Алый камень

Тысячи ледяных звёзд покрывали пустынные аллеи таинственного сквера у набережной. Марина вглядывалась в мятежное небо, безжалостно сгоняющее вниз кристаллизованную воду. Фонари, как бесчисленные глаза усталого чудовища, сонно мерцали. Странная ночь сгустилась тогда над Москвою... «Что-то сегодня будет», — тихо, но с мрачной уверенностью, проронила узкоглазая девчонка. Воздушный поток взбодрил задремавшую было старшеклассницу. — Надо возвращаться, родители разволнуются без причины, да и только. — Румяные щечки больно закололо. Хрупкая фигурка поколебалась с минуту и тонкой заснеженной тенью бросилась к козырьку слабо освещённого подъезда. Три скользкие ступеньки, затем ещё пять, до площадки первого этажа, дверь в потёртой коже без звонка и номера. Мама суетилась на кухне. В чугунных котелках и кастрюльках булькало и пузырилось колдовское варево, вкус которого не известен никому до момента полного приготовления. Россыпь муки на столе напоминала причудливый индийский орнамент. Тёплые запахи растопленного шоколада и взбитого крема обволакивали гостя или домочадца, согревая любого вошедшего после коварных прикосновений ноябрьского мороза. Запотевшее оконное стекло было хорошенько спрятано за плотными персидскими шторами, и только пульсирующая вода в раскалённых металлических трубах напоминала о холодном времени года. — Дочь? Ты забываешься. Уже двенадцатый час, милый ребёнок. — Мама, мне целых семнадцать лет, и я давно не ребёнок. — А мне за сорок, однако я дома. — Прости, загулялась. Смотрела на «овсяную кашу». — Сегодня «хлопья», или «зёрна»? — Скорее, «хлопья». Горели ярко-ярко, особенно под фонарями. Я сперва подумала, что посреди осени проснулись мотыльки. Помнишь, я была совсем малюткой, и мы вечером вышли поглядеть на первый снег? Я тогда на дух не переносила овсянку. А ты сказала, что эта каша получается из самых крупных снежинок. Если собрать несколько и прижать пальцами, то выйдет зерно. А если по одной ловить замёрзшими ладошками, останутся мягкие хлопушки. — С тех пор ты каждый день ешь геркулес... Славное было время. — И сейчас не хуже! Разве не всякий день хорош? Мы вместе, в доме тепло, и снег за окном остался таким же, как в детстве. Мир, в целом, почти не изменился. — Но изменились мы. Ты взаправду не малышка, и я не молода, растеряла прыткость и запал. — Мама! Не впадай в меланхолию! Следи за огнём, передержишь свои магические зелья. Оставив кулинарную ведьму, Марина проскользнула в тесную комнатушку. Вся меблировка её состояла из узкой кровати с узорчатым изголовьем, деревянного столика, от которого кусками отходила краска, железного табурета и потемневшего от времени комода, ещё прабабушкой привезённого из ГДР. Машинально раздевшись, девочка повесила на крючок безвкусный бурый пуховик и, пошатываясь от усталости, подошла к краю постели. Голову туманило. Вдруг предательская мысль зашептала в ухо резкие слова: — А ведь мама права... После того, как отец взял тот долларовый кредит, нам пришлось буквально выживать в условиях кризиса. Сколько лет в этой комнате не было ремонта? Да я сама вижу, как тяжело родителям выделить финансы хотя бы на еду! И в пекарне всё идёт наперекосяк. Хоть бы кто заглянул на запах свежих пирожков, а то лишь корчат недовольные гримасы и жалуются на низкие зарплаты и несварение желудка. Если б я управляла делами, то уж точно не допустила такой бедности. Взрослые хоть полвека прожили на свете, а зарабатывать так и не научились. Их вина! Почему мне нужно краснеть перед жалостливыми или насмешливыми лицами одноклассников? Не я стала причиной безденежья в семье. Невезуха... Обида забарабанила по грудной клетке, ровное дыхание на секунду прервалось, а рот издал по-детски безрассудный всхлип. Утреннее воспоминание завладело Марининым сознанием: Она только входит в класс. Поздний рассвет чуть брезжит за не до конца спущенными жалюзи. Мечтательный порыв готов подхватить школьницу, пока та продвигается к своему месту у окошка, но хрипловатый, с особой манерой избалованности, голосок издевательски пропевает: «Посмотрите на нашу сударыню! Платье длинно, как похоронное, рукава