Близкие чужие

      — Привет, — шепчет она внезапно охрипшим голосом и прочищает горло. Он едва заметно кивает, кинув лишь короткий взгляд, как бы говоря «пришла?», и возвращается к своим кроссовкам, внимательно разглядывая каждый шов.       — Как ты?       — Лучше не бывает. Его голос совсем бесцветный. ДжиХё замирает. Не может выдавить ни слова, ведь мысли в голове кружатся в своем хаотичном танце. И вдруг одна случайно цепляется за язык прежде, чем она вообще успевает что-то понять.       — Жаль, что так вышло с ХеГё, — неуверенно произносит она и тут же вздрагивает, приходя в себя. Дура. Тон его голоса чертовски напоминает того легко раздражающегося молодого ДжунКи. Но теперь он намного старше. Не столько физически, сколько ментально. В его глазах, которые она видела по ТВ, слишком много разочарования и усталости. так не свойственных ему. Тому, каким его запомнила ДжиХё. Его голос пронзает её до мурашек по телу, словно её голую столкнули в сугроб.       — Нуна, нам больше не о чем говорить? Мне казалось, что нас многое объединяет… Да вот ей тоже так казалось. Но почему-то в голову ничего не приходит. События почти десятилетней давности и короткие встречи. ДжиХё закусывает губы от внезапного стыда, прильнувшего к щекам. Она болтает ногами в воздухе, где сейчас витают все её чувства. Она отчаянно пытается их разогнать или вернуть вместе с воспоминаниями о том, как они были близки. Но какой в этом смысл? Теперь они словно чужие.       Нет, они, правда, чужие, — уверяет себя ДжунКи. Абсолютно. Ну что могут значить эти редкие встречи в кругу старых друзей и неловкие переглядки на официальных мероприятиях под прицелами камер? Вот только для ДжунКи они значили всё. И он пытается затолкать это осознание куда подальше. Он не может выносить её неловкое молчание. Неловкость… откуда она между ними? Оттуда, откуда он убежал далеко, нарушив все свои обещания.       — Не сошлись характерами, — небрежно, но слишком глубоко для того, кому все равно, произносит он. — Мы просто были страстно влюблены, но не смогли сохранить это и превратить в любовь. Она сказала, что я невыносим. Это чистая правда. — он коротко хмыкает и внимательно смотрит на неё: — Ты ведь хорошо знаешь меня, нуна? «Даже слишком», — почти говорит она, но сдерживается именно потому, что так и есть. И если она признает это, они могут снова увязнуть в далёком прошлом. Но упрямый разум стремится туда, чтобы восстановить его мальчишечье лицо. И его привычки. Когда он улыбался, отводя взгляд или прожигая им. Когда неожиданно обнимал и смеялся. Когда грустил и скрывал едва заметную дрожь в руках. Когда ревновал. Ревновал ДжунКи по-детски глупо. За кадром надувал губы и отворачивался, когда она пыталась поговорить с ним. Иногда он мог прямо заявить об этом на камеру, и все смеялись, но в эфир не пускали — слишком опасно для обоих. Он ревновал по-детски. И ДжиХё это раздражало. Ревность ДжунКи раздражала до дрожи в коленках и прикушенных щёк. Она ненавидела его прожигающие насквозь взгляды, ненавидела его острый язык. Ненавидела то, что он плевать хотел на то, что она просила его придерживаться границ в кадре, и он мог с лёгкостью нарушить даже те, которых придерживался Гэри. Ненавидела, что он заставлял её терять покой одним своим движением или словом. Но неужели всё было ошибкой? Несомненно. Ведь если она бы не нашла другого объяснения, то та пустота после его ухода поглотила бы её навсегда.       Она успокаивается, вспоминая те тёплые времена и возвращаясь к реальности. Теперь всё позади. Теперь она слишком взрослая, чтобы думать о чём-то подобном, теперь её жизнь похожа на мирное море. И даже то, что он нагло вмешался в неё снова, ничего не изменит. Они стали старше. Они не те, что были прежде. Они оба дорожат своей жизнью слишком сильно, чтобы идти на поводу памяти. Это всего лишь прошлое. Но почему так трудно дышать? Тяжёлый вздох уносит ветер. Он всё слышит и отчаянно чего-то хочет. Хочет проглотить этот её вздох и каждый последующий.       — Это нормально — ошибаться. Я столько раз в своей жизни ошибалась с мужчинами, — она улыбается. Он на минутку поворачивается к ней, видит прежнюю лучистую улыбку и чувствует ненависть, поднимающуюся с самых глубин. И следующая фраза срывается с языка быстрее, чем он успевает подумать:       — Сколько мужчин бросило тебя, нуна? Даже Гэри-хён оставил тебя.       — Ты был первым, кто сделал это так жестоко. И единственный. Одна фраза ранит настолько сильно, что он теряет дар речи на пару секунд. Она говорит это, мягко улыбаясь ему. Почему он не может улыбнуться в ответ? Почему на лице застыла ледяная маска? Почему губы не двигаются? Почему он давится её словами до удушья?       — Ты первая оттолкнула, нуна. Но я понимаю тебя. Он говорит это без капли сомнения. Ведь так и есть. Он всё понимает. Понял ещё тогда и оставил её в покое ради её же блага. Она ничего не обещала ему. Не говорила, что будет ждать его. Что будет любить. Что, как только наладит карьеру и повзрослеет, вернётся к нему. Не говорила. Не обещала. Чего же он тогда ждал? И почему был так подавлен, когда она представила своего парня тогда? Почему он думал об этом, даже когда делал предложение своей бывшей жене? Почему она до сих пор заставляет всё внутри него так болеть и сжиматься?       — Это было нужно нам обоим. Нужно. Было. Он помнил, как она во время съёмки, когда он подтянул её ближе, потеряв контроль, с отчаянной просьбой и болью в карих глазах и нервным смехом, просила его не делать так больше. Когда на неё обрушилось давление его фанаток. Когда она плакала каждый вечер, читая комментарии. И теперь она не читает их вовсе. Она стала сильнее. Она повзрослела. Она больше не зацикливается на одном человеке из прошлого. А ДжунКи так и остался мальчишкой рядом с ней. Он разъярённо пинает ногой воздух над морем. Они сидят в нескольких метрах друг от друга на этом причале, но на самом деле между ними тысячи километров, других людей и много лет воспоминаний. Она съёживается от холода, кутаясь в тёплую куртку, а мальчишка слева от неё давится своей никчёмностью.       — Ты всегда был смелым. А я — нет. Я струсила тогда. Я боялась за карьеру и репутацию в нашей стране, где один лишь взмах руки может стоить тебе всего. Струсила, когда ты ушёл. Боялась, что не нужна тебе больше. И когда ты женился, тоже испугалась. Знала, что я тебе никто и никем больше не стану. Но боялась твоих взглядов и того, что произойдёт непоправимое, как тогда… помнишь? ДжунКи помнил всё. Помнил, как в голове всё помутилось от алкоголя и одного её взгляда. Они молча смотрели друг на друга, пока вокруг царил хаос из смеха, разговоров и родных лиц. КванСу почуял неладное, и попытался образумить его, но его утащил в туалет пьяный ДонХун-хён. Он помнил её приоткрытые губы и сбивчивое дыхание. Крепко сжав её хрупкое запястье и наспех попрощавшись со всеми, потянул её к выходу. Телефон надрывался от звонков КванСу, вопя на весь дом. А он бешено целовал её губы, задыхаясь от нетерпения и возбуждения. Смазанными поцелуями осыпал её лицо, шею, грудь, живот. Огонь внутри не утихал, а лишь разгорался всё больше с каждым её вдохом и выдохом. Она сбивчиво шептала ему что-то, прося остановиться. Плакала. Но сама не могла остановиться, целуя его так, что дух захватывало и становилось тесно в грудной клетке. Они были слишком пьяны. Слишком скучали друг по другу. Он чувствовал, как сознание и здравый смысл были отброшены назад вместе с одеждой. Его кожа пылала от её прикосновений, губы распухли от поцелуев, а в штанах становилось всё теснее. Он окончательно свихнулся, когда она хриплым голосом произнесла его имя. «ДжунКи». Всё померкло в глазах, кроме её лица. Она была прекрасна в свои тридцать шесть. Она была идеальна. И сейчас она абсолютно такая же, он уверен, даже несмотря на бесконечную усталость в её глазах. Даже его жена не могла сравниться с ней. Ах, да… жена. Его будущая жена. Так вот о чём она ему говорила. Он проснулся раньше ДжиХё. В двенадцать дня. И улыбнулся: она всегда была соней. Он лежал, не шевелясь напротив неё и следил за её мирным посапыванием и умиротворённым лицом. Прекрасна. Как обычно. Постепенно реальность накрывала его новыми звонками от КванСу и… будущей жены. Она переживала. Свадьба через два месяца. Сегодня у них должны были быть какие-то дела. Он не помнил, что именно. Но не мог поверить, насколько низко он пал. Он изменил той, кому клялся в вечной любви, с той, чьи глаза не выходили из головы вот уже семь лет.       — Та ночь была огромной ошибкой. Я ненавижу себя до сих пор за это, — ДжиХё кутается в куртку ещё сильнее, затыкая пустоту в сердце. Её голос звенит от слёз, которые вот-вот покатятся по щекам. Он молит бога не сойти с ума. — Мы оба предали ХеГё. Я не могла дышать от чувства вины, когда она улыбалась мне. Я пала так низко… ДжунКи глотает воспоминания. Когда проснувшись, она долго и громко рыдала, повторяя имя той, которая звонила ему сотни раз, пока он обнимал и успокаивал её. Она порвала с ним все связи после этого. Он слышал о ней лишь через медиа и от КванСу, который тогда в бешенстве ударил ДжунКи. И он был прав. Он причинил боль ДжиХё и предал жену. Но почему мысль о жене лишь слабо отзывается эхом?       — Я чувствовал себя последним ничтожеством. Но знаешь о чём я думал всё это время? — он поднимает лицо к небу, опирается на руки и выдыхает: — «А, теперь ДжиХё-нуна чувствует себя плохо. Я сделал из неё обманщицу и разрушительницу семьи вместо того, чтобы защитить». То же самое я сказал КванСу. А он спросил меня: «А почему ты не думаешь о своей жене?». Я не мог ответить. Я не знал, почему эта мысль вытеснила мысль о жене. Я не знал, почему я настолько помешан на этой Сон ДжиХё, когда совершенно не был нужен ей. Почему я думаю о той, кто порвала со мной все связи. Я возненавидел тебя, нуна. Ты сбежала, не дав ничего прояснить. Не дав даже намёка. Я возвращался в прошлое и снова и снова искал твои настоящие чувства. Что было настоящим, а что игрой. Но ты слишком хорошая актриса. Я разжигал в себе ненависть к твоей лжи, твоему обману, твоим привычкам, к тебе, которой я был не нужен. Напряжение между ними висит в воздухе. его можно коснуться руками. ДжиХё не видит глаз ДжунКи. Его уверенный, полный боли и обиды голос приколачивает её к месту. Но такая же обида поднимается в ней. Она почти кричит, сжимая кулаки и расширяя глаза. Реакция, которую ДжунКи знает лучше кого-бы то ни было. Опять становится тошно.       — Если бы я осталась, что бы ты сделал? Если бы я не сбежала, что бы ты сделал, Сон ДжунКи? — она на грани, и прозрачные слёзы уже капают на белоснежные джинсы, оставляя мокрые пятна. — - Отвечай, Сон ДжунКи? Отменил бы свадьбу? Разрушил бы свою жизнь? Осознал бы, что любишь меня? Бросил бы всё? Не смеши меня! Ты бы мучал себя и меня. И ХеГё тоже. Так что не смей обвинять меня в том, что я предпочла уйти из твоей жизни так же, как это сделал ты однажды.       Он молчит, ведь ему нечего сказать, потому что она права. Но что-то продолжало пожирать изнутри. Гордость подсказывала, словно демон, продолжить бессмысленный спор. Он слишком много раз шёл на поводу этой никчёмной гордости. И терял ДжиХё снова и снова. Но теперь потерять её сейчас, означало потерять навсегда, окончательно и бесповоротно. А он этого больше себе не позволит. Удивительно, ещё полчаса назад, когда она неловко села справа от него, он хотел, чтобы она просто ушла. Что же изменилось?       — Не подходи, — одними губами произносит ДжиХё, потому что на большее нет сил. И желания. Она слабо толкает его в грудь, когда он опускается перед ней и крепко обнимает. Но долгожданное тепло его тела вызывает новый поток слёз. И она хватает его за футболку, притягивая ближе и не оставляя между ними тех километров и всего того, что было последние десять лет, что мешало сделать это. Он сжимает её в своих объятиях, нарушая все нарисованные границы. Она делает то, чего не делала так долго. Она рыдает в голос, но чувствуя облегчение и присутствие человека, который не покидал её снов. Он вдыхает запах её волос, и впервые за долгое время в голове пусто, а в груди так тепло.       — Если ты снова захочешь сбежать, уходи сейчас. Больше я не отпущу тебя, — говорит он, а губы растягиваются до ушей в счастливой улыбке, когда она бормочет в его шею:       -Если ты причинишь мне боль, я убью тебя, Сон ДжунКи.       — Ну наконец-то! А то я уже десять лет гадаю, сколько же лет еще понадобится эти тугодумам, — раздаётся недовольный, но с оттенком радости, голос КванСу. Он идёт к обнявшимся друзьям, хлопая в ладоши, а за ним, облегчённо вдыхая остальные участники.       — Второй десяток я бы не выдержал — сам бы женился на ДжиХё, — улыбается Джонкук и предупреждает ДжунКи, — Так что учти. Тем более, что у нас с ДжиХё тоже есть любовная линия.       — Теперь её не будет, хён, — смеётся ДжунКи, а ДжиХё смущённо отталкивает его, прячась за спиной ДжеСока. Между ними ещё много невысказанных слов и чувств, но пока они держат руки друг друга, ДжунКи уверен, они всё преодолеют. Теперь уже вместе.