Пеплом по ветру

      Пальцы скользят по прохладному мрамору, повторяя каждую неровность, каждую шероховатость.       Миримэ, так ее звали. Свободная.       Он улыбается, приподнимая уголки губ, но в глазах зеленых лед. Равнодушие поселилось там давно; холод стал полноправным хозяином.       Да, она действительно была свободна. Яркая, сверкающая, живая. Свободная. Такую не удержать в клетке, не запереть, не смирить. Она сияла своим собственным пламенем, сжигая все на своем пути.       Порыв ветра задувает свечи и треплет серебряные косы, принося с собой воспоминание о том, как развивалась на степном ветру угольно-черные волосы, как задорно блестят синие глаза.       Она красива. Идеальна, можно сказать. Была.       И, он, кажется, все же любил ее. Любил всем своим ледяным сердцем темные локоны, глаза-сапфиры и тот мягкий свет, что никогда не обжигал его, его одного, лишь освещая. Не давая потеряться в собственной тьме.       Иссиня-черный горизонт окрашивают первые робкие лучи восходящего солнца.       Он помнит холодный свет ожерелья на фарфоровой коже, неловкую улыбку, багряный румянец на щеках и странную грусть в глазах. Это ожерелье было его свадебным подарком.       То снежно-белое платье чудно смотрелось на ней тогда. Сверкали изумруды и опалы в королевском венце, заманчиво поблескивало золото.       Да, в тот далекий день Миримэ была красива как никогда прежде. И печальна.       Но вот только причину той обреченной печали он понял слишком поздно.       Ветер в клетке не запереть, не удержать силой в золоченых покоях, осыпая дарами. Не лишить свободы той, что была названа в ее честь.       Пальцы опускаются по резным буквам, и он, тихо выдохнув, кладет на мрамор маленький букетик.       Когда-то очень давно король Эрин Гален ошибся. Погнавшись за свирепым северным ветром, он сумел схватить его, задержать на мгновение, позволив себе тешится мечтами, будто навсегда.       Запер дикий цветок в золотой клетке, пряча от чужих взоров, желая сохранить на века во тьме сокровищницы. И за дерзость и глупость свою он поплатился с полна.       Цветок рассыпался прахом, пеплом сплелся с ветром западным, угасая и вспыхивая с новой силой в воздушном чертоге. Там, где живет свобода.       Алые лучи играют на лепестках тигровых лилиях, обращая их в чистое золото, опаляя багровым пламенем и на миг вспыхивают на одинокой серебряной капле, алмазом сверкающей на белоснежном мраморе.