусами, из холодильника он достал упаковки с тонко нарезанным мясом, грибами, свежей лапшой, куда же без нее, зеленью и креветками. – Батат брать не стал. Ты же на диете, – он подмигнул Илуну. Тот не выдержал и рассмеялся. Да, это был лучший сюрприз, который только можно было устроить. Конечно, завтра он будет жалеть о наеденных граммах, но это будет завтра. А сегодня он постарается оторваться по полной, тем более, что обед он пропустил, а завтракал половинкой яблока и кофе без сахара и сливок. – Ты немного псих, – покачал головой Илун. – Наблюдательный и расчетливый псих, – усмехнулся в ответ Бай Юй. Чтобы поставить плиту, на середину комнаты поставили стол. Потом оказалось, что провод слишком короткий, так что стол пришлось двигать обратно к стене, поближе к розетке. Больших тарелок не было, только маленькие в минибаре, так что нарезку так и оставили на пластиковых подложках. Впрочем, Илуна все более чем устраивало. – Как ты будешь тут спать? – хмыкнул Илун, когда вода закипела. Он открыл упаковку с острым бульонным концентратом и выложил его в свою половину кастрюли. – Все же пропахнет специями и пропитается паром, – они открыли окно и включили кондиционер на полную мощность, но без вытяжки прямо над столом это все как мертвому припарки. – А я буду спать у тебя, – ответил Бай Юй, не задумавшись ни на секунду. – У меня? – нахмурился Илун. – Ну я же сказал, что я расчетливый псих, – усмехнулся Бай Юй. – То есть ты решил накормить меня хого, чтобы напроситься ко мне спать? – Илун даже забыл о том, чтобы отправить в кастрюльку первую порцию долгожданного мяса. – Ну, а что? Отличный план, – первым делом Бай Юй опустил в бульон лапшу. – Ты поешь. Расслабишься. Мы полдня играли, так что ты точно голодный. А значит, не сможешь отказаться от еды, тем более, если она любимая, пусть даже не совсем диетическая. Идти никуда не надо, все здесь, вот, – он стал закидывать в свою половину креветки и баранину. – Пока мы едим, все пропитается паром и запахом специй. Открытое окно не поможет. Но мне же нужно где-то спать. Так что тебе придется пустить меня в свой номер. А, учитывая, что после хорошей игры и вкусной еды, ты будешь в добром расположении духа, то, вполне вероятно, что это прокатит. Очень умно, ты не находишь? – он засмеялся. – Ты, правда, это планировал? – нахмурился Илун. – Прикалываешься? – Бай Юй взял подложку с куриной нарезкой и стал выкладывать тонкие кусочки филе в острую половину Илуна. – Я просто хотел порадовать тебя едой. Смотреть не могу, как ты давишься сельдереем, – покачал он головой. Впрочем, Илун не удивился бы, если бы Бай Юй действительно спланировал все именно так. Иногда он был совершенно непредсказуем. – Но спать все равно придется у тебя. Я не хочу объяснять администратору гостиницы, почему не могу спать в своем номере. – Он подцепил палочками лапшинку, подождал, пока с нее стекла вода, подул и попробовал. Видимо, решив, что лапша готова, стал выкладывать ее на свою крохотную тарелочку, ловко орудуя палочками и ложкой. – Ладно, – Илуну просто ничего не оставалось кроме как согласиться. Можно было, конечно, попытаться убедить Бай Юя, что тому лучше снять другой номер на ночь. Но он был прав. После игры и за такой едой совершенно не хотелось спорить, да и вообще думать о том, что нужно, а не о том, что хочется. Вынырнув из своих мыслей, Илун тоже стал выкладывать уже готовое мясо на свою тарелочку, в другую щедро налил острого соуса. Бай Юй выбрал именно тот, который он сам всегда покупал. Самый острый и ароматный. Завтра он, конечно, будет жалеть о том, что не смог остановиться сегодня, но до утра Илун пообещал себе никаких весов. Вообще, он был, скорее, рад тому, что происходит. На работе ему очень не хватало чего-то вот такого домашнего, уютного, дружеского. Обычного человеческого общения не на профессиональные темы. Он редко сходился с коллегами по съемкам, и еще реже позволял себе расслабиться в их присутствии и не заморачиваться насчет своей ориентации, например. Или еще каких-то настолько же личных вещей. С Бай Юем об этом можно было не думать. Он легко относился к любым отличиям и никогда никого за подобное не осуждал. Ужинали долго. На этот раз дольше обычного. Бай Юй почти не пил, и это, с одной стороны, радовало, с другой – настораживало. Илун понимал, что он окончательно запутался. Он уже не понимал, где его собственные чувства, где чувства персонажей, где забота о ближнем, а где стремление защищать единственного, отчего ему так хорошо, то ли от вкусной еды, то ли от счастливой улыбки человека, сидящего напротив. Вначале всей этой авантюры он думал, что сможет это контролировать, что сможет использовать свои чувства как материал для роли. Но теперь он чувствовал себя попавшим в ловушку. И ему не хотелось из нее выбираться. – Я объелся, – объявил Бай Юй, откинувшись на спинку стула. – Как хорошо. Завтра, скорее всего, будет плохо, но пока просто отлично! – Он шумно выдохнул, потянулся было за бутылкой пива, но остановился на полпути. – Нет, не могу. Даже пиво не могу. Так что даже если ты захочешь чего-то, – он сделал руками неопределенные жесты, которые, видимо, нужно было трактовать как символическое изображение неких интимных действий, – я все равно не смогу. – Он покачал головой и засмеялся. – Ох, черт… Смеяться я тоже, похоже, не могу. – Тебя положить на пол и не трогать до утра? – заботливо предложил Илун. – Да, пожалуйста, – кивнул Бай Юй. Судя по лицу, он изрядно удивился, когда Илун подошел к нему, обошел стул, так чтобы оказаться у Бай Юя за спиной, подхватил его подмышки и потянул на пол. – Эй! Эй! – он пытался сопротивляться, но довольно вяло. А когда оказался на полу и вовсе распластался как морская звезда и только вертел головой. – Как ты и просил, – Илун улыбнулся и сделал шаг в сторону, но Бай Юй успел ухватить его за лодыжку. Илун взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. Такого маневра он не ожидал и едва устоял на ногах. – Эй, я чуть не упал, – возмутился он. – Тут полно углов, это, между прочим, опасно. – Но если я тебя отпущу, ты уйдешь, – резонно возразил Бай Юй. – Ты предлагаешь мне стоять так до утра? – Илун скрестил руки на груди. – Можешь лечь рядом, – Бай Юй потянулся и изогнулся как самый настоящий кот. Такому хочется за ушком почесать и пузико погладить. А не говорить все то, что он собирается сказать. Но иначе просто нельзя. Иначе случится коллапс. И дело уже даже не в проекте, а в личной точке невозврата, после которого существовать в кинобизнесе станет невозможно. Эта работа никогда не была для Илуна легкой. Он любил ее, но если роль дается слишком просто, значит в нее вложено недостаточно усилий. Он всегда вкладывал все, что у него было, и еще немножко. При этом приходилось выдерживать давление кинокомпании, защищать свою команду, отстаивать свою точку зрения, постоянно фильтровать все, что так или иначе попадало в сеть. Это сражение, которое никогда не заканчивается. Выдержать все это с разбитым сердцем будет просто невозможно. Он уже срывался, просто повезло, что это случилось в перерыве между проектами. Можно было бы назвать это отпуском, но он прекрасно понимал, что это был срыв. Тогда его спасли солнечные пляжи Хайнаня, шум волн и горячий песок. Но все было не так плохо, это была просто усталость. Но по теперешним ощущениям усталость никуда не делась. Если к ней добавится еще и боль, вряд ли неделя на пляже его спасет. – Не могу, – Илун покачал головой. – Для тебя это все – игра. А для меня нет. Бай Юй смотрел на него удивленно и немного растеряно. – Мы же оба прекрасно понимаем, что для тебя это на один раз, – он закрыл глаза. – В лучшем случае, до конца проекта. Просто способ развлечься и получить новый опыт. А для меня… Это не новый опыт, не развлечение. Мне не к кому возвращаться, когда это все закончится. В общем, сейчас я не готов к