***
«Это точно общество», подумал он. Ведь как ещё можно объяснить ту обстановку в классе на следующем уроке литературы, когда его начала хвалить учительница, мол, он и не носитель языка, но успешно справился с заданием; такой богатый словарный запас есть не у каждого; берите с него пример и так далее. После этих хвалебных речей его самооценка за своё широкое воображение резко взлетала вверх, но обговаривания одноклассников за спиной, по типу «снова наш япошка успел выпендриться; лучше бы он свалил туда, откуда приехал, бесит» заставили его меньше радоваться за свои достижения. По этой же причине своих настоящих друзей он так и не сумел здесь обрести. Харуто тогда стоял весь на нервах, потому что в его классе уже из года в год царила ужасная конкуренция. Подростки пытались показать себя в любой сфере лучшим, занимая на какое-то время место под солнцем. Ему не нравилось всё это, но понять их он тоже мог: многие нравоучения им втолкали в головы не по своей воле. Хоть он и отличался от них в этом плане — в том, что сам решает за себя —, заложником общей системы он всё равно оставался. К примеру, Бан Едам из параллели. Низкорослый, но при этом красивый и обаятельный. Вдобавок ко всему ещё и обладатель поистине обворожительного голоса, чарующего всех подряд. Многие в школе говорили, что его голос дарован Богом, но сам Едам смущенно признавался, что это просто упорный многолетний труд и желание. К сожалению, никому не было секретом то, что воплотить свою мечту айдола у Едама были мизерные шансы. А всё из-за чего? Из-за каких-то родительских импринтов, желающих, чтобы любимое чадо, без собственного мнения на этот счёт, дальше ступало по их пятам? Стоят ли чужие прихоти хоть одного гроша, из-за которых он по ночам проливает слёзы, высматривая в телефоне прослушивания в больших агенствах. Он хочет, нет, жаждет следовать своим мечтам, достигнуть их, но, походу, за него всё уже решили. Он чересчур послушен своим родителям. Об этом Харуто рассказал сам Бан, когда у них прошлым летом была школьная поездка, объединенная двумя параллелями. Тем вечером они спонтанно завели разговор, ибо одному было скучно, а второму одиноко. Тогда Едам рассказал ему многое, хотя мог и промолчать по своему характеру. Просто Харуто показался ему надежным, несмотря на то, что тот не местный. — Не будь как я, гонись за мечтами. У меня есть долг перед ними — продложить вести начатое дело, — Бан поднялся с места. Но потом: — У меня нет силы воли, раз слушаю их, а не своё сердце, — практически шёпотом закончил Едам и, хлопнув того по плечу, скрылся в домике для кемпинга. Харуто расслышал это. Он заметил, как настроение Едама после их разговора значительно ухудшилось. Его настроение также стало ни к черту.***
Это случилось перед поступлением в университет. Первая влюбленность выдалась для него неудачной, но кто в здравом уме о таком размышляет, когда новые чувства накрывают вместе с головой? И угораздило же ему, дураку, влюбиться в девушку, старше его самого на два года, с первого взгляда. Тогда он просто с ума сходил по ночам в своем доме, думая, как ей лучше признаться: с цветами или без? С шоколадом или… Он так долго готовил себя к этому: искал о её персоне подробную информацию, проверял свои чувства — настоящие ли они —, и как бы всё шло по маслу, но… Долгожданное признание в любви одним осенним днём моментально разрушило все его хрупкие, юношеские надежды. Для него отказ был похож на море, что с приходом новых волн смывало построенный на берегу пляжа песочный замок. Он словно позвонил в звонок, постучался в дверь, которую ему никогда не откроют. Теперь ему нужно бежать вниз, по лестнице, чтобы не причинить себе ещё больше боли. Харуто не понимает сам себя и уже в одиночестве махом съедает красиво обернутую лентой коробку шоколадных конфет. Самую дорогую, которую смог купить в ближайшем супермаркете. — Господи, ну почему всё вышло так? Когда же я найду свою единственную, которая взаправду полюбит меня? — фантик от последней конфеты летит мимо мусорного ведра около стола.***
