sunburn

Тишина полуденного зноя повисла в воздухе над бассейном. Тишина столь непривычная для этого места, обычно наполненного музыкой и разговорами отдыхающих, но столь зачаровывающая, что хочется насладиться этими мгновениями покоя, пока все постояльцы скрываются в своих номерах от палящего солнца под спасительными кондиционерами. Киммих сидит на кромке бассейна, опустив ступни в воду, пока его плечи приятно припекает солнце. Он щурится из-за случайных бликов на воде, от которых не спасают даже солнцезащитные очки, но все равно со свойственным ему упрямством не разворачивает кепку козырьком вперед. Он жалеет только о том, что в руках у него не было фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот момент. В его распоряжении был лишь телефон, который так и норовил выскользнуть из рук в хлорированную воду. Йозуа напряженно вглядывается в экран смартфона, но даже с яркостью экрана, выкрученной на полную, он не видит, получились ли сделанные им фотографии. Его это злит, и он хочет было встать и уйти в тень под тент, как обволакивающую его словно в кокон тишину нарушает всплеск воды, раздавшийся в этот раз в непосредственной близости от него. Телефон все же выпадает из рук, но Леон с неожиданной ловкостью ловит его до того, как тот падает в воду, и протягивает его обратно. — Осторожней. От кожи Леона веет прохладой, и у Йозуа невольно бегут мурашки от столь яркого контраста с его разгоряченной от долго сидения на солнце кожей. Ладонь ложится ему на колено, и сердце сбивается с ритма уже не от испуга, а от эмоции куда более острой и тёмной. Он лишь надеется, что его участившийся пульс можно списать на царившую на острове жару. Леон оказывается еще ближе, стоя чуть ли не вплотную, и кивает на уже погасший экран смартфона. — Я уверен, что фотографии получились как надо. Йозуа лишь фыркает в ответ. Рубашка Леона облепляет тело, и в любой другой ситуации это выглядело бы нелепо, но сейчас все мысли Йозуа сбиты с курса привитой ему им же правильности. Это отвлекает. Его сознание словно подернулось поволокой зыбкого марева, повисшего в воздухе, растворившись в нем без остатка. Поэтому он не сразу ощущает, как прохладная ладонь на его колене приходит в движение и ведет выше. Йозуа вскидывает голову и замирает, телефон выпадает из ослабевших пальцев, едва не соскользнув в воду. Слова протеста умирают на полувздохе, так и не слетев с его губ. Взгляд Леона обжигает. Он вздергивает бровь, а в его глазах пляшут чертята, и так явственно читается вызов, что Йозуа хочется его пнуть. Или поцеловать. Ладонь же безмолвно продолжает свой путь, игнорируя его оцепеневшее негодование, и касается кромки шорт. Киммих шумно выдыхает через нос. Руки сами тянутся к плечам Горецки, решая за него возникшую было дилемму, и сминают в руках мокрую ткань, мечтая прикоснуться к влажной коже и ощутить упругость мышц под пальцами. Йозуа заворожено проводит руками дальше и запускает пальцы в волосы на загривке Леона, вплетая пряди между ними и получая одобрительный приглушенный стон Горецки, вызвавший у него на губах довольную улыбку. Еще мгновение — и тишину пронзает удивленный вскрик и плеск волн, и Йозуа в последний момент успевает откинуть телефон в сторону, прежде чем его поглощает с головой водная гладь и океан эмоций.