одноразовым отношениям. – Он снова открыл глаза и посмотрел на Бай Юя у своих ног. – Хотя, глядя с этого ракурса, я понимаю, какой идиот, что отказываюсь, – он невесело усмехнулся. – Прости. – Бай Юй отпустил его лодыжку и сел. – Я не думал, что для тебя все так серьезно, – он потер лицо руками и поднялся на ноги. – То есть… Ну ладно, что там, я вообще не думал. У меня мозги отключились. Ну, ты понимаешь. Он пошарил по карманам и достал пачку сигарет. Подошел к раскрытому окну, сел на подоконник и закурил. – Прости, – он повернул голову и посмотрел на Илуна. – Дай сигарету. – Тот тоже подошел к окну и сел на подоконник. Бай Юй протянул ему пачку. Илун достал сигарету, закурил. Табак был крепким, его даже слегка повело от первой затяжки. – Это не твоя вина… Ты классный и вот это все, но… Я просто устал от одноразовых отношений, – Илун снова затянулся. – Я понимаю, что в шоу-бизнесе другие бывают редко, но… У… таких как я других не бывает практически никогда. Иногда я чувствую себя просто… аттракционом в парке. Мне не очень повезло, я не би. Отношения с женщинами не мой конек, я вообще себе этого не представляю. И когда очередной желающий получить новый опыт его получает и возвращается к своей девушке или жене, я остаюсь один. Мне не к кому возвращаться. – Прости… – голос Бай Юя звучал очень тихо и очень виновато. Хотя Илун, и правда, считал, что ему не в чем себя винить. – Я должен был подумать немного дальше своего члена. Я не знаю… Я… Могу ли я пообещать тебе что-то большее, чем… не новый, кстати, для меня опыт, но… – он замолчал, сделал еще затяжку и выбросил окурок в раскрытое окно. – Пару лет назад я чуть не умер. Это было… довольно неприятно. Но это другая история. Собственно, после этого я понял, что ничего никому не могу обещать. Просто потому что… Может случиться все, что угодно. В любой момент. Вот ты стоишь перед камерой. И вот ты лежишь и не можешь самостоятельно даже дышать. Не то чтобы выполнить какое-то обещание. Поэтому я решил, что лучше ничего не обещать. Даже если очень хочется. Лучше сделать то, чего не обещал, чем пообещать и не сделать. Потому что я вообще не знаю, что будет дальше, что будет завтра. Что будет через час. Но я знаю, что не хочу причинять тебе боль. Ты слишком хороший, ты не заслужил этого. – Он достал еще одну сигарету и снова закурил. – Ты просто меня не знаешь, – покачал головой Илун. Он не был готов к тому, чтобы услышать от Бай Юя нечто подобное. В этих словах было больше, чем в любых обещаниях. А еще в этом был весь Бай Юй. Отказаться от собственных желаний, чтобы не причинять боль другому. Возможно, он был таким и не всегда. Без эгоизма в кинобизнесе просто не выжить. Но тем ценней было его решение отступиться сейчас. И тем сложнее было его принять. Где-то в глубине души Илун, пожалуй, хотел, чтобы Бай Юй уломал его на эту, пусть и одноразовую авантюру. Ничем хорошим это бы не кончилось, но жизнь вообще никогда не заканчивается ничем хорошим, неудачи и разочарования – значительная ее часть, иначе не бывает. И Илун уже практически привык к этому. Конечно, он бы пережил немало неприятных моментов, но он бы это пережил. Зато у него был бы шанс заполучить Бай Юя в свою постель, пусть и ненадолго. А теперь такого шанса, похоже, не будет, раз Бай Юй сам отказался от этой идеи. И будет очень глупо, если Илун вдруг передумает сейчас. И очень больно потом. – Да ладно, ты меня едва не с ложки кормить готов, даже в ущерб своему отдыху, хотя я веду себя как хам. Подкатываю, несмотря на то, что ты просил этого не делать. Терпишь мое пьянство, мои дурацкие шутки и выходки. И все равно остаешься милым и заботливым. Конечно же, ты очень-очень плохой человек, – Бай Юй покачал головой. – Все плохие люди так поступают. – Я не… – Илун хотел что-то сказать, но вместо этого его разобрал смех. Он смеялся и не мог остановиться. Смеялся до слез, смеялся так, что не мог вздохнуть. Наверное, это была истерика или что-то вроде этого. Бай Юй ведь не сказал ничего смешного, да и в самой ситуации ничего смешного не было. Но Илун просто не мог прекратить. И от этого смеха становилось легче. Бай Юй вначале смотрел на него удивленно, а потом тоже начал смеяться, громко и заливисто. Это просто чудо, что они оба не выпали из окна. В конце концов, их обоих отпустило. Они оба оказались на полу, Илун сидел, уткнувшись лицом в колени и пытался восстановить дыхание, а Бай Юй снова распластался как морская звезда, широко раскинув руки. – Мы оба с тобой не очень хорошие люди, – Илун покачал головой. – Устроили в номере черт-те что, а еще вот отсюда я вижу, что кто-то залил ковер бульоном, – он кивнул в сторону стола и снова засмеялся, хотя уже не так как в первый раз. – Судя по цвету бульона, это был ты, – Бай Юй даже привстал, чтобы посмотреть. – Да, но пятно с твоей стороны, – укоризненно покачал головой Илун. – Потому что потом мы передвинули стол, – возразил Бай Юй. – А, по-моему, бульон и пролился, когда мы двигали стол, – хмыкнул Илун. – Потому что ты дернулся. – Я не дергался, – фыркнул Бай Юй. – Дернулся. И бульон пролился, – отстаивал свою версию Илун. – Вообще, это все твоя затея. – Да, но это все ради тебя, – возмутился Бай Юй. – Спасибо, – ответил Илун уже без шутливого тона, совершенно серьезно. – Мне правда это было очень нужно, – он посмотрел на Бай Юя. – Гораздо больше, чем ты думаешь. – Погоди, – Бай Юй вдруг вскочил, подошел к выключателю и погасил свет. После этого он вернулся на прежнее место, лег и потянул Илуна за собой. – Ложись. Просто рядом. И смотри, – он показал на лампочки, – видишь эти зеленые огоньки? – Ну… – Илун не очень понимал, что происходит, но все же лег рядом и посмотрел на мерцающие зеленым потухшие лампочки. – Пока они совсем не потухнут, можно представлять, что это звезды, – выдохнул Бай Юй. – И как будто мы лежим на пляже, а где-то там жарят шашлыки, – он потянул носом пропитанный ароматом специй воздух. – Ты придурок, – Илун не выдержал и снова засмеялся. Он бы хотел сейчас лежать на пляже, слушать гомон ночных шашлычных, чьи-то пьяные голоса, местное радио и шум волн. Но лежать на полу гостиничного номера рядом с Бай Юем и слушать то хрюканье, которое он, видимо, считает смехом, тоже неплохо. Даже если все идет не совсем так, как им обоим бы хотелось. Идти спать обоим все-таки пришлось к Илуну в номер, слишком большой бардак они устроили в этом. Бай Юй предусмотрительно прихватил с собой одеяло, чтобы устроиться на полу, хотя на кроватях в их номерах можно было вольготно спать и вчетвером. – Ты можешь лечь на кровать, что ты будешь мучиться на полу. – Илун поставил телефон на зарядку и снял часы. – Да ладно, мне и на полу нормально, – пожал плечами Бай Юй и стал стелить себе одеяло. – Чтобы у тебя утром не только живот, но и спина болела? – Илун устало потер виски, голова начинала болеть. – Ты хуже моей мамы, – процедил Бай Юй, бросил одеяло на кровать, скинул шлепанцы, упал сверху, даже не раздеваясь, и закрыл глаза. – А в душ? – нахмурился Илун. – Ты еще спроси, почистил ли я зубы, – Бай Юй открыл один глаз и недовольно зыркнул на Илуна. – Ты почистил зубы? – Ты издеваешься? – Бай Юй сел. – Серьезно, вали в душ, ты не розами пахнешь, – развел руками Илун. – Хорошо, мамуля, – фыркнул Бай Юй. – Может, я о тебе забочусь, – хмыкнул он, пытаясь впихнуть ноги в тапочки. – Снижаю градус своего очарования отвратительным запахом. – Вали в душ, – повторил Илун. Бай Юй вздохнул, сдался и явно нехотя поплелся в сторону ванной, всем своим видом показывая, как ему туда не хочется. Пока Бай Юй плескался, у него было время немного привести в порядок свои мысли. В голове царил полнейший сумбур. Он говорил одно, а делал совершенно другое, и не понимал, что из этого правильно, а что нет. Он не хотел сближаться с Бай Юем, потому что понимал, что у этих отношений нет совершенно никаких перспектив, но