С того признания прошёл ровно год. Харуто успешно сдал экзамены, удивив этим всех учителей, и поступил в неплохой столичный университет. Мысли о возвращении на родину не посещали его слишком часто по сравнению с прошлым. Раньше бывало и так, что от накопившихся проблем ему хотелось на всё плюнуть, добраться до Инчона и первым рейсом улететь в Фукуоку. Теперь он достаточно взрослый, чтобы по-серьёзному жить вдалеке от дома и принимать взрослые решения, в зависимости от текущей ситуации. Но был бы не прочь снова погостить у родителей и пройтись по тем местам, что были так близки его сердцу. Именно в новом учебном заведении его жизнь перевернулась с ног на голову.***
— Хэй, донсен, ты, кажется, спутал аудитории. — Простите, так это не аудитория 134? — как-то неуверенно промямлил Харуто, сжимая лямку рюкзака, осмотрев всех присутствующих. Своих сокурсников он не знал визуально достаточно хорошо, чтобы помнить всех в лицо. — Ты первокурсник? Запутался, наверное, — парень напротив него добродушно улыбнулся. — У всех одна и та же фигня каждый год. — Я… — Покажи своё расписание занятий, я помогу тебе добраться до нужной аудитории. Не против? — Я… не против, — и вновь Харуто запутался, медля с ответом. Да будь проклят его топографический кретинизм! — Чудесно. Хочешь покажу заодно и все корпуса, чтобы ты уж точно всегда знал, куда идти, мм? — паренёк обхватил его плечо и притянул ближе к себе, заглядывая в глаза. «Что он, чёрт возьми, делает?» думает он. Почему хватает за плечи? В Японии незнакомые люди так по отношению к нему никогда не делали. Он качнул головой, соглашаясь.***
— Вон там находится деканат, а дальше… Кажется всё. Ознакомительный поход окончен. Они обошли оба корпуса в быстром темпе; Харуто это ничуть не помогло. Ему всё равно придётся ещё некоторое время заново обходить те же места по несколько раз для лучшего запоминания. Но он в любом случае был благодарен старшему за предложенную помощь. — Спасибо, хён, — японец отвесил ему небольшой поклон. — Да не за что. Кстати, как тебя зовут-то? Ты приехал по обмену, или как? — Я… из Японии. Меня зовут Ватанабэ Харуто. Старшекурсник выпучил свои глаза. — Ну нифига себе! Твой корейский так хорош! Снимаю шляпу, — пригнувшись, он шуточно снял с себя невидимую шляпу в знак уважения. Харуто, не сдержавшись, прыснул со смеху. — Точно, забыл представиться. Меня звать Ким Джункю. Для тебя — Джункю-хён. Учусь на третьем курсе менеджмента. А ты? — Я… — не успел Харуто нормально ответить, как его голос задрожал, и поток учащихся понесяя на них. Как не вовремя начались его заветные первые пары.***
Если бы Харуто спросили, кого он считает самым близким человеком на данный момент, то он незамедлительного назвал бы имя Джункю. Пусть он находился в дружеских отношениях со всеми своими сокурсниками, Джункю-хён для него был отделён от всех остальных. Их никаким образом нельзя было приравнивать к Джункю. Он стал для Харуто другом; первым другом, которому японец полностью и без остатка доверился во всем. Джункю, несмотря на загруженность в учебе и обязательства старосты, в любое время был наготове помочь своему неряшливому донсену, начиная со сложних слов, непонятых Харуто, заканчивая заевщей собачкой в рюкзаке, неподдающейся открытию. Порой сам Джункю неосознанно втягивал Харуто в разные события, но младший не имел ничего против такого расклада. В универе их стали называть «могучим дуэтом», ведь Джункю — энергичный, везде и всегда первый, а Харуто — сдержанный, но также, как и хён, всегда впереди среди остальных. Спустя этот долгий отрезок времени Харуто начал сомневаться в своих чувствах к хёну. Он осознал, что хочет быть к нему ещё ближе, а не просто стоять бочком.***
