on the airwaves

Пьер хранит веб-сайт в непомеченной закладке своего браузера. Это просто пиксельный значок музыкальной ноты для хостинга, который является своего рода сайтом с интернет-радио, которое, как ему кажется, сломается в любой момент. Дело не в том, что он стесняется этого и пытается скрыть. Он просто не хотел бы делиться этим с кем-то из-за эгоизма. Ладно, может быть еще из-за чувства неловкости. Никто моложе семидесяти не слушает радио, даже если оно подключено к интернету, даже если это университетская станция. Никто не слушает университетскую станцию. В девяностых у них отобрали лицензию на вещание, и теперь они существуют только для того, чтоб в любое время дня и ночи вести трансляцию худшего французского рэпа на весь кампус. Но Пьер его слушает. Он слушает его в понедельник и среду вечером, всегда включая за пару минут до начала шоу, потому что иногда DJ Roulette нетерпелив и начинает вещание раньше. Музыка не всегда хороша. На самом деле, она частенько довольно плоха, соответствуя репутации станции. Но что отличает это шоу от других, так это то, что вместо того, чтобы какой-то скучающий первокурсник позволял плейлисту Spotify заполнить эфир на отведенный ему час, DJ Roulette говорит. Он говорит полушепотом, сидя на некомфортно близком расстоянии от микрофона, о песнях и почему выбрал именно их. Вряд ли он ожидает, что его слушает хоть кто-то, но он говорит так, словно обращается к многотысячной аудитории. Иногда он отпускает шутку, а потом немного посмеивается про себя, и в такие моменты Пьер тоже смеется. Тогда ему приходится вынимать наушники и напоминать себе, что он ведет себя странно. Потому что это странно, верно? Распланировать свой день так, чтобы найти время для того, чтобы слушать разговоры незнакомца маленькими тридцатисекундными всплесками. Не держать это в секрете, но и не рассказывать об этом никому, считая это своей вещью. DJ Roulette ставит одну песню, но рекомендует весь альбом. Пьер слушает его полностью, а затем удаляет из своей истории поиска в Spotify. Все университетские диджеи носят псевдонимы, но иногда в разговоре между песнями DJ Roulette рассказывает немного о себе. Он не француз, несмотря на его акцент. Он беспокоится, что завалит Гидромеханику, но продолжает игнорировать учебник. Однажды в понедельник вечером он заявляет, что все еще страдает от похмелья после вчерашнего, и это должно быть смешно и нелепо, но признание кажется таким человеческим, что у Пьера немного щемит в груди. Так что да, возможно, это влюбленность. Он влюблен в безликого университетского диджея с плохим музыкальным вкусом, который напивается по воскресеньям. Его мать гордилась бы им. Это последний эфир перед рождественскими каникулами. Общежитие почти опустело. Пьер тоже уехал бы, но его профессор ненавидит его и назначил экзамен на самую позднюю возможную дату. Пьер уныло смотрит на стопку учебников, громоздящихся на его столе. Он заключает сделку с самим собой: он будет учиться во время песен и делать перерывы между музыкальными блоками. Пьер кликнул по закладке на своем ноутбуке и открыл учебник. Трансляция молчит. Значит, сегодня без спешки. Обычно о присутствии DJ Roulette’a первым объявляет белый шум студии (еще до того, как тот успевает произнести: «Привет всем слушателям»). Сегодня, однако, эфир сразу же начинается с искаженного ритма битов, вынуждая Пьера вздрогнуть. Он смотрит в темное окно в направлении радиостанции. Может быть, Рулетка уехал домой, и кто-то другой взял его слот. Пьер подумывает закрыть вкладку, но решает остаться до конца песни. И он оказывается прав, потому что как только трек от Booba наконец заканчивается, раздаются знакомый звук из студии и тихий скрежет офисного стула об пол. — Добрый вечер, слушатели. Я надеюсь, что эта передача найдет вас в добром здравии, независимого от того, находитесь ли вы все еще здесь или уже дома, — он вздыхает, звуча необычайно измотанным. Обычно он уверенно болтает обо всем на свете, прежде чем перейти к следующей песне. — Я подумал, что сегодня вечером мы можем устроить совсем другой эфир. Ну, на самом деле, я забыл приготовить программу к сегодняшнему эфиру, так что я буду следовать любимой формуле каждого ленивого диджея и принимать звонки. — Еще одна пауза. — Если не будет звонков, то я всегда могу включить музыку, но тогда также будет и много перещелкиваний композиций, пока я буду решать, что включить. Тебе решать, слушатель. Пьер долго смотрит на свой телефон. Он оставил его на другом конце комнаты, чтобы свести к минимуму отвлекающие факторы, но теперь подойти и взять его кажется ему чем-то важным. Как будто он действительно хочет позвонить, в чем он не уверен. Насколько будет жутко позвонить парню, которого он слушает каждую неделю и мечтает пригласить на свидание? Пьер вынужден подавить дрожь во всем теле. Нет, он должен учиться. Долгая, долгая минута белого шума, прерываемого отрывистым щелчком мыши. Еще один вздох. Это отвлекает. По-хорошему ему уже давно пора просто закрыть эту вкладку. — Значит, желающих нет? — В голосе Рулетки звучит искреннее разочарование. Неужели он действительно думает, что люди это слушают? Это почти мило. Это гораздо интереснее, чем учиться. — Ты не хочешь услышать звук собственного голоса в эфире? Ну, это нормально, я могу заполнить это время. Я слушал этого парня из Марселя и– Пьер не знает, что именно заставило его схватить телефон в этот момент, но прежде чем он это осознал, он набирает номер с веб-сайта, и