чем больше он сопротивлялся, тем сильнее увязал в этой топи, и тем меньше шансов у него оставалось выбраться. Что сделать, как остановиться? Ведь невозможно же, когда Бай Юй рядом, такой теплый, такой близкий и такой далекий одновременно. Невозможно не хотеть его, не следить неотрывно за каждым его движением, не ловить каждое его слово, каждый взгляд, каждый вздох, не представлять их первый поцелуй, не думать о том, что было бы, если бы все-таки отношения между ними были бы возможны. Но когда он уходит, даже как сейчас на какие-то десять минут, становится невозможно дышать, от боли и от осознания того, насколько это все иллюзорно и мимолетно. И что со всем этим делать, Илун совершенно себе не представлял. Бай Юй вернулся из душа мокрым и каким-то взъерошенным. Как будто бы он не вытирался, а натянул одежду прямо так на мокрое тело. – Если ты хочешь спросить, дрочил ли я, сразу скажу, да, я дрочил, – он снова упал на кровать, даже не глядя на Илуна, и закрыл глаза. – Ты красавчик, что поделать, – спихнув шлепанцы с ног, он перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. От созерцания такой картины Илуну стало еще хуже. В ванной Бай Юй устроил настоящий бардак, но Илуну было уже все равно. Прохладная вода немного помогла остудить голову, да и все остальное. Хотя, может быть, и стоило поступить так, как сделал Бай Юй, а потом вырубиться лицом в подушку. Это звучало как хороший план, но стоило Илуну прикоснуться к себе, как он испытал жгучий ничем не объяснимый стыд. Как будто бы камеры всех журналистов мира направлены на него в этот момент. Поэтому он просто сделал воду похолоднее, постоял под душем еще пару минут, чтобы окончательно прийти в себя, и выбрался. В отличие от Бай Юя, Илун не только вытерся, но и высушил волосы, чтобы не охрипнуть утром. Выпил витамины и уже хотел было встать на весы, но вспомнил, что решил не взвешиваться до утра. И только после этого отправился спать. После холодной воды в голове слегка прояснилось, и она перестала болеть. И даже в сон клонило уже не так сильно. А вот Бай Юй, похоже, спал без задних ног. Илун забрался под одеяло и погасил весь свет, комната погрузилась во тьму. Убаюканный тишиной, он вскоре тоже уснул. Проснулся Илун от странного звука, похожего на человеческий крик. Рядом в темноте кто-то тяжело дышал, и Илун не сразу понял, что это был Бай Юй. Судя по направлению звука, тот сидел на кровати. – Ты в порядке? – Илун приподнялся и потянулся, чтобы зажечь ночники. Они были установлены так, чтобы освещать только пол, но в рассеянном свете вполне можно было разглядеть очертания напряженной фигуры Бай Юя. – Да, просто кошмар, – он слез с кровати, взял со стола пачку сигарет и закурил прямо в комнате. В другой раз Илун отругал бы его, но сейчас он не стал ничего говорить. – Ты уверен, что все нормально? – Илун сел и спустил ноги с кровати. Сон как рукой сняло. – Просто… После всех моих поездок в реанимацию иногда мне снится, что я задыхаюсь, – он сделал затяжку. – Это не очень приятно. – Может, тебе не стоит курить? – нахмурился Илун. – Может, и не стоит, – Бай Юй пожал плечами и затушил сигарету. Илун достал из холодильника бутылку воды, открыл и протянул Бай Юю. А потом подошел ближе и осторожно провел ладонью по спине. Сейчас он был гораздо более беззащитным, чем хотел обычно казаться. И нуждался в заботе, может быть, как никто другой из всех тех людей, что окружали Илуна. Стоит ли одна его улыбка всей той боли, которая, без сомнения, обрушится на Илуна в один прекрасный момент? Пожалуй, стоит. – Идем, – он взял Бай Юя за руку и потянул к кровати. – Что ты делаешь? – Бай Юй удивленно на него посмотрел, но сопротивляться не стал. – Мы будем просто спать, – пообещал Илун. Он откинул одеяло и заставил Бай Юя забраться на середину кровати. Стянул с него влажную футболку и шорты, под которыми ничего не оказалось, но предлагать надеть шорты обратно было как-то неловко. – Что-то не похоже, – усмехнулся Бай Юй. Он все еще не сопротивлялся, хотя сам и не предпринимал никаких действий. – Просто спать, – повторил Илун. – Если человека обнять, это помогает успокоиться, – он лег сам и уложил Бай Юя рядом с собой так, чтобы обнимать его со спины, накрыл их одеялом и уткнулся носом во взъерошенный затылок. – Какой-то странный вид терапии, – хмыкнул Бай Юй. – Но так, правда, лучше. Спасибо. Какое-то время он молчал, но по его дыханию и сердцебиению Илун чувствовал, что Бай Юй все еще не спит. – Знаешь, раньше кошмары снились мне почти каждую ночь, – признался он. – А на этом проекте всего три раза. И два из них до того, как ты приехал, – он повернул голову и уткнулся носом Илуну в плечо. – Потому что ты как воздух. Илун молчал. Он не знал, что ответить. Все вдруг стало слишком сложно. Бай Юй перестал быть просто капризным влюбленным мальчишкой, чьи желания меняются как ветер на побережье. Как он там сказал? «Ты слишком хороший, ты не заслужил этого»? Эту фразу следовало адресовать ему. Он не заслужил ни мгновенья страданий в своей жизни, и Илун готов был на все, чтобы сделать его жизнь хотя бы чуточку легче и приятней, даже если для него это означает, что он всегда будет лишь кем-то на вторых ролях в его истории. – Просто спи, – наконец сказал он как можно более строго. – Уже поздно. А утром репетиция. Перед которой придется завтракать. Так что спи. Бай Юй и правда вскоре уснул. А вот Илун не мог уснуть еще долго. Он лежал неподвижно и слушал его тихое мерное дыхание, на этот раз совершенно спокойное. Мысли приходили и уходили одна за одной, как будто бы сами по себе, без всякого сознательного участия. Что было бы, если бы у них все-таки что-то было? Как было бы тогда лежать вот так же точно и слушать, как бьется чужое сердце? И думать о том, что скоро все закончится. Было бы это больнее, чем сейчас, потому что тяжело терять то, чем обладаешь? Или было бы это легче, потому что останутся хотя бы воспоминания? Потом Илун стал думать о том, какими были бы их отношения, если бы они не закончились с окончанием съемок. Какими они могли бы быть, если бы они жили в идеальном мире? Где нет бесконечной борьбы за выживание и за себя самого, где нет косых взглядов, нет осуждения и разговоров за спиной, нет весов, на которые к твоему таланту и мастерству докладывают еще и твою личную жизнь, твои личные взгляды, твои частные интересы, реальные или выдуманные, и никого не волнует, где правда, а где домыслы. И иногда все верят в самый дичайший бред, который, казалось бы, и в голову прийти никому не мог, но поди ж ты. И это разносится по сети, многократно множится в вейбо, распространяется, как вирус. И в какой-то момент ловишь себя на мысли, что веришь в это и сам. В такие моменты Илун радовался тому, что недостаточно популярен, чтобы про него ходило слишком много слухов. Да, было бы неплохо получать роли поинтересней и денег за них побольше. Можно было бы даже свою киностудию открыть. Команда есть, маленькая, но все, кто в ней, верные товарищи и отличные профессионалы, Илун искренне ими гордился и всегда благодарил за поддержку. Своя киностудия – это, конечно же, только мечта. Хорошо бы, если бы это стало планом, но для этого нужно больше зарабатывать, больше ролей, больше рекламных контрактов. А их не будет, пока не будет популярности. Но Илун считал, что он уже не в том возрасте, когда можно выйти в топ и обогнать всех молодых красавчиков. Вернее… он не выглядел на тот возраст, в котором обычно выходят в топ. Вот Бай Юй с его типом внешности мог играть хоть подростков, хоть стариков. Илун видел записи, где он пробовался в молодежный сериал, половина которого про школьников и студентов. Бритым Бай Юй вполне мог сойти за подростка. В реальной жизни, конечно, уже вряд ли, по крайней мере, если вел себя как обычно. Но вот в кадре – запросто. При этом на фотографиях времен учебы в Академии он