Мировоззрения двух парней, как впрочем и их отношения, изменились в тот вечер, когда Джункю пригласил Харуто к себе домой. Джункю успешно оправдал это тем, что тот никогда не был в доме друга, и это незамедлительно надо было исправить. Ребята решили устроить ночевку, так как квартира целиком принадлежала одному Джункю. Они успели испечь печенья, которые в итоге сгорели, поиграть в компьютерные игры несколько раз и посмотреть смешные телепередачи. Дело не обошлось и без алкоголя, купленного Джункю. Сначала он хотел купить что-нибудь подороже, но хватило только на пиво, поэтому никто не жаловался. Нынче надо радоваться и такому. Харуто отпил совсем чуть-чуть, ставя банку обратно на столик, пока хён молча попивал своё, всматриваясь в экран телефона и почему-то улыбаясь. — Руто, у тебя уже были отношения? — невзначай спросил Джункю. Японца напряг этот вопрос, но по большому счёту скрывать ему было нечего. — Ни разу, лишь неудачное признание, которое закончилось отказом. — Как её зовут? — Кого? — Ту, что отвергла тебя. — Хён, зачем тебе это надо знать? — Хочу найти эту дуру и вправить ей мозги в нужное место. Как она могла тебе отказать? Тебе, такому красавцу, отказать. Где были её глаза, когда она это говорила? Не пойму, — мимолетный гнев Джункю прошёл, он просто угрюмо допивал пиво. От таких нежданно-негаданных слов сердце Харуто забилось чаще, а глаза сильно расширились. «Угомонись, прошу. Я хочу ещё пожить». — Ты считаешь меня красивым, хён? — еле выдавил из себя он. — А кто тебя таковым не считает? — удивился старший. Неожиданно для что для одного, что для другого Харуто быстро преодолел между ними расстояние и чмокнул его в гладкую щеку. Чувства, сидевшие в его сердце, выпрыгнули наружу и принялись сумбурно бежать в разные стороны. Он ожидал неодобрительную реакцию Кима, что смотрел на него взглядом, изменившимся за секунду. — Так вот, что ты чувствуешь ко мне, Ватанабэ… Харуто мигом поднялся на ноги. — Хён, я могу объяснить. Я уже какое-то время назад хотел сказать, что ты… Конкретно запал мне с сердце. То есть ты располагаешь к себе… Нет, хён, я не ясно выразился. Знаешь, мне самому не нравится говорить загадками. Так что я просто прямо здесь и сейчас скажу, что ты… мне нравишься. Да, именно так. Нравишься. Он так и не успел признаться в своих не дружеских симпатиях. Их обоюдные чувства подтвердили губы старшего, мягко прислонившийся к чужим губам. И тут, углубившись поцелую, Харуто почувствовал, словно поднимается над землёй. Поцелуй от хёна окрылил его. Это было несравнимо с чувствами первой влюбленность. Прямо сейчас между ними появилось совершенно что-то иное. — Знаешь, ты мне тоже не безразличен. Не хочешь передвинуть наши отношения на одну ступень выше? Харуто заулыбался. Им наконец-то удалось удивить истинную натуру друг друга. — Конечно, хён. Правда хочу.***
В довольно позднее время вечера Харуто вышел из здания университета, и, в первую очередь, планировал прийти домой, отогреться, а потом начать учиться. Слава Богу хотя бы дома, а то учится до полуночи в аудитории ему конкретно поднадоело. Его планам было не суждено сбыться из-за звонка Джункю, который попросил младшего притащить свою задницу к нему, ведь он хочет отдать нечто важное. Ну кто такой Харуто, чтобы отказывать своему парню? Поэтому он пытается быстрее добраться до дома своей половинки, ибо по прогнозу скоро должен был начаться дождь. Улицу, на которой проживал Джункю, Харуто запомнил сразу. Он более-менее ориентировался в этом квартале Сеула, но если бы не помощь старшего, то он