Двое

      Чацкая нравилась. Не могла не нравиться, это было просто невозможно. Любовь к стильной одежде, начитанность и красота Александры Андреевны привлекали многих парней с её курса, однако характер оставлял желать лучшего: вечные споры с профессорами, длиннющие монологи о несправедливости и несовершенстве общества, а так же громкие хлопки дверью, когда кто-то из преподов выгонял из кабинета.       Саша знала, что, приходя каждое утро в универ, она покоряла сердца и умы однокурсников своей манерой быть излишне надменной, видела, как на неё поглядывал дамский угодник Женя Онегин, в постели которого побывала вся женская половина курса. На него она смотрела с нескрываемой неприязнью, сразу показывая свое отношение.       Снисходительно глядела она так же и сторону Пети Безухова, тихо сидевшего через три ряда от блондинки и лелеявшего надежду на общение с Чацкой.       Единственный, кто не пытался заигрывать с ней, был Печорин. Григория бесило то, как сдержанно села себя с ним и другими Чацкая, как она прямо без прикрас говорила о недостатках общества. Но это не только злило «героя нашего времени», как его в шутку прозвали однокурсники, но и восхищало. Ему нравилось спорить с ней, находить общие точки в споре и постепенно переходить с противостояния к приятно беседе, подкрепляя её своими резкими высказываниями.       Светлые длинные волосы Саши всегда приятно пахли — многие девушки спрашивали, какой она использовала шампунь. Ногти с самым простым и скромным маникюром выглядели так ухоженно, что Чацкой могли приписать пользование услугами королевского мастера ногтевого сервиса.       Чацкая знала, что являлась предметом обсуждений как со стороны парней, так и девушек, и это чувство придавало ей сил продолжать вести себя именно так, как она хотела. Но так было не всегда…       Пара пролетела незаметно, так как на ней Александра Андреевна успела поссорится с преподом по экономике, почитав, что его план развития страны на мировом рынке был не совсем эффективен. Павел Сергеевич был взбешён поведением своей лучшей студентки, которую, откровенно говоря, сильно любил из-за способностей. Блондинка вышла в коридор и остановившись у окна, достала зеркало. Она уже хотела начать разглядывать себя, как на плечо ей легла грубая мужская рука. Печорин, а это был именно он, заметив, что девушка в упор не видела его, тихонько подошёл сзади. — Привет, бунтарка, — наклонившись к уху Чацкой, произнёс брюнет.       Саша развернулась к Григорию лицом и абсолютно серьёзно спросила: — Чего тебе надо? Не даёшь спокойно подумать о своём! — Санька, Санька, — ухмыляясь, проговорил главный сердцеед всего курса. — Ты вот такая холодная, а вот как начнёшь с кем-то препираться, так и не остановишь. Сегреич-то уж за голову схватился после твоих слов. Не жаль тебе пожилого человека, а? — Мне показались неубедительными его речи, — пожала плечами Чацкая. — Я не привыкла сдерживаться, когда хочу высказаться. Ты же такой как я, разве нет? — Сдаюсь! Твоя взяла, — Печорин хмыкнул. — Тебя сложно остановить, как и меня. На курсе все уверены, что мы с тобой враги, но так ли это? — Не обольщайся, Печорин. То, что наше видение мира схоже, ещё не делает нас друзьями. — Признай, что ты хотела бы иметь такого приятеля, как я. Мы же так похожи, — его губы тронула улыбка, но вот глаза оставались холодными, словно ни одна человеческая эмоция не могла и на миг задержаться в них.       Голубые глаза же Саши с интересном смотрели в карие напротив. Печоринская манера улыбаться, если уж так признаться, слегка нравилась девушке, но зная, сколько дам пало под этой безжалостной улыбкой, каждый раз она сдерживала себя, чтобы не улыбнуться в ответ. Но в этот раз она сдалась и слегка приподняла уголки губ. — Быть может, и хотела бы, Гриша, — сказала она, пробуя на языке звучание его имени, ибо раньше кроме как по фамилии, Саша не называла своего оппонента. — А я бы тоже хотел, чтобы ты со мной дружила, Саша.       Она-то знала, что его дружба с девушками длится до первого секса, но вот чувствовала Чацкая, что она не относится к списку тех самых девиц, у которых были отношения с Печориным. — А ты сегодня вечером не занята? — звучало банально, однако Саша почему-то слышала в этой фразе что-то своё, невиданное доселе и утвердительно кивнула, соглашаясь на дальнейшее предложение Гриши пойти в посидеть в хорошем баре на Маросейке. Блондинка чувствовала, что с этим человеком, такой на первый взгляд сволочью, а позже ещё и эгоистом, ей было комфортно и спокойно. — Знаешь, Григорий, — задумчиво изрекла она, прямо глядя в глаза собеседника. — Ты первый парень, с кем я могу общаться на равных, не отводя глаза и не закатывая их от тупости того, с кем я говорю. Ты и вправду герой нашего времени, раз смог приручить меня. — Если я герой, Саша, — его руки легли на талию и дерзко, по-собственнически, притянули к себе, постепенно опуская их ниже. — То ты героиня, как первая женщина, которая равна мне и которая смогла заинтересовать меня.