вполне выглядел на тридцать плюс. И это все без какого-то особого грима, просто прическа, выражение лица и общий фон добавляли ему лет десять, а то и пятнадцать. Завидовал ли Илун? Ну, может быть, немного. Такая универсальность давала больший диапазон возможных ролей. С другой стороны, такой разброс мог привести к излишним метаниям между жанрами и типажами, что чаще всего приводит к тому, что ни один образ не воплощен в полной мере, и все персонажи выглядят поверхностно. Хотя это, конечно, не про Бай Юя. Ему это точно не грозило. С его работоспособностью, талантом и упорством ни одна его роль не останется поверхностной. Он продумывал своего персонажа гораздо тщательней, чем то предполагал сценарий. Думал над каждой мелочью, которая даже, возможно, и в ленту-то не попадет. А если и попадет, то заметят ее, в лучшем случае, единицы. И заморачиваться над этим наверняка не стоило, но он заморачивался. Илуна это искренне восхищало. Да, ему сниматься бы совсем в другом кино, не в этом бесконечном мыле длиною в жизнь. Но какой у них у обоих есть выбор? Чтобы куда-то выбиться, чтобы иметь влияние и делать что-то свое, нужны деньги. Чтобы зарабатывать больше денег, нужна популярность. Тогда есть шанс попасть в более раскрученные проекты, да и рекламные контракты – это всегда хороший доход. Чтобы быть популярным, нужно сниматься в мыле. А заработав топ в мыле, уже очень сложно перейти в другой формат. Да и этот топ сначала нужно заработать. Это бесконечный замкнутый круг, из которого невозможно выбраться. А с контрактом Илуна и вовсе практически невозможно. Остается только воображать, что было бы, если бы у него была своя киностудия. И отношения с Бай Юем, такие, которые не приходилось бы скрывать. Наверное, он хотел бы однажды познакомить своего парня с родителями. Возможно, даже Бай Юя. Если бы между ними все-таки что-то было. Конечно, это совершенно нереально, но если просто вообразить. Да, он хотел бы когда-нибудь познакомить своего парня с родителями. Хотя это еще один пункт в его длинном списке, о чем можно только мечтать. Знакомство с родителями означало бы, что сначала ему нужно было бы открыто сказать о своей ориентации. Он никогда не скрывал от родных того факта, что он гей, но его никто никогда и не спрашивал, если уж быть честным. Обычно огромная загруженность работой сводила на нет все разговоры о личной жизни. Да, ее надо бы устраивать, но пока карьера важнее. На этом все разговоры заканчивались. И никаких подробностей о том, с кем и как эту личную жизнь устраивать. Илун не знал, приняли бы дома его таким, какой он есть, или нет. Его родителей нельзя было назвать ярыми гомофобами, но, если быть честным, они просто никогда не обсуждали этот вопрос настолько подробно, чтобы можно было сказать наверняка. Хотя новости о том, что тот или иной знакомый оказался геем, не вызывали у них какой-то отрицательной реакции. Илун, конечно же, проверял, прощупывал почву, так сказать, особенно, пока учился в школе и пытался разобраться с самим собой. Но так и не набрался смелости признаться. Родители никогда не возражали против его позиции «карьера на первом месте», так что и разговоров о том, что пора обзаводиться собственной семьей, почти не было. К тому же жениться ближе к сорока давно стало скорее нормой, чем исключением. И многие находили это вполне разумным. В этом возрасте уже есть и деньги, и возможности, и время, чтобы заниматься семьей, да и желание осесть выигрывало у желания гулять и тусить. Так что Илуна никто особо не терзал вопросом личной жизни. Но вообще он, конечно, хотел бы такие отношения, которые не нужно ни от кого скрывать. Про которые можно рассказать родителям, друзьям, даже на вейбо, возможно. Похвастаться кольцом, например. Да, это невероятно глупо и наивно, но иногда просто хочется быть обычным человеком. Но кольцо в его жизни – это вообще что-то невозможное. Чтобы кто-то подарил тебе кольцо, нужно, чтобы этот кто-то считал ваши отношения серьезными и долговременными. А так просто не будет. Никогда, ни при каких даже самых оптимистичных раскладах Илун не допускал такого развития событий. Хотя ему, как и всем нормальным людям, и хотелось этого, но надеяться на что-то маловероятное и разочароваться – гораздо больнее, чем не надеяться вовсе. Поэтому он просто запретил себе надеяться. Но если просто вообразить, что они живут в идеальном мире, Бай Юй, пожалуй, понравился бы его родителям. Он умел быть очаровательным и милым, когда ему это нужно. И сражал старшее поколение своим очарованием просто наповал. А вот представить свое знакомство с родителями Бай Юя Илун почему-то не мог. Он бы тоже хотел им понравиться, но это казалось ему совершенно невозможным, так что он даже не стал об этом думать. Вернее, попытался, но мысли упорно сворачивали куда-то совсем в другую сторону. Куда-то туда, где они вместе выбирали дом, потом заводили щенка, и Бай Юй хотел какую-нибудь большую собаку, чем больше, тем лучше, а Илун, наоборот, хотел кого-нибудь маленького и миленького. Из-за чего они долго спорили, и, в конце концов, завели двух собак. А потом долго выбирали им клички, и из-за этого тоже спорили, потому что Бай Юю хотелось, чтобы клички, в первую очередь соответствовали характерам, а Илуну хотелось, чтобы они, кроме этого, еще и сочетались между собой. Из-за этого они перебрали сотни имен и не могли определиться даже тогда, когда уже забрали щенков. А потом спорили из-за того, что Бай Юй при каждом удобном случае затаскивал собак в спальню и едва ли не в кровать, а потом жаловался на то, что у него везде шерсть, а Илун пытался его вразумить, но у него ничего не выходило. В конце концов он сдался и смирился с тем, что собаки иногда спят вместе с ними и будят хозяев, тыкаясь мокрыми носами им в руки. Да, пожалуй, это была бы просто идеальная жизнь. Такая, о которой можно только мечтать. Но только мечтать и остается. Вырубился он, наверное, только под утро, где-то на мысли о том, как они везут своих собак на озеро, где можно бегать, плавать и гонять уток. Но стоило ему отключиться, как, кажется, тут же заиграл будильник. И все мечты истаяли, оставляя горьковатое послевкусие. *** Следующий день прошел сумбурно. Началось все с того, что встать было практически нереально. Если Илуна еще выталкивало из кровати хоть какое-то чувство ответственности, то вот у Бай Юя, похоже, оно практически полностью отсутствовало. Он вертелся, отмахивался и требовал «еще пять минуточек». Сначала Илун пытался его поднять, но потом решил, что это может потерпеть. В конце концов, они и так работают в каком-то адском темпе и заслужили хотя бы небольшой отдых. Поэтому Илун решил, что сначала приведет себя в порядок, а потом уже будет вытряхивать из кровати Бай Юя. Но когда он вышел из ванной, того в номере уже не было. Илун хотел зайти к нему, чтобы, как обычно, позвать на завтрак, но потом передумал. Вчера все было как-то совсем неловко, и, видимо, придется делать вид, что ничего не произошло. Хотя ничего и не произошло ведь. Но по какой-то непонятной причине Илун чувствовал себя виноватым, как будто бы он предал в чем-то Бай Юя. Это было странное чувство, в котором, вероятно, придется разбираться, если оно не пройдет само собой. Но вот только не сегодня. И, вероятно, не завтра. Пока это слишком, слишком сложно. Когда-нибудь потом, когда этот ураган стихнет, он сядет и подумает над этим всем, разложит по полочкам, наклеит ярлычки и навсегда запрет дверь в этот темный подвал. А пока… В лапшевню Илун зашел практически на автомате. Просто шел по привычному маршруту, совершенно не задумываясь. Бай Юй уже ждал его за их столиком. – Ты встал раньше меня, чего так долго? – возмутился он. На столе перед ним стояла уже ополовиненная пиала той самой жидкой каши с овощами, которую Бай Юй именовал не иначе как отвратительной жижей. – Просто… не знаю. – Илун сел напротив, помедлил секунду и взял меню. Не смотря на вчерашний пир, есть хотелось почти невыносимо. Так всегда бывает после почти бессонной ночи. – Съешь что-нибудь нормальное, не издевайся над собой, – Бай Юй отправил в рот очередную ложку каши. – Я больше не могу смотреть, как ты ешь траву. – Угу, – кивнул Илун. Что-нибудь нормальное – это что? Ему сейчас хотелось корзинку паровых пирожков с бараниной и острым перцем. Но это уже слишком. Тем более после вчерашнего. Поэтому Илун заказал салат из медузы и морской капусты и поставил галочку напротив дополнительного перца. Калорий в нем почти нет и чем острее, тем лучше, просто идеально. – Вот, по идее, я вчера отдыхал, но после такого отдыха хочется еще денек отдохнуть, – покачал головой Бай Юй. – И доиграть, кстати. Ну, хотя бы тот квест, который мы не допрошли. Если честно, я думал, что мы вечером доиграем. – Извини, я… – Илун не нашел, что сказать. – Да ладно, у меня уже глаза в кучу были от этого экрана. Но новый телек я покупать сюда не буду, хотя… – Он задумался. – Хотя нет. Вряд ли будет время играть больше пары часов. Ради этого покупать новый телек нет смысла. