Совсем один и в хлебных крошках

За спиной была стена и Ло не знал, что делать дальше. Будучи зажатым в углу, он ничего не мог сделать. Искренне хотелось верить, что это все - шутка, неправда, очень страшный сон, но сколько бы он не щипал себя, это не заканчивалось. Его преследовали. Не желали оставлять в покое и следовали по пятам. Трафальгар уже отчаялся, считай,сдался. Что он может против него? Он совершенно бессилен. Слаб. Годы его жизни ушли на тренировки, но этот противник заставил его колени подгибаться. И сегодня произошло то, от чего Хирург Смерти бегал долгие годы. Он настиг его. Хлеб. Сначала он медленно лишил капитана окружения. Устраняя медленно, один за другим, он не пожалел никого, обрекая Ло доживать минуты в полном одиночестве. Он бредил Трафальгаром. Бессонными ночами безумно мечтал о дне, когда предстанет перед ним и наконец сделает это. И вот, в углу напротив сжалась, дрожа, тощая фигурка, в глазах грозового неба которой плескался животный ужас. Хлеб подходил всё ближе, растягивая удовольствие, протянул к щетинистому подбородку свою хлебную руку и, подняв его и приоткрыв рот Ло, двинулся к нему. Было горячо. Ещё ни один рот не приносил такого блаженного удовольствиябольше, чем тот, который искренне ненавидел. Все попытки к сопротивлению Хлеб присекал ещё в зачатке, всё толкаясь в манящую глубину глотки, не обращая внимания на капающие на него обжигающие слезы. Многие не любили, когда их касались зубами. Но не Хлеб. Его невероятно тащило от прикосновений этих ровных, белых зубов, он хотел ещё. И получал свое. Ло страдал, как никогда. Ни одно сражение не причиняло ему столько боли, как происходящее сейчас. Последняя надежда испарилась, стоило Хлебу затолкать себя в его рот. Он... Никогда он не сможет забыть. Никогда. Этот противный вкус, запах и чувство сломлености. Никогда не станет прежним... Без пиратов Сердца... Без чести капитана... Хлеб доволен. Он получил свое. Получил то, к чему стремился, и теперь Ло стал ему не интересен. Теперь он такой же, как и все - он ел хлеб. И Ло лежал на палубе полуразрушенной субмарины, один, весь в хлебных крошках и желая одного - смерти.