топорщатся, а на ногах-то, ребята, чулочки шерстяные! Нелепый вид, определённо нелепый. Бабушкины вещи втихомолку таскаешь? Признавайся, барыня на вате». Смешок, другой, и вот уж по кабинету гулом разносится гогот самых недалёких из учеников выпускного класса. Светловолосая запевала Зойка, дочь, без преувеличения, депутата госдумы, не старанием, но неограниченными средствами, заполучила место в престижной гимназии, и, благодаря положению своих родителей, обзавелась подругами и влёгкую забралась на высшую ступень пьедестала популярности. За Марину никто не вступился. Даже немногочисленные друзья боялись портить отношения с той, которою за спиной нарекали «чёртовой буржуйкой». За стеной послышались лязг посуды, глухое ругательство и треск отключаемой конфорки. Рабочий день старшей Дупановой был завершён. Шумы возвратили девочку к реальности. Откинув край стеганого одеяла, ссутулившееся существо со слипающимися глазами укуталось в безразмерную льняную сорочку и спряталось от колкого внешнего мира в стране бесслёзных мечтаний. Только первая полудрёма опустилась над юной головкой, журчащая трель резко пробудила и без того явно страдающий от недосыпа организм. Марина широко зевнула, обнажив все двадцать восемь некрупных молочных агатов, и открыла левый глаз. Осовело уставилась на зелёный, пока ещё размытый фон и, приложив некоторые усилия, подняла второе веко. Дневной свет ослепил её. Наконец, взор совершенно прояснился, а мозг изгнал последнюю каплю сонливости. Девочка осознала, что лежит на сочной, влажной траве посередине бескрайнего июньского луга. Кое-где глаза встречали яркие пятна бутонов клевера, изредка попадались солнечные лепестки зверобоя. Внимание привлёк небольшой бугорок белого цвета, напоминавший морозный сугроб, отчего-то не таявший в тёплую погоду. Сфокусировав взгляд, более чем удивлённая барышня распознала в нём соцветие тысячелистника. Над лугом - чистое васильковое небо. «Сказка... Я попала в сказку, точнее в её начало. Герои ещё не появились, но воздух уже наполнен ароматом чуда. А, может быть, я сама главная героиня?» — Прррохлаждаешься на тррравушке, — тягуче проурчал чёрный шерстяной клубок, появившийся ниоткуда и не торопящийся, как видно, никуда. — Это вопрос, или утверждение? — Вторррое, — Клубок распрямился, медленно раскрыл глаза-изумруды и превратился в упитанного пушистого кота, - а надо ррработать, сударррыня. — И ты обзываешься! Если чёрный кот перейдёт дорогу, жди неудач... Иди, кошак, своим путём! У меня и без тебя жизнь не малина. — Какая стррроптивая... Но мы её прррисмирррим... — Что? — Следуй за мной, моя пррринцесса. Марина неохотно встала, вытянула вверх онемевшие руки и нетвёрдым шагом ступила на примятую под весом её собственного тела траву. В одночасье земля затряслась, загудела, и вот уже девушка, возмущённо барахтаясь, летела в неизвестном направлении. Кот, широченно лыбясь, поспешал за ней. «Это сказка. Нечему и удивляться. В сказке всякое бывает, а говорящие коты и наяву не редкость, вон хоть мультфильмы возьми». Толчок, мягкий удар, и неожиданная темнота. — Пррриехали. Поднимайся. — А чего ты раскомандовался? Ответ получен не был. Пришлось снова отталкиваться ладонями от сырой поверхности и выпрямлять стройные ноги, казавшиеся ватными и неподъёмно тяжёлыми. Медленно рассеивающийся мрак и загадочная атмосфера невольного ночного путешествия навевали беспорядочные и, пожалуй, грустные мысли. Новоиспечённая Алиса чувствовала себя одинокой до боли в сжимаемых костяшках пальцев. Удручённый настрой сочетался с сумрачным лесом, который, наконец, удалось разглядеть. Тёмные дубовые стволы и недобро отблёскивавший росой мох пугали, а цель нескончаемой пешей прогулки скрывалась где-то за горизонтом. Тишину нарушил кот: — Мы напррравляемся к шаману. Он старрр, потому капррризов не терррпит. Ты не говоррри с ним и не спорррь. Лучше навостррри уши. Мохнатый проводник без дальнейших объяснений подпрыгнул, плавно выгнулся на качающейся ветке, перебрался на другую, опираясь о ствол загнутыми когтями, и в мгновение ока очутился в дупле старой ели по соседству. «Мне лезть за ним? Но я слишком