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы вечером продолжить? – предложил он, как будто между ними совершенно ничего не изменилось. Хотя, пожалуй, изменилось все. Они прошли ту точку невозврата, которая бывает в любых отношениях. После которой человека уже нельзя назвать совершенно чужим. И относиться к нему как к чужому уже тоже невозможно. Вот только и своим Илун Бай Юя назвать не мог. И он снова подумал, что, может быть, зря от всего отказался. Может быть, стоило рискнуть? Больно будет теперь при любом раскладе, а так у этой боли будет хотя бы осязаемая причина. – Не знаю… Я не выспался, честно говоря, – признался Илун. – Я тоже, – фыркнул Бай Юй. – И что? Давай! Надо играть, пока никто не наспойлерил. – Если я к вечеру не буду совсем умирать, то попробую, – пообещал Илун. Хотя настроение было вернуться в номер и упасть лицом в подушку. И не вставать пару дней. – Ну, ты держись, – Бай Юй перегнулся через стол и хлопнул его по плечу. – Настраивайся на то, что вечером квест. – Тебе говорили, что ты куда угодно без масла влезешь? – Илун строго посмотрел на Бай Юя. – Да, – кивнул тот с абсолютно серьезным видом. – Говорили. Поэтому сопротивляться совершенно бессмысленно. Илун ничего не ответил, только вздохнул и покачал головой. Сопротивляться действительно совершенно бессмысленно. Да и чем дальше, тем все меньше и меньше хотелось противостоять напору Бай Юя. И тем более безразлично становилось то, чем это все закончится и когда. На съемочной площадке Бай Юй вел себя почти что тихо и прилично. Ну, если сравнивать с тем, каким он был еще пару дней назад. И если не сравнивать его с другими. В обеденный перерыв отобрал у Илуна овощную нарезку и сунул коробку с фруктами. А овощи так быстро кинул в мусорное ведро мастерским броском за два метра, что Илун и слова сказать не успел. Но выбора ему не оставили. – Сколько можно худеть? – хмурился Бай Юй. – Пока режиссер не скажет, что хватит, – пожал плечами Илун. – Да все просто забыли об этом, похоже, – покачал головой Бай Юй. – Просто забей. Подумаешь, профессор-качок. Ты думаешь, у нас будет прямо вот такая толпа зрителей и кто-то будет нас с тобой разглядывать? Нет, идея-то, конечно, сама по себе неплохая. Но, учитывая все наши проблемы со спонсорами, не думаю, что в итоге получится что-то большее, чем очень средний проходняк. Так что никто не заметит ни твоей бицухи, – он потыкал пальцев в обтянутое тканью рубашки плечо, – ни твоих щек, – он хотел ткнуть пальцем в щеку, но, видимо, вспомнив про грим, передумал, – ни вообще ничего. – Ты слишком пессимистичен, – покачал головой Илун. Хотя то, о чем говорили на утреннем собрании, его тоже не обрадовало. Был шанс, и весьма приличный, что проект вообще никогда не выйдет на экран, потому что продюсерам просто не хватит денег его закончить. Это почему-то казалось Илуну плохим знаком и просто угнетало. Как будто вся его карьера зависела от этого проекта, и если он не выйдет, то и карьера его на этом закончится. – Извини, – Бай Юй опустил голову. – Я, правда, надеюсь, что до экрана мы как-нибудь догребем. И что твои милые щечки с него посветят. От этих слов Илун почувствовал, как краснеют уши. – Давай уже есть, а то перерыв скоро закончится, – он открыл свою коробку с фруктами и решительно воткнул вилку в кусок персика. К вечеру Илун чувствовал себя как выжатый лимон. Бай Юй, похоже, чувствовал себя не лучше, но это не помешало ему притащить приставку в номер Илуна. В его собственном все еще пахло перцем и кунжутным соусом, хотя теперь там, по крайней мере, был порядок. Играть решили прямо в кровати, полулежа, чтобы поменьше напрягаться. Но даже так обоих хватило минут на пятнадцать. Бай Юй просто вырубился с джойстиком в руках, и Илун даже не сразу это заметил. А когда понял, что тот уснул, забрал из его рук джойстик и накрыл одеялом. На этот раз он и сам уснул практически сразу, как будто бы провалился в темную бездну, и вынырнул из нее только тогда, когда его утром растолкал Бай Юй, заявляющий, что будильник звонил полчаса назад. Работа кипела, и личного времени оставалось катастрофически мало. И это было чертовски обидно, потому что общаться с Бай Юем было действительно интересно. Его саркастический настрой, пропавший было, вскоре вернулся и, пожалуй, даже набрал обороты. Хотя иногда он доводил своими шутками почти до бешенства. Но Илун сдерживался и старался делать вид, что ничего не слышит. Но однажды, когда они уже были в гостинице и собирались допройти очередной квест, Бай Юй снова впал в свой стендап-режим, Илун не выдержал и врезал ему подушкой. От души так врезал, и сам тут же испугался и стал выяснять, все ли с Бай Юем в порядке. Несколько минут тот делал вид, что все плохо, причем так качественно, что Илун поверил и перепугался еще больше. И даже собирался вызвать скорую, когда получил ответный удар той же самой подушкой. Он, конечно, не пострадал, а вот телефону, который он держал в дрожащих от волнения пальцах, пришлось несладко. Он залетел под кровать так далеко, что пришлось просить у дежурного по этажу какую-нибудь длинную палку, чтобы его оттуда достать. Конечно же, Бай Юй за это поплатился, был избит подушкой, повержен и молил о пощаде. Они спали вместе почти каждую ночь. Иногда Бай Юй просил Илуна остаться, иногда сам к нему напрашивался. И Илун не мог его выгнать, не мог отказать. Конечно, он понимал, что все это иллюзия, но такая прекрасная. Хотя их близость никогда не заходила дальше объятий, как будто бы они были детьми, которые еще не знают, что такое первый поцелуй. Бай Юй больше не пытался к нему подкатывать. По крайней мере, дело не заходило дальше сомнительных двусмысленных шуток, поток которых, казалось, никогда не иссякнет. Время от времени Илун думал, что будет скучать по ним, когда проект закончится. Он уже так привык к этому грубоватому юмору, что чувствовал его недостаток даже тогда, когда они просто снимались не вместе. Но большего, чем словесные подколки, Бай Юй себе не позволял. То ли решил, что не стоит пытаться, то ли всерьез воспринял слова Илуна о том, что для него это все не игра. Илун не спрашивал. Да, они больше и не поднимали эту тему. От этого Илуну было и легче, и тяжелее одновременно. Он хотел бы большего. Наверное, теперь он был к этому готов не смотря на все не самые приятные последствия. Но разрушать то хрупкое равновесие, которое им удалось отыскать, было бы преступлением. Да и поздно, наверное, предлагать то, от чего сам изначально и отказался. И глупо. Нужно наслаждаться тем, что у них есть сейчас, это уже очень-очень много. Илун все так же будил Бай Юя и отводил его на завтрак. На будильник тот принципиально не реагировал. Хотя Илун был уверен, что