Поиграем в любовь?

Шесть месяцев назад.

      Я плелась по залитой солнцем улице Бель-Эйра — одного из самых лучших районов Лос-Анджелеса, где нашли комфорт и уют многие знаменитые и влиятельные люди, не только мира шоу-бизнеса, но и предпринимательства, в том числе и Илон Маск, чьи фантастические и футуристические идеи меняли мир. Я буквально изнывала от жары и мечтала только о том, чтобы быстрее добраться до места назначения. Зима в этом году аномально жаркая. При норме в двадцать — двадцать пять градусов, столбик термометра порой полз вверх еще на десять делений.       Было жарко, несмотря на то, что я была довольно легко одета — бежевые бриджы и свободная белая футболка. На ногах — спортивные босоножки из мягкой серой кожи, в тон к моей сумочке, что висела на длинном шнуре. Глаза закрывали солнцезащитные очки, а голову бейсболка. Волосы наверняка растрепались, а макияж потек. Что ж, видок у меня так себе, но у меня совершенно нет времени на то, чтобы переодеваться и приводить себя в порядок.       Я останавливаюсь у роскошного дома в итальянском стиле. Фасад сочетает в себе светло-бежевую краску и кирпичную кладку. Крыша, красно-оранжевая. У дома просторная открытая терраса. Газон аккуратно подстрижен, а на клумбах растут яркие цветы.       Была не была. Я снимаю очки и сунув их в сумку, подхожу к двери из светлого дерева и стекла. Нажимаю кнопку звонка. Ну вот, теперь осталось только ждать.       — Ого, какие люди, — с усмешкой сказала мне Сьюзан. Она стояла предо мной в легком домашнем сарафане с цветочным принтом. Ее темные волосы уложены в шишку, — рада тебя видеть, Аннабель, — а сразу так и не скажешь. Хотя обычно она все же была рада моим приездам, ведь я росла в их с Робертом доме. Примерно с одиннадцати лет.       — Привет, тетя Сью, — я виновато улыбаюсь и стягиваю бейсболку, — я тоже рада тебя видеть.       — Ладно, проходи в дом, — да я понимаю, что от меня пахнет потом, и что выгляжу я не опрятно, но что поделать. Я с половины шестого утра на ногах, а сейчас почти три после полудня. Разумеется я никакая.       Мы оказываемся в небольшой прихожей, где довольно светло. У самой двери узкий коврик, а сам пол покрыт мраморной плиткой серого и белого цветов. Стены выкрашены в тот же цвет, что и фасад. У одной из стен, прямо под окном стоит низкая банкетка. Вдоль другой — шкаф со стеклянными дверцами, в котором висят куртки и плащи, внизу стоит обувь. Я стягиваю свои босоножки и аккуратно ставлю их около банкетки, а на нее саму летит бейсболка.       — Роберт скоро будет, — сообщает Сьюзан, — может пока примешь душ? — о да, это будет кстати. Да и кое-что из моей одежды было в доме крестного.       Следом за прихожей начинается огромная гостиная в молочном и бежевом цветах. Много зелени и антикварной мебели. У камина два дивана, на резных дубовых ножках. Между ними столик из такого же дерева. Еще тут стоит более современный диван, но он хорошо вписывался в интерьер. Рядом с ним столик из стекла и дерева. Вдоль стены шкаф с книгами и всякими милыми сувенирами и рамками для фото. На полу — ламинат и ковры. На стенах — картины.       Я не любила все эти дома-музеи и считала, что жилище должно было быть в первую очередь практичным. А не изысканным и таким величественным, хотя, возможно, если бы я была человеком уровня Роберта, то поменяла бы свое отношение.       Сью отводит меня в ванную, которая является еще одним музейным экспонатом. Она вся в золотой и белой плитке. Сама ванна — большая и из какого-то белого камня. Еще тут навороченная душевая, две раковины из такого же материала, что и ванна. За перегородкой из витражного стекла — унитаз. Оставив свои вещи, в том числе и чистые, на стуле, у входа, я взяла с полки одно из белоснежных полотенец и иду в кабину.       