велика, чтобы поместиться в дереве... Наверное, стоит поискать уменьшающее в размере печенье поблизости». Однако проблема решилась сама собой. Дупло, спрятавшее кота, начало расширяться, выйдя за границы ствола хвойного растения. Не думая долго, Марина присела на коленки и проползла в специально для неё опустившийся вход. Трансформировавшееся пространство теперь напоминало просторную горницу без окон. За дубовым столом, на снопе сена, как на троне, восседал коротышка со сморщенным лицом и неправдоподобно длинной бородой. Усеянные родинками и исчерченные тонкими шрамами руки вертели продолговатой формы коробочку, а рот нашёптывал неведомые слова, чуть искривляясь. На светлом полу разместился настоящий зверинец: распушившая хвост огненная лиса и извивающаяся гимнастической лентой голубая змея, шипящая более для соблюдения традиции, чем для устрашения, сидели в умилительных позах и попивали чай. Изогнувшая когтистые лапки шарообразная мышь старалась просунуть свой острый и подвижный нос в чужую кружку. Надоедавшая окружающим бесконечным жужжанием пчела на пару с миролюбивой божьей коровкой направляли все силы на атаку непредусмотрительно открытой банки малинового варенья. Уже знакомый кот, царственно вскинувший аспидную головку, важно прохаживался по комнате, не обращая ни сотой доли внимания на несанкционированное чаепитие. — Доброго... времени суток, что ли, - лепетнула девчонка, недовольная полным нежеланием обитателей дупла взглянуть на, согласно словам кота, прошеную гостью. — Ррразрешите пррредставить Марррию. Хорррошая паррртия для амулета, - исковеркал имя барышни кот. — Так ты - новая хранительница? Неожиданный выбор. Хотя представление у меня складывается недурное. У тебя не ледяное сердце, отнюдь. Но время покажет, справишься ли со всеми обязанностями, - скрипуче, с расстановкой, произнёс старец. — О чём Вы? — Имей терпение. Умение ждать не раз ещё выручит. Лучше посмотри на этот коробок. Не подумай, что я собираю лесные камни и выкрашиваю их в цвета радуги, я «давно не ребёнок». Каждый из расположенных здесь амулетов содержит в себе древние силы, созданные первородными богами во главе с Перуном. В кругляшках, на которые ты смотришь сейчас так изумлённо, заключены энергии самого мироздания: жизнь и смерть, разум и интуиция, воля и власть. Возьми любой, что приглянется тебе, и камень станет твоим. Марина некстати задрожавшей кистью захватила еле тёплую алую пластинку и вопросительно уставилась на низкорослого шамана. — Интересно, - качнув седой головой, молвил тот. - Ты внутренне сильнее, чем кажешься, ведь ты выбрала амулет самой жизни, силу смелости и отчаянных решений. — Вы ошибаетесь, право. Я часто замечаю за собой излишнюю зажатость, а иногда и стремление позорно сбежать, когда ощущаю кожей покалывающие осуждающие взоры за спиной. Паршивое чувство... — Но при чрезвычайных обстоятельствах... а, впрочем, без обиняков, ты бы и мир влёгкую изменила. Лишь не было большой охоты, вот и сидишь теперь, мямля что-то себе под нос. Мария, (а я не зря, по твоему мнению, неверно обращаюсь к тебе), ты можешь помогать людям разрешать их проблемы, находить выход из тьмы и неизвестности. — Во-первых, я не понимаю Ваши абстрактные выражения, а, во-вторых, мне и своих жизненных неурядиц хватает сполна. — А если мы договоримся? На словах, без бумаг и нотариуса? Я отдаю тебе амулет, и в тебе пробуждается уверенность в себе (подобно мохнатому мишке, это качество в долгой зимней спячке где-то у тебя в подсознании), а взамен ты должна от чистого сердца, бескорыстно предлагать помощь нуждающимся. — Я на договоры в странных горницах не подписываюсь, - сгорбилась и исподлобья зыркнула на пожилого человека девочка. — Весьма и весьма жаль. Однако скоро ты вернёшься сюда, чтобы поговорить о сделке подробнее. И это «скоро» наступит в самое ближайшее время. Божья коровка разочаровалась в тебе. Не прощаюсь. Вспышка света, резкий шум и едва заметная головная боль. Звонок будильника. Ровно семь часов. Мамин ласковый голос. Снова пора в школу. Смутное чувство: сегодня ночью было обычное сновидение, или?... Да вряд ли, опять невесть что показалось