Бай Юй его прекрасно слышит и просто делает вид, что спит, но доказать это у него не получалось. Впрочем, это стало своего рода утренним ритуалом для обоих. Каждый раз Илун обещал в следующий раз разбудить его кружкой воды в лицо, но, конечно, никогда не выполнял своих угроз. Хотя пару раз был буквально на волосок от этого. Но к чести Бай Юя, надо сказать, что по поводу завтраков он больше не сопротивлялся. Исправно ел свою кашу, и все меньше жаловался на желудок. Илуну даже показалось, что он немного поправился, но, возможно, он просто хотел так думать. Он все собирался последить за цифрами на весах, но это же надо Бай Юя на них сначала загнать, а это тот еще квест. Впрочем, хорошего самочувствия было уже достаточно. Кошмары Бай Юю тоже больше не снились. По крайней мере, он не просыпался с криком и в холодном поту. Илун искренне надеялся, что Бай Юй найдет человека, который избавит его от кошмаров насовсем. Ради которого он будет помнить о еде и лекарствах, ради которого он станет чуточку больше заботиться о самом себе. И в короткие моменты слабости он испытывал невероятную боль от того, что это будет не он, а кто-то другой. Впрочем, после он говорил себе, что неважно, кто это будет, главное, чтобы он сумел позаботиться о Бай Юе. И он почти убедил себя в том, что так правильно, что как-то иначе и не может быть вовсе. А сам Бай Юй, кажется, и вовсе жил одним днем и не думал о том, что будет на следующий. Все время съемок они общались практически в режиме нон-стоп, вместе обедали, ужинали каждый вечер, говорили обо всем на свете, рассказывали друг другу то, о чем никогда не осмелились бы сказать другим людям. Илун даже рассказал Бай Юй о том, что хотел бы сыграть роль мужчины, который переодевается и ведет себя как женщина. Это было давним, странным и немного жутким желанием, потому что оно существовало где-то на границе подсознания. И Илун не всегда мог понять, хочет он этого в реальности или на съемочной площадке. Бай Юй заявил, что с такой бицухой ему будет трудно выдать себя за женщину, но в остальном это было бы интересно. Он даже сумел почти не шутить на эту тему, так что у них получилось неплохое такое серьезное обсуждение, после которого Илун почти перестал считать это желание извращением. В конце концов, что в этом плохого? Конечно, для китайского кино это практически нонсенс и это вряд ли будет когда-нибудь возможно, но он точно больше не станет винить себя в том, что ему хочется тратить свой ресурс на нечто отвратительное. Каким-то чудом, каким-то невероятным образом Бай Юю удалось убедить его в том, что ничего отвратительного в этом нет. Когда-то в ту первую ночь, когда они спали вместе, Бай Юй сказал ему, что он как воздух. Но он и сам был как воздух, и обходиться без него даже короткое время становилось все сложнее и сложнее. Они никогда не говорили о своих отношениях и никогда даже не называли это отношениями, хотя все остальные, похоже, решили за них, что это именно отношения и есть. Но никто не знал, как на самом деле обстоят дела. Впрочем, они и сами, кажется, не знали. Наверное, они были друзьями. Бай Юй в одночасье стал самым близким человеком для Илуна, тем, кому он мог безоговорочно доверять, на кого мог бы во всем положиться, кому мог бы открыть все свои самые страшные тайны и посвятить в самые тщательно оберегаемые секреты. И для Илуна это, как ни странно, стоило всей той боли, которую он, безусловно, испытает, когда проект закончится и они вынуждены будут расстаться. В один прекрасный момент он просто отбросил все сомнения и наслаждался тем, что происходило сейчас между ними. Он хотел запомнить каждое мгновение рядом с Бай Юем, каждый его жест, каждое слово, чтобы потом, когда боль пройдет, перебирать в памяти все эти прекрасные моменты, пусть даже с нотками горечи и сожаления. Бай Юй больше не пытался его соблазнить. Хотя, наверное, Илуну хотелось бы, чтобы пытался. Он бы сдался в какой-то момент. Но никто из них не осмеливался перейти ту негласную границу, которую они сами установили. Которую Илун установил. И от этого почему-то еще тяжелее становилось на сердце. К тому же последний день съемок приближался с неумолимой быстротой. Скоро вся их эта выдуманная история закончится, и максимум, что от нее останется – это несколько приятных и, может быть, забавных воспоминаний. Которые, впрочем, Илун будет хранить в сердце всю свою жизнь. Как бы там ни было, эта иллюзия стоила всего того, отчаяния и одиночества, которые были за ней скрыты. А Бай Юй… Илун был уверен, что у него все будет хорошо. Даже если с нынешней девушкой не сложится. Бай Юй говорил, что они давно утратили друг к другу былые чувства, и в лучшем случае остаются просто друзьями, которые делают хорошую мину при плохой игре. Но ведь когда-нибудь он найдет себе ту самую идеальную, на которой захочет жениться. Которая родит ему прекрасных детей. Которая будет заботиться о нем, готовить завтрак и напоминать о лекарствах. С которой он будет счастлив до конца своей жизни. Наверное, Илун действительно хотел бы, чтобы так и произошло. Бай Юй как никто другой заслуживал счастья, и уже не так важно, кто его подарит. Как бы Илуну ни хотелось отсрочить окончание проекта, но последний день съемок все же настал. Сувениры, цветы, фотосессия для рекламных постеров, очень много объятий, улыбок, поздравлений, селфи, даже слезы были. Илун старался делать вид, что у него все хорошо. Бай Юй лип к нему целый день. Особенно на фотосессии для рекламы сериала. В какой-то момент он буквально повис на нем, и делать непроницаемое лицо стало почти невозможно. А вот Бай Юя, да и всех остальных это, кажется, почти не смущало. И, наверное, так было даже лучше. Потому что если никто не видит в этом ничего странного, то ничего странного и не происходит. Илун старался не думать о том, что завтра у него рейс в Пекин. Конечно, они давно обменялись с Бай Юем всеми возможными контактами, подписались друг на друга в вейбо, и в официальных аккаунтах, и в тех, которые завели для того, чтобы следить за тем, что было им действительно интересно. Даже договорились, что будут встречаться, когда у них будут совпадать выходные, чтобы поесть, поиграть и просто расслабиться. Но все это… Все это казалось Илуну пластырем, который пытаются приклеить на сломанную ногу. Он изо всех сил старался не показывать своего подавленного настроения и, судя по тому, что никто не интересовался, все ли у него в порядке, ему это удавалось. Даже Бай Юй, похоже, не замечал. А это главное. Его Илуну сейчас точно не хотелось расстраивать своими страданиями. Он думал о том, чтобы подарить Бай Юю что-нибудь на память, но так ничего и не надумал. Все варианты казались ему слишком странными, глупыми, сентиментальными и совершенно неподходящими. Наверное, это просто было плохой идеей: вещи забываются, теряются, портятся. Вещи не могут стать заменой человеку, даже если очень этого хочется. Это просто соломинка, за которую он хватался. Но никакая соломинка тут не выдержит. Илун решил, что перед следующим проектом возьмет неделю отпуска, поедет куда-нибудь на острова и не будет заниматься ничем, кроме лежания на пляже лицом в песок. Не будет ни с кем общаться, ни о чем думать, не станет ничего планировать и вообще думать о том, что будет дальше. Это как перезагрузка, и это обязательно ему поможет. Он сказал себе, что так и будет, значит, так и будет. Вечером, как и положено, устроили фуршет, где снова были объятия, поздравления, селфи, только в более приватной обстановке. Все это было для Илуна как в тумане. Конечно, на самом деле, это не последний день работы над проектом. Впереди еще озвучка и промоушен, но сниматься вместе они уже не будут. Но учитывая финансовое положение проекта, до промоушена он может так и не дойти. Это, конечно, будет обидно, но такова реальность. Не известно даже, доживет ли проект до