Ладно, стоит подумать о том, как начать разговор с Робом так, чтобы не получить от него по шее — снова. Так было часто, так как я слишком часто косячила и не имея других близких, шла к нему и Сью за помощью. Мои предки погибли, когда мне было одиннадцать, тогда я и переехала сюда из Лондона, который жил в персональном облаке из тумана и туч.       — С легким паром, — мило говорит мне Сьюзан, когда я возвращаюсь в гостинную. На столике расставлены тарелки с разными блюдами и стакан. Рядом с ним бутылка с минеральной водой. Сейчас, когда я смогла принять душ и на мне свежие майка и шорты, я стала ощущать себя немного комфортнее, — садись, поешь. Заодно расскажешь, что случилось на этот раз.       Да уж, говорить о том, что случилось, пожалуй самая сложная часть в моей жизни. Я была благодарна Роберту и Сьюзан за то, что они не оставили меня и забрали. Поэтому мне становилось еще хуже от осознания того, каким ужасным человеком я выросла. Я не оправдала их ожиданий и ожиданий своих родителей, но Дауни не отворачивались от меня и это тоже радовало.       — Меня уволили с работы, — сообщаю я и накладываю себе запеканку, — все как всегда, — пожимаю плечами.       — Понятно, — обычно она не вмешивалась в это. Роберт помог мне в этой работой и я успешно снялась в паре рекламных роликов и имела возможность продлить контракт, но снова я все испортила. Наорала на режиссера, едва не устроила драку с коллегой. Да у меня вспыльчивый характер, но не всегда в этом моя вина.       Роберт приходит примерно через полчаса, когда я уже успела пообедать и мы со Сьюзан ждали его в гостиной. Их младшие дети были в зоопарке с няней.       — Привет, Аннабель, — он коротко обнимает меня. Его темные, покрытые сединой волосы, взъерошены, борода подстрижена. Роберт всегда умел круто, но и в тоже время странно, одеваться. Сейчас на нем была синяя рубашка с каким-то принтом на спине. Как по мне, слишком молодежная, для его возраста. Да штаны. Они простые, черного цвета.       — Привет, дядя Роб, — отзываюсь я, наблюдая, как он подходит к жене, чтобы поцеловать ее.       — Дай угадаю — тебя снова уволили, — он фыркает и закатывает глаза.       — Ты такой проницательный, — отметила я, широко улыбнулась.       — Что на этот раз? — он начинает злиться и я его отлично понимаю. На его месте, я бы прикончила саму себя еще после первого прокола.       — Лучше не спрашивай, — умоляю я, но один его взгляд показывает, что он хочет знать обо всем, что случилось. Приходится быть более разговорчивой, — я устроила небольшой дебош на съемочной площадке, — мне стыдно говорить об этом.       — Ясно, — он хмурится и садится на диван. Я сажусь напротив. То ли к счастью, то ли к несчастью, Сью оставила нас одних и ушла куда-то во внутренний двор, — как я понимаю — тебе снова нужна работа?        — Хотелось бы, — я смотрю на него своими огромными голубыми глазами и выдаю самый жалостливый взгляд на которой только способна, хотя понимаю, что это не работает с Робертом.       — Ты же понимаешь, что я не биржа труда? — уточняет Роберт, и я киваю. Больше, чем понимаю, но мне действительно больше не к кому идти за помощью.       — В самый последний раз, — прошу я.       — Где-то я это уже слышал, — фыркает Роберт, сложа руки на груди, — ты так говоришь уже в пятый раз, — это чистейшая правда, но вот в один раз меня кинули на деньги и мне пришлось сваливать.       — Ты же знаешь, что я больше не могу на кого-то надеяться, — я с сожалением смотрю на Роберта. Он сердится. Его брови притуплены, а уголки губ опущены.       — Я посмотрю, что можно сделать, и дам тебе знать, — сообщает он.       — Спасибо.       — Но это в самый раз, — пригрозил он.