бы точно исчез среди громоздких многоэтажек. Японец спешно поднялся вверх по лестнице, добравшись до восьмого этажа. Внезапно он вспомнил те ощущения при первом отказе: двери, звонки… Брр, полный бред. Харуто затряс головой и уже собирался открыть дверь, как та сама открылась, и из крыльца дома на него посмотрел радостный хён. Харуто больше не нужно бежать вниз, прячась от горести. Тут его ждут без звонков и стуков, без гостинцев, и признаний. Тут его всегда ждёт Джункю. — Ну привет, заходи, — он прямо с порога потянулся к младшему и крепко обнял. — Чего ты так много учишся, а? Ты видел, сколько сейчас времени? — А ты, хён, будто не учишься. — Ты ещё больше меня. Выбрал такую специальность и теперь страдаешь. Мне больно за тебя. — Да не страдаю я! Просто нам задают много, — Харуто крепко обнял парня, не забыв закрыть за собой входную дверь. — Тебе не помешает больше заботиться о себе и своем здоровье. Смотри, как исхудал из-за сессий. — Джункю-я, ты говоришь как моя мама, — Харуто положил рюказак на пол и снял кроссовки. — Может ещё и накормишь меня? Рамён не считается. — Для тебя всё что угодно. Они тихо стояли в прихожей, обнимаясь и получая друг от друга самые душевные поцелуи. Харуто готов каждый день пахать на учёбе и практике, чтобы его вознаграждали всякий раз таким прекрасным призом. Незаметно они переместились в гостиную, как в памяти Харуто всплыл их недавний телефонный разговор. — Хён, помнишь, ты хотел мне кое-что отдать? — он старался не слишком громко вздыхать, пока его возлюбленный с лица успел перейти на шею и стал выцелововать её неспешными поцелуями, прикусывая. Своим вопросом он прервал излюбленное занятие старшего на его излюбленном месте. — Что? Отдать? Ах да, сейчас, — он убрал свои руки с его спины. — Такую идиллию оборвал. Через минуту Джункю появился в гостиной с несколькими коробками, находу бросая их прямо в руки растерявшегося Харуто. — Хён, это что? — недоумевал он с коробкой в руках. — А как мне ещё намекнуть, чтобы ты переехал ко мне? — Джункю недовольно скрестил руки. — Ты же знаешь, что я в последнее время знанят множеством важных дел. — Послушайте, господин Ватанабэ, на меня такие отговорки давно не работают. Я буду напоминать вам о переезде каждый раз, когда будем вместе, — Джункю по-детски надул губы и собрался тыкнуть в него своим пальцем, как его руку перехватил Харуто и, развернув к себе, одарил глубоким поцелуем. — Вы победили, господин Ким.***
На кухне бесшумно тикают настенные часы, показывая два часа ночи. Все подавно видят десятые сны в этом доме, но только не два любящих сердца, что прижались близко к друг другу. О них никто не знает. Ни одна живая душа. Во всяком случае, эти секретные отношения морально давили что на Харуто, что на Джункю. Особенно на Харуто, когда другим приходилось рассказывать, что они были просто очень близкими друзьями. Им было неохотно скрываться в тёмных углах, делая вид, что наплевать с высокой колокольни на большинство осуждающих взглядов. Но теперь он будет противостоять этому миру не один. С ним рядом будет Джункю, который боится его опустить ночью даже в круглосуточный магазин. Страшится от одной только мысли одиночества. Также само, как и Харуто. Они оба заложники мировой клетки и её жесткой системы. Вдвоем они могут бороться против неё. Харуто знает, что если Джункю будет в будущем на его стороне, то никакие металлические прутья им не страшны. В то время, как они блаженно лежали, Джункю смог удачно устроиться на руке парня и уткнуться носом в складки его одежды. Японец приоткрыл левый глаз. В его голове созрела одна годная мысль. — Джункю-я, у меня есть к тебе одно предложение. — Какое-такое предложение? — сонно спросил его хён. — Полетели со мной на следующих выходных в Японию. В Фукуоку.