озвучки. Пока материал будут монтировать, Бай Юй уедет на пробы для другого проекта. Ради этих проб он челку целый месяц отращивал, так что даже прическу Чжао пришлось изменить. Илун искренне надеялся, что у него все получится. Это был не оригинальный, но весьма амбициозный проект, в котором Бай Юй пробовался на главную роль китайской версии Шерлока Холмса. Илун считал, что эта роль как специально создана для него с его почти маниакальным вниманием к деталям, с его любовью к своей работе на грани трудоголизма, с его въедливостью, усидчивостью и каким-то почти необъяснимым внутренним благородством, которое он, кажется, тщательно скрывал, но не заметить его было невозможно. Илун решил, что обязательно посмотрит весь сериал, когда он выйдет. Почти сразу же после проб на детектива у Бай Юя начнутся съемки в мелодраме. Он не был в большом восторге от этого, не считал, что романтические персонажи хорошо ему удаются, да и не чувствовал интереса к таким ролям, но ему нравилась идея играть подростка. Илун был уверен, что с его характером проблем с этой ролью у него точно не будет. С фуршета Илун сбежал, как только ему позволили приличия. У него не было никакого настроения праздновать что-либо. Хотелось заняться сбором вещей, какой смысл это откладывать? Тем более, что это успокаивало и упорядочивало мысли. Он бы и вовсе никуда не поехал, но это было бы неуважением к коллегам и съемочной команде, а за время работы он проникся искренней симпатией к этим людям. Ему действительно было комфортно с ними работать. К тому же фуршет – это возможность побыть рядом с Бай Юем еще немного. Завтра утром у него самолет. А Бай Юй уезжает вечером. Пробы у него тут же, в Шанхае, но на другой студии. А вот Илуну предстояло возвращение в Пекин. Поэтому нужно было собрать чемодан. И как-то морально подготовиться к их последнему совместному завтраку, на который он надеялся поднять Бай Юя после сегодняшней гулянки. Тот наверняка не откажет себе в выпивке, даже несмотря на то, что завтра у него важный день. Но почему-то Бай Юя нигде не было видно, на сообщения он тоже не отвечал. Так что Илуну пришлось возвращаться в гостиницу, не попрощавшись с ним сегодня. Он решил, что так даже лучше, меньше поводов расстраиваться. В голове было пусто, в сердце тоже. Илун на автомате доставал из шкафа вещи и аккуратно складывал их в чемодан. Он и так был под завязку, но нужно было еще придумать, как убрать в него подарки и сувениры от съемочной группы, которых внезапно оказалось довольно много. Так что пришлось перекладывать все несколько раз. Эти простые действия очень отвлекали от грустных мыслей, как Илун и надеялся. Когда застежки, наконец, защелкнулись, он даже почувствовал некоторое облегчение. Когда в дверь постучали, он уже собирался в душ и, наконец, в постель, нужно было выспаться. На пороге стоял Бай Юй. Он выглядел каким-то взъерошенным, встрепанным, взбудораженным. Илун удивился тому, что тот вернулся в гостиницу так рано, но не успел ничего сказать. – Хорошо, что ты уже здесь, – он вошел в номер, не дожидаясь приглашения. – Пробы перенесли на завтрашнее утро, так что я уеду через пару часов, чтобы не встрять в утренние пробки. Прости, мы не успеем позавтракать, – он виновато развел руками. Илун не смог сдержать разочарованного вздоха, хотя это и было ожидаемо. Да и что мог бы изменить какой-то один торопливый завтрак? Он сделал шаг назад. – Я рад, что ты зашел попрощаться, – он улыбнулся. Ему не хотелось показывать того, что у него на душе на самом деле. И это даже хорошо, что Бай Юй уедет так скоро. Наверное. Так будет проще. – Просто хватит врать, – вдруг рыкнул на него Бай Юй. Илун никогда не видел его таким… яростным, что ли. В реальной жизни, по крайней мере. Так мог бы зарычать Чжао как персонаж, но не сам Бай Юй. – Что? – Илун застыл в изумлении. Он просто впал в ступор от такого тона и не знал, как на это реагировать. – Хватит врать, – повторил Бай Юй. – Ты не рад. Никто не рад. Я тоже не рад тому, что мне нужно уезжать. Я не хочу. Не хочу уезжать от тебя. И ты не хочешь. Просто признай хоть раз, что тебе больно, – Бай Юй сделал шаг ему навстречу и почти что навис над ним, пристально глядя в глаза. Сейчас, в тапочках вместо своих обычных ботинок с внутренним каблуком, Илун чувствовал себя коротышкой рядом с долговязым Бай Юем. – Ну, признаю. И что? – он снова сделал шаг назад. Весь этот разговор, на его взгляд, не имел никакого смысла. Да, возможно, ему и самому хотелось, чтобы этот разговор произошел, но он прекрасно понимал, что ничем хорошим он не закончится. Некоторые желания лучше прятать подальше и никогда о них не вспоминать. – Ничего… Просто мне хотелось услышать, что тебе не безразлично, – Бай Юй тоже отступил. – Что я не выдумал, что тебе не безразлично, – он отступил еще на шаг. Его голос звучал так решительно и твердо, что это даже немного пугало. – Потому что если тебе безразлично, просто нет смысла делать то, что я хочу сделать. Но я решил. Илун не сразу понял, что происходит. Бай Юй опустился на пол и почему-то встал перед ним на одно колено. Илун стоял перед ним как вкопанный и не мог пошевелиться. Его ноги как будто к полу приклеились, а мозг просто отказывался обрабатывать картинку. Когда до Илуна, наконец, дошло, на что это похоже, Бай Юй уже протягивал ему темно-красную бархатную коробочку. Почему-то все происходило как в замедленной съемке, и от этого казалось еще более сюрреалистичным. Так не должно было быть. Бай Юй не должен был делать ничего подобного. Они должны были обняться, пообещать друг другу встретиться как-нибудь и разойтись. И все. Но Бай Юй делал нечто нелепое, чего Илун ожидал от него меньше всего на свете. Все это было похоже на какой-то издевательский цирк, и Илуну впервые за долгое время захотелось врезать Бай Юю по-настоящему. Потому что все это просто его очередной дурацкий каприз, и не более того. Ведь так? Ведь так?.. Но Бай Юй, похоже, совершенно не замечал всех этих эмоций, которые Илун даже не пытался скрыть. Он был слишком возмущен и шокирован для этого. – Выходи за меня, – попросил он и открыл коробочку, которую держал в руках. Илун даже не посмотрел, на нее и совершенно не обратил внимание на то, что внутри. – Что ты делаешь? – он скрестил руки на груди, в большой степени для того, чтобы не расквасить этот прекрасный нос перед пробами в перспективный проект. Пожалуй, впервые за все время в этом проекте, он так сильно разозлился. Если бы это был не его номер, наверное, он просто сбежал бы сейчас. Но тут его чемодан, его вещи, да и сам он в тапочках и в халате. – Прошу твоей руки, это не очевидно? – Бай Юй развел руками и чуть не потерял равновесие, но все же устоял. – Это цирк какой-то, – фыркнул Илун. Он закрыл глаза и досчитал до десяти. Это совершенно не помогло, так что он только сильнее сжал зубы, чтобы не высказать Бай Юю сейчас, какой он идиот. – Это, между прочим, романтический момент, – фыркнул в ответ Бай Юй. – Но если серьезно… Я не знаю, как мне еще показать, что мои чувства к тебе – это не на один раз. Это не симпатия к коллеге и не желание просто дружить. Это гораздо, гораздо больше. Наверное, мне понадобилось много времени, чтобы это осознать. Но я надеюсь, что не слишком. И я не опоздал. Мне не важно, что о нас будут думать, не важно, что о нас будут говорить. Никто, кроме нас с тобой, не важен. Существуют они или нет, это не имеет никакого значения. Никто и ничто, кроме тебя, для меня не имеет никакого значения. Я хочу быть с тобой. Просто с тобой. Я хочу, чтобы мы стали парой. Открытой. Если ты так захочешь. Или нет. Мы сами это решим. Ты решишь. Я не стану оглядываться на чье-то мнение, потому что для меня важно только твое. Только ты важен. Ты заслуживаешь счастья больше, чем кто-либо другой. Ты заслуживаешь семьи и друзей рядом с тобой. Если я тебе не безразличен, то я хочу