звонок соединяется. Он давно никому не звонил по телефону. Это напоминает ему о том времени, когда он был ребенком и звонил своим друзьям, даже когда они жили в соседнем квартале. Он встает из-за стола, садится на кровать и смотрит в темноту кампуса. — Алло? — Голос Рулетки доносится сначала из динамика телефона, а потом из ноутбука. Пьер пытается отключить звук на веб-сайте, стараясь ответить как нормальный человек. — О, привет. Как дела? — он говорит как бы невзначай, стремясь звучать непринужденно, насколько это возможно. На самом деле он не похож на самого себя, но так происходит всегда, когда у него шалят нервы. — Ты же знаешь, как мои дела: просто сижу в студии, не сумев организовать эфир. Настоящий вопрос — как дела у тебя, мой слушатель. Как твое имя? — Пьер. — Пьер, — повторяет Рулетка, растягивая буквы, как будто смакуя их. Пьер чувствует себя уязвимым, даже несмотря на то, что они, несомненно, единственные, кто слушает эту передачу. То, что было его просто странным личным увлечением диджеем, технически стало известно общественности. Это заставляет Пьера покраснеть, хотя он и один в комнате. — Чем ты сегодня занимаешься, Пьер? — Подготовкой к чертовым экзаменам, чувак, — отвечает он, удивляясь самому себе. Обычно он не ругается, когда разговаривает с незнакомцами, но иногда сам Рулетка позволяет себе пару крепких слов, да и в этот момент он не кажется таким уж чужим. — Я единственный оставшийся на своем этаже. Это странно. Рулетка издает небольшой смешок, хотя Пьер и не шутил. — Я тоже! Я только поэтому и решил прийти в студию, чтобы провести эфир, лишь бы выбраться из корпуса. Это так жутко, чувак, клянусь, на моем этаже водятся привидения. Странно думать о Рулетке как о ком-то, кто на самом деле существует вне станции, кто спит в комнате общежития, похожей на комнату Пьера, и, возможно, ходит по тем же коридорам между парами. Тем не менее привычней слушать, как Рулетка разговаривает. В конце концов, именно так эти отношения и зародились, поэтому Пьер отдает инициативу в диалоге. — В каком корпусе? Откуда ты знаешь, что там водятся привидения? — В западном блоке. Это безумие, никто на этаже мне не верит, но однажды в три часа ночи, когда я пил на кухне– — Рулетка продолжает говорить, но Пьер не замечает этого. Западный блок. Комната Рулетки очень похожа на комнату Пьера. Все комнаты в этом здании выглядят одинаково. Черт, Пьер, наверное, видел его на прошлой неделе. Каковы шансы, что из всех зданий кампуса Рулетка будет жить именно здесь? Слепой случай диктует, что он должен жить в одном из бесчисленных корпусов, предпочтительно достаточно далеко, чтобы Пьер никогда не позволил своей странной интернет-влюбленности материализоваться в настоящего человека, с которым он мог бы встретиться и все испортить. На другом конце провода воцаряется тишина. Черт, что Рулетка сказал последним? Пьер прикусывает губу и пытается быстро сообразить, что сказать. — Прости, я не расслышал, что ты сказал? — Я спрашиваю: где ты? — Я тоже живу в западном блоке. — Пьер тут же одергивает себя. Было бы так легко солгать. Почему, черт возьми, он не сделал этого? Его мать всегда хвасталась своим друзьям, что у неё самый честный и ответственный сын, о котором только можно мечтать. До сих пор это всегда звучало как комплимент. Пьер старается не сильно обнадеживать себя, когда слышит удивленный вздох Рулетки. — О, тогда я могу показать тебе. Я имею в виду призрака. Ей нравится пугать новых людей. Что ты делаешь после эфира? Черт, судя по моему экрану, ты единственный слушатель, который у меня сейчас есть. Я могу просто прийти туда сейчас, если ты не хочешь учиться. Алло? Пьер? У Пьера немного пересохло во рту, пока он слушал Рулетку, который все больше и больше распалялся от идеи бросить эфир и взять Пьера на сверхъестественное расследование. Неужели это действительно происходит? Тщательно выстроенная стена между ним и его объектом влюбленности оказалась сделанной из бумаги, теперь скомканной и выброшенной в мусорное ведро. Он прочищает горло. — О, ты все еще здесь! — Рулетка вновь смеется. Он что, тоже нервничает? Пьер предполагает, что если все пойдет не так, то тот потеряет 100% своих слушателей. Пьер бросает последний взгляд на откинутые в сторону учебники. — Я на третьем этаже, в конце коридора. Приходи в любое время. Сейчас тоже можно, если хочешь. Со стороны Рулетки раздается какое-то шарканье, и фоновый шум затихает. Вновь мертвая тишина. Страница эфира становится серой, а надпись на экране гласит: «Эта станция в настоящее время не работает». Это резко и немного грубо, и Пьер хочет пожаловаться, но тут он видит маленькую фигурку, спешащую по дорожке к главному входу в общежитие. Пьер не может разглядеть его с такого расстояния, но это неважно. Через несколько мгновений раздается резкий стук в дверь. — Ciao, — зовет его знакомый голос, достаточно громкий, чтобы обеспокоить соседей, если бы они были поблизости. Во что, черт возьми, он ввязался? — Пьер? Это Шарль, с радио. Прежде чем открыть дверь, Пьер захлопывает крышку ноутбука.

⁂

На панели инструментов браузера Пьера есть закладка, помеченная простым ♡, с пиксельным значком музыкальной ноты. Он не смущен и не пытается ничего скрыть; это просто то, как Шарль назвал её, когда однажды использовал ноутбук Пьера. Это единственный ярлык, который действительно ему нужен. Эфир начинается, как и всегда, с «Привет всем слушателям», но в конце всегда «Спасибо за то, что слушаешь, Пьер».