стать частью твоей семьи. И защищать тебя ото всех, кто посмеет косо глянуть в твою сторону и вякнуть что-то против твоего права быть счастливым. – Ты? Защищать? – Илун засмеялся, вспомнив о том, как Бай Юй попытался вытянуть на тренажере его обычный вес. Хотя ему было совершенно не смешно. Но это была почти истерика. Он просто отказывался воспринимать происходящее серьезно. Бай Юй не мог говорить это не в шутку, должно быть, это просто какой-то глупый розыгрыш. – Ну… Не все решается грубой силой, – пожал плечами Бай Юй. – Ты можешь послать меня, и я больше никогда тебя не побеспокою. Но… Но я люблю тебя, – он все еще стоял перед Илуном на одном колене с этой дурацкой коробочкой в руках. – И я хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Потому что ты как воздух. Илун снова закрыл глаза. Это были именно те слова, которые он хотел услышать. Но от этого происходящее не казалось ему более нормальным. И не смотря на всю серьезность проникновенной речи Бай Юя, где-то на задворках сознания все равно оставалась мысль, что это просто розыгрыш и издевательство. И вот сейчас Бай Юй скажет, что это очередная шутка, на которую он повелся. Илун молчал и даже глаза открывать боялся. Сейчас, как никогда в жизни, ему хотелось, чтобы время остановилось, и чтобы, как в кино, можно было отмотать пленку назад. И переиграть все заново. И желательно даже переписать сценарий этой сцены. Но сколько бы Илун ни стоял с закрытыми глазами, Бай Юй никуда не исчезал. Он терпеливо ждал, Илун слышал, как напряженно он дышит. – Эй, это же не кольцо, – открыв глаза, Илун вдруг понял, что в коробочке лежит нечто странное, и ни на какое кольцо это вовсе не похоже. Хотя вещь казалась ему знакомой. Он уже совершенно точно где-то ее видел, только не мог вспомнить, где. – Ну прости, – Бай Юй достал из коробочки подвеску с пером. Илун вдруг вспомнил, что видел ее на съемках. Кажется, это был какой-то артефакт вороньего клана яшоу. Он вспомнил, что ему тогда понравилась эта подвеска, и он даже пытался узнать у костюмера имя дизайнера, но потом его что-то отвлекло, и потом он об этом забыл. Было немного странно, что Бай Юй выбрал именно эту вещь. Его, кажется, тогда не было рядом и он не слышал разговора с костюмером. – Я… проперся, - Бай Юй вздохнул с самым несчастным видом, на который только был способен. - Я заказал тебе шикарное кольцо с бриллиантами в форме кубиков льда. Классика. Я подумал, что оно подойдет тебе идеально. Серьезно, оно абсолютно шикарное. Но я проперся. Вот просто как… Короче, я придурок, ты это, думаю, знаешь, - он выглядел виноватым, и Илуну захотелось обнять его не смотря на его дурацкую выходку. - Я думал, что у нас еще неделя. Кольцо должны доставить послезавтра. В общем… Я спер это из реквизита. Не знаю, посмотрел и подумал, что тебе бы понравилось. Я пытался успеть до фуршета в ювелирный, но все уже было закрыто… Я понимаю, что это провал… Прости… Это ужасно глупо… Просто… Я не мог тебя отпустить, - он замолчал, и сердце Илуна пропустило удар. Он больше не мог злиться. Сомнения все еще не исчезли до конца, но теперь Илун их почти не испытывал. Он просто видел перед собой человека, искреннего, немного нелепого, отчаянно смелого, порой до безрассудства, но безумно прекрасного. – Ты безнадежный болван, – Илун не выдержал и сгреб Бай Юя в объятья. В первый раз именно так, как он всегда и хотел – стремительно, порывисто и жадно. – Это «да»? – уточнил тот немного сдавленно, так что Илуну даже пришлось ослабить хватку на всякий случай. – Что «да»? – не понял Илун. Сейчас он не мог думать ни о чем, кроме Бай Юя в своих объятьях. Его сердце колотилось как сумасшедшее, а сам он, кажется, даже немного дрожал. – Ты согласен выйти за меня? – осторожно напомнил ему Бай Юй. – А ты это серьезно? – Илун отстранился и изумленно посмотрел на него. Признания признаниями, чувства – это то, что у них никто не отнимет. Но чувства – это чувства, а брак – это брак. Такое нельзя решать вот так вот, с наскока. Тем более, если речь о браке двух мужчин. – Ну, я понимаю, что эти перышки из сериального реквизита выглядят глупо, но, если ты мне не веришь, я послезавтра приеду к тебе с кольцом и все повторю, – пообещал Бай Юй. Он вцепился в халат Илуна так, как будто от этого зависела его жизнь. – Ты вообще понимаешь, что мы не можем пожениться? – нахмурился Илун. Сейчас этот разговор казался ему безумно странным, но, кажется, Бай Юй не собирался отступать. – В этой стране не можем. И что? Поедем куда-нибудь в Европу или Канаду, где нас поженят. В чем проблема-то? – судя по всему, Бай Юй, и правда, не шутил. Но он говорил об этом так, как будто они решают, в какую игру поиграть, или что заказать на ужин. И это, с одной стороны, пугало, а с другой… А с другой, почему-то вселяло надежду. – Ты хочешь прямо жениться? – Илуну все еще казалось, что вокруг происходит какой-то сюр, но, похоже, отвертеться от этого разговора все-таки не получится. – Прямо жениться. Прямо на тебе. Прямо навсегда, – ответил Бай Юй. – Да, я помню, что говорил об обещаниях… Но я не знаю, как еще показать тебе, что для меня все очень серьезно. Что это не на один раз, и что я не собираюсь заводить себе «нормальную семью», а тебя оставить как развлечение по четвергам. Я хочу, чтобы ты и стал моей нормальной семьей. Я, правда, хочу. Если ты просто не веришь мне, я… Я придумаю… Я найду способ тебя убедить. Даже если об этом придется объявить с экрана или в вейбо. Поверь, я сделаю это. – Ты немного… – Илун не знал, что ответить. С одной стороны, разве не этого он хотел? С другой, все это казалось слишком нереальным. Слишком… абсурдным. И это пугало просто до чертиков. Но меньше всего на свете ему хотелось бы сейчас отступить. – Псих, да, – закончил за него фразу Бай Юй. – И, пожалуйста, не заставляй меня спрашивать в третий раз. Психов, знаешь, не стоит доводить, – он усмехнулся. Понимал ли Бай Юй, что он делает? Что он предлагает? Илуну казалось, что нет. Но за то недолгое время, что они провели вместе, он усвоил, что этот человек гораздо более смелый и отчаянный, чем это может показаться. И уж если он что-то решил, что заставить его отступиться практически невозможно. Он в лепешку расшибется, но добьется своего. Так, может, он все-таки понимает, что делает? Может, стоит ему поверить? Илун долго молчал, набираясь смелости. – Да, – наконец, кивнул он. – Да, я согласен. Я выйду за тебя. Хотя у меня и чувство, что я связываюсь с психом. – Но ты же любишь этого психа, – Бай Юй засмеялся и коснулся его губ поцелуем, таким нежным и осторожным, что у Илуна голова закружилась. – Люблю, – тихо ответил Илун. – Если хочешь, я возьму билет на другой рейс, – он обнял Бай Юя за шею, не желая отрываться от его губ. Они были именно такими теплыми и мягкими, как он всегда и представлял. – Не надо… Я прилечу к тебе после проб. У меня будут выходные до начала следующих съемок. Неделя точно. Как раз кольцо заберу. – Кубики льда? Серьезно? Ничего более пошлого ты не мог придумать? – Илун тихо засмеялся в поцелуй. Он догадался, о какой серии украшений говорил Бай Юй, и она всегда вызывала у него какие-то пошлые ассоциации с трюком с кубиками льда. – Я вообще-то просто выбирал что-нибудь классическое, – пожал плечами Бай Юй. – А что не так с кубиками льда? – удивленно спросил он. – Вот прилетишь, я тебе покажу, – Илун скользнул языком по шее снизу вверх, оставляя на коже влажный след. Похоже, все ему придется объяснять. Но, в конце концов, почему бы и нет? – А намекнуть? – жарко выдохнул Бай Юй. Любопытный, как кот, он хотел все и сразу. – Когда прилетишь, тогда и узнаешь, – отрезал Илун. – А пока… у нас слишком мало времени для кубиков льда. С перьями, кстати, я тоже кое-что умею, – засмеялся он и подумал, что нужно все-таки узнать имя дизайнера и заказать Бай Юю точно такую же подвеску